Печать мастера - Тайга Ри
Когда Коста выучил первый и второй том «Ингридеентного справочника алхимика» наизусть, Пятый и Семи подсунули ему том по травам, и начали гонять в отместку за то, что декаду им пришлось общаться только жестами.
Семи пожаловался Шраму, Пятерка обозвал Семи тупым, а Шрам, вместо того, чтобы встать на сторону учеников, заржал, и наложил на них обоих плетения «немоты», поставив в известность всех кураторов.
За декаду весь «жестовый» они не выучили – точнее три основных знака Семи запомнил сразу «пожрать, поспать, отвали», а остальные тридцать пришлось учить с боем. Потому что Семнадцатый никак не мог понять, во-первых, зачем им своя система общения жестами, если Великий дал им язык и два уха, а во-вторых, зачем, чтобы создать свою систему, нужно прекрасно знать базовую.
Зато Семи отлично натаскивал их с Пятеркой в плетениях и силовых, а также полностью взял на себя физическое развитие отсталых «слизней и сморчков».
Коста ставил им руку – обоим, Пятый владел кистью ненамного лучше Семнадцатого. Следил, чтобы писали правильно и ровно, правил стиль и тексты, разводил тушь до нужной консистенции и пытался привить любовь к письму, и показать, как красивы и закончены черные лаконичные штрихи.
Каждый вечер он читал вслух, расхаживая по домику, а потом объяснял то, что они не поняли, из утащенных Пятым свитков из библиотеки. Пусть Сейши болеет, но Коста сам продолжил готовиться к занятиям, по методике Наставника – изучая весь материал завтрашнего дня заранее, и готовил тройку, ежевечерне допрашивая, точно копируя интонации Сейши: «Какие выводы вы из этого сделали?»
По «этикету» он получил зачет, освоив все нужные поклоны, хотя зачем людям так усложнять себе жизнь – в двадцать два раза больше, Коста так и не понял.
За пару декад их тандем стал устойчивым – Пятерка отвечал за внешние контакты, и учил их хитрости, и тащил все, что плохо лежит и могло пригодиться «тройке». Семи не думал, но этого от него и не требовалось, зато обеспечивал безопасность, чтобы никто из со-учеников не мешал учиться, как пытались в начале.
Он сам… В их тройке, он чувствовал себя нейтрализатором, выступая посредником между ингредиентами, которые то и дело норовили вступить в реакцию.
Коста потер лоб, рассматривая рассыпанные по столу рисунки, которые готовил для завтрашнего занятия. Наставник запретил ему притрагиваться к кисти вне занятий, но рисовать можно чем угодно и на чем угодно. Наброски, выполненные утащенным Пятеркой угольной палочкой – Коста не стал спрашивать, у кого из Наставников – теперь валялись по комнате везде.
Семи не понимал на слух, и плохо запоминал читая, но у него оказалась превосходная память на образы и картинки, между которыми есть связь. И потому, специально для Семи, Коста рисовал схематичные смешные наброски.
Единственное, в чем точно, совершенно и полностью провалился – это занятия по искусству музыки. Когда ему дали цитру в руки, он порвал две струны, в попытках извлечь что-то похожее на мелодию. Но он – научится. В этом он уверен совершенно точно. Если это умеет Пятый, Восьмой, Второй, Семи – если это умеют все, он тоже сможет научиться. Ему нужно просто немного терпения и много-много времени. В этом он уверен.
Искусства – это тоже не то, что его волнует.
Что же не так?!
Разве он не послушен Наставникам? Послушен.
Разве он не учиться? Учиться.
Не нарушает правила. Выполняет приказы. Первым вызывается отвечать на занятиях.
Не тратит время просто так ни свое ни чужое – он не брал кисть в руки вне занятий уже три декады.
Общий суммарный рейтинг их «тройки» вырос на две позиции, и через декаду вырастет ещё.
Семнадцатый и Пятый больше не прячутся от него по кустам.
Он преуспевает. Его хвалят Помощники и Мастера. С ним начали разговаривать со-ученики. Он учиться днем и продолжает учиться ночью, чтобы преуспеть… так что же не так…
Коста потер грудь.
Внутри ныло острое чувство внутреннего неудовлетворения. Днем все было ясным понятным и четким. Что, зачем и почему. Но ночью… ночью все такое ясное днем становилось зыбким и как бы подергивалось дымкой.
Коста потер уставшие глаза.
Ночью он забывал, и ему требовалось время и усилие, чтобы вспомнить, ради чего это все. Зачем он учиться. Для чего важно хорошо учиться. И сны снились странные… снился Север. Лед, снег, бескрайние плато Лирнейских, погруженные в туман и он, перебирает лапами по глубокому насту… и только там, во снах, он чувствовал себя по настоящему свободным.
Коста свернул третий свиток по алхимии, толщиной с его руку.
Первые два списка ингредиентов, которые все ученики проходили ранее, он сдал и выучил за пару декад. По тысяче ингредиентов в каждом. Память послушно фиксировала отличия, картинки и выстраивала последовательности. А на третьем свитке он начал уставать.
Точнее – забыл, для чего ему нужно учить эти ингредиенты.
Коста покосился на спящего соседа под куполом тишины – несколько дней назад Семнадцатый освоил длительные стационарные плетения под руководством Шрама, и начал ставить купол на ночь. За окном – темно, непроглядная чернота. Почти цвета туши. Кончики пальцев покалывало от желания прикоснуться к кисти, но… рисовать ему запретили. И днем это казалось правильным, а ночью, Коста забывал, почему.
Он подманил первый светляк и щелкнул пальцами гася.
Он подумает об этом завтра. И он больше не будет учиться по ночам. Ночи на него плохо влияют. Днем он не испытывает сомнений и четко знает, что делает.
По ночам нужно спать, чтобы не приходили вредные мысли: «Для чего все это? Это то, чего он хотел?»
Коста потушил последний светляк и улегся, глядя в окно. Пошарил рукой под подушкой, достал и потер золотой кругляш, припрятанный туда специально для этой цели – напоминать.
Напоминать о том, что самое главное в жизни.
Коста зажал кругляш в ладони и засопел.
Хранить и помнить, помнить и хранить. Что самое главное в жизни – это деньги.
Служить Аррам, хорошо учиться и… фениксы.
* * *
Пять декад спустя, одна декада до проведения ритуала
Ранее утро, Побережье острова знаний
– Давай слизень, давай, поднажми… сопля несчастная…
– Не зови… меня… сопля! – Выпалил Пятый с придыханием – крутой подъем в гору с каждым разом давался все легче и легче. – Я почти догнал вас! Дай мне декаду и я обгоню!!!
Семнадцатый захохотал, ускоряясь вниз по крутой тропинке, вьющееся по склону к пляжу, на ходу стягивая с плеч безрукавку.
– Шестнадцатый, давай наперегонки, – проорал Семи,
