Василий Головачев - Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя

Ратников усмехнулся.

– Позволю себе усомниться. И не зыркай по сторонам, никто на выручку не придет. Напарнички твои лежат в болоте.

– Дай-ка я, – отстранил Терентия Илья, присел на корточки перед телохранителем Савагова, упер светящийся взгляд в его глаза. – У меня нет под рукой детектора лжи и нет времени на вызов адвоката, поэтому я буду краток и груб. Будешь отвечать – отпустим, нам твоя жизнь не нужна, станешь кочевряжиться – будет очень больно.

– Я нэ боюсь смэрти! – презрительно-гордо бросил Нухоев.

– Я знаю, – кивнул Пашин. – Поэтому я и не буду тебя убивать. Но сделаю так, что ты перестанешь быть мужчиной. Вы там у себя на Кавказе поднаторели в этом деле, отрезая яйца у наших ребят, виноватых лишь в том, что они – солдаты. А мы хорошие ученики. Да и долг платежом красен. Ты меня понял?

Нухоев побледнел.

– Ты нэ сможэшь… нэ сдэлаэшь…

Пашин поднялся.

– Помогите снять с него штаны.

Ратников и Громов с готовностью подступили ближе. Дагестанец вжался спиной в колесо, заскреб ногами, покрылся испариной.

– Нэ надо… я скажу… толко нычэго нэ знаю…

Пашин снова опустился перед ним на корточки, сдавил рукой горло, медленно и раздельно проговорил:

– Сосредоточься, шакал! Дважды вопросы задавать не буду! Вопрос первый: ты участвовал в похищении моей жены?

Нухоев замотал головой. Глаза его выпучились.

Пашин отпустил горло дагестанца.

– Нэт, никакой жэна я нэ трогал…

– Мою жену Владиславу похитили ваши люди вчера среди бела дня на улице Большая Ширяевская, в Сокольниках.

В глазах Нухоева мелькнула неуверенность.

– Я нэ видэл, нэ имел отношений к твоя жена.

Пашин хлопнул его ладонями по ушам. Нухоев вскрикнул, ударился затылком о колесо.

– Еще раз попытаешься увильнуть от ответа – уползешь отсюда глухим на всю жизнь! – пообещал Пашин. – В последний раз спрашиваю: ты участвовал в похищении моей жены?

– Нэт, нэт, – заторопился вспотевший Нухоев. – Я нэт, эе брали нэ наши люди… – Он умолк, вытаращив глаза.

– А чьи?

Дагестанец вышел из ступора.

– Они сами… их здэс нэт… они приэзжиэ… я нэ знаю… толко Халил знаэт.

Пашин оглянулся на Громова, наблюдавшего за допросом.

– Похоже, он говорит правду. Хорошо, допустим, я верю. Куда ее увезли? Куда вообще увозят похищенных девчонок?

– Нэ знаю…

Удар по ушам, вскрик.

– Я слышал… нэ увэрэн… Халил с кэм-то говорил по тэлэфону… их увозят в какой-то храм… Псковье… Поско…

– Псковщина?

Нухоев торопливо закивал.

– Не ослышался? Твой босс точно говорил о Псковщине? Какой район?

– Нэ знаю… – Нухоев заскреб ногами, пытаясь отодвинуться. – Нэ бей! Я всо сказал, ничэго болше нэ знаю! Чэстно!

– Честно, – усмехнулся Ратников. – Редко встретишь честного бандита, нам невероятно по-везло.

Пашин встал.

– Давайте второго.

Антон рывком за локоть поднял Нухоева, повел в кусты и вскоре вернулся с белобрысым верзилой по фамилии Буслай. Белорус вел себя смирно. Он узнал своего обидчика и, помня его боевые возможности, о сопротивлении не помышлял.

– Твой напарник признался во всем, – сказал Пашин, разминая ладони, в упор глянул на телохранителя. – Теперь твоя очередь. Пойдешь нам навстречу – отпустим, начнешь запираться – утопим в болоте. Подходит такая перспектива?

– Да кто вы такие?! – возмутился Буслай, напрягая плечи. – Развяжите! Халил порвет вас как тузик грелку!

– Мы из службы спасения, – сказал Ратников. – Лучше подумай о себе, а не о том, как нас порвет твой хозяин.

– Если бы вы не связали мне руки…

– Развяжи его, – коротко сказал Пашин.

Антон посмотрел на него с недоумением, но возражать не стал, ослабил петлю ремня на запястьях здоровяка, снял ремень.

– Давай, – кивнул Пашин, спрятав руки за спину.

Буслай озадаченно посмотрел на него, помассировал запястья и вполне умело ударил Илью ногой в пах и тут же рукой в голову. Но ни один его удар не достиг цели. Илья вроде бы и с места не сдвинулся, и блоки не подставлял, однако атака телохранителя провалилась.

Лицо Буслая налилось кровью, он набычился и бросился на Пашина как медведь, с поднятыми руками, собираясь схватить его и раздавить. Илья дал возможность заключить себя в объятия и… струей вытек из захвата, вонзил растопыренные пальцы в спину парня. Тот взвыл, разворачиваясь, и Пашин без замаха, тычком большого пальца ударил его в низ живота.

Амбал хрюкнул, схватился руками за живот, глаза его посоловели, он осел на землю, не в силах ни вдохнуть, ни выдохнуть. Пашин звонко шлепнул его ладонью по щеке.

– Дыши, дуб зеленый. Урок закончен. Будешь качать права, долго не проживешь.

– Жизнь вообще так устроена, что иная смерть для самого человека – праздник, а иная – для всех благодать, – назидательно проговорил Ратников.

– Твое изречение? – с любопытством посмотрел на него Антон.

– Максима Горького, – усмехнулся Ратников. – Но я его понимаю.

– Я тоже.

– Будешь отвечать на вопросы? – тихо сказал Пашин, приблизив лицо к лицу Буслая.

– Бу… – с трудом выдохнул он.

– Куда отправляют девчонок?

– К-каких?

Хлесткая пощечина, вскрик.

– Куда твой босс отправил девочек с ВВЦ?

– Мы этим не занимались, мы только сопровождали… – Буслай вскинул руку, защищая лицо от новой пощечины; у него горели щеки. – Это другая команда, чужая… какие-то нездешние мужики… я слышал только, что они работают на какого-то Крыса…

– Может, Хриса?

– А хер его знает! Мне так послышалось.

– Куда увезли мою жену?

Глаза белобрысого амбала вильнули.

– Я к этому не имею отношения…

Палец Пашина уперся под кадык парня, тот судорожно дернулся назад, наткнулся на ладонь Антона.

– Они говорили…

– Кто говорил?!

– Халил и старик, на попа похож… они базарили, что девок отправили куда-то на Псковщину…

– Точнее!

– Не знаю… честное слово!

– И этот честный, – сквозь зубы процедил Громов. – Илья, пора уходить, мы тут уже сорок минут торчим, сейчас их хватятся. Похоже, эти кретины и в самом деле ничего не знают. Надо брать главного – их поганого босса.

Пашин мгновение всматривался в глаза телохранителя Савагова с расширяющимися зрачками, потом вдруг выбросил короткое и тяжелое как камень слово: