Андрей Ливадный - Тень Земли

— Не-а. — Макс смотрел вниз. — БПМ пока оставим тут. Спустимся на тросах. Что время терять?

Внизу сгущалась тьма. МаРЗы канули в нее, как в омут.

Верхолин недоуменно переключился между каналами связи, но данных так и не получил. Да и изображение дна ущелья как-то странно помутилось, потеряло четкость деталей

Стужин защелкнул на тросе устройство скольжения.

— Я пошел!

Макс хлопнул его по плечу:

— Давай, только осторожно там! Не пойму, куда связь подевалась?

— Разберемся. — Стужин лучше других знал, как неустойчиво работают коммуникационные системы среди руин. Особенно там, где орбитальные удары пробили бреши в техногенном панцире планеты, напитав радиацией искореженные конструкции.

На этот раз Илья спускался медленно. Телеметрии по-прежнему не было, а вскоре стало понятно — почему.

Пепельный туман! Тонкая почти эфемерная прослойка загадочной субстанции, о которой до этого приходилось лишь слышать, конденсировалась на глубине тридцати метров. Ее подпитывали похожие на дымок струйки, лениво высачивающиеся из трещин в отвесных стенах, разорванных труб и кабельных каналов.

Ниже пространство вновь очистилось, но связь с малыми разведывательными зондами так и не восстановилась. Хорошо, что внутри троса, по которому спускался Стужин, заложено оптоволокно. Древнее изобретение, но в подобных ситуациях незаменимое.

Ноги коснулись тверди. Он осмотрелся. В нескольких метрах от него, огибая валуны, бежала река.

"Интересно, а как мы видели дно разлома, когда только подъехали к обрыву?

Неужели туман сконденсировался всего за несколько минут? А может, он отреагировал на появление разведзондов?"

Существовало мнение, что пепельная субстанция изобретена военными, и содержит наночастицы, способные блокировать связь. Так ли это Илья не знал.

— Мужики, я на месте.

— Что с зондами? — спросил Верхолин.

— Похоже, накрылись. На тридцати метрах прослойка пепельного тумана, — предупредил Илья. — Ждите, я осмотрюсь.

— Ладно, я пока по оптоволокну прогоню тест твоего скафандра, — пришел ответ от Максима.

В кромешной тьме расширитель сознания позволял различать предметы на дистанции в двадцать метров почти как днем, а если переключиться только на датчики, то видимость возрастала в разы, правда восприятие при этом радикально менялось.

Стужин быстро отыскал разведзонды. Один бестолково кружил над порожистым перекатом, два других дымились на противоположном берегу, среди россыпи крупного щебня. Их обшивка была проедена насквозь.

Верхолин, выслушав неприятную новость, быстро нашел решение:

— Так, используем нанобы. Формируем вторую защитную оболочку поверх бронескафандров. Мало ли туман сгустится? — добавил он. — Илья мы спускаемся. Возьму инженерных сервов, пусть топают впереди.

— А как же системы вооружений? — спросил Стужин. Бронескафандром он пользовался редко, а в связке с нанобами — вообще ни разу.

— Наниты адаптируются, не волнуйся. Стеснять движений не будут, гарантирую, — Верхолин уже соскользнул по тросу. — Держи, — он отцепил страховку, протянул Стужину капсулу с нановолокнами, из своего личного запаса.

— Вот ведь дрянь! — выругался Коллинз, завершив спуск.

— Ты о чем? — Верхолин с интересом осматривался.

— Да пепельный туман, будь он неладен! У меня датчики на шлеме отказали! И вообще, откуда он взялся?

— Из подземелий, — невозмутимо пожал плечами Максим.

— Да о нем лет двадцать никто не слышал!

— Ну, значит, тут сохранилась. Не нагнетай, ладно?

Дэн обиженно замолчал, задействовал блок резервных сканеров, и отвернулся, всматриваясь в темные глубины разлома.

По тросам спустились три инженерных сервомеханизма. Верхолин тут же отправил их вперед, на разведку.

Вскоре начали поступать первые данные, формируя перед мысленными взорами гибридную модель местности. Разлом протянулся неровной линией, уходя к западу на двенадцать километров.

Сервы разошлись в стороны, затем по указанию Максима вскарабкались по отвесным стенам, расположились в разных точках на десять метров ниже границы пепельного тумана.

Теперь почти все пространство пронизывали их сканирующие излучения.

Впечатление от поступающих данных складывалось противоречивое. На первый взгляд — тихо и пусто вокруг. Лишь журчит вода, да изредка над вздыбленным рельефом вспыхивают полосы неровного сияния.

— Повышенный радиационный фон, — прокомментировал Максим. — Ничего серьезного.

— А это что? Тоннель? — Коллинз обратил внимание на группу приземистых построек, за которыми виднелась открытая платформа, с несколькими, чудом сохранившимися колоннами, когда-то поддерживавшими рухнувший теперь свод.

— Наверное, станция магнитопровода. — Стужин сверился с картой. — Да, точно!

— Значит, убежище ближе? — предположил Коллинз.

— Или глубже, — Макс упорно искал признаки бункерной зоны, но цокольный этаж сам по себе — бункер. "Придется тщательно осматривать каждый метр поверхности", — пришел он к неутешительному выводу.

— Ну, так пошли к станции, чего стоим? — предложил Дэн, с интересом рассматривая противоположную оконечность разлома. У устья ветки магнитопровода, — огромного тоннеля, уводящего в глубины сохранившейся части цоколя, виднелись скопления покореженного, поеденного коррозией металла. Никаких следов недавней человеческой деятельности.

Река проточила себе глубокое русло. Ее стремительные воды бурлили, вскипали бурунами, перекатывали небольшие камни.

Километрах в полутора начинался разлив. Сотни ручейков, сочащиеся из стен, питали мелководное озеро, образовавшееся на месте огромной воронки. В сумраке сканеры машин вычерчивали контуры множества небольших островков.

"В принципе ничего необычного", — подумал Илья. — "Вполне заурядные места".

— Разделимся, — предложил Верхолин. — Гурьбой топать нет смысла. Нам бы охватить побольше территории.

— Ладно, — согласился Стужин. — Ты бери левый берег, я правый. Дэн, — он обернулся. — Пойдешь к станции. Там осмотрись внимательно. Большинство бункеров имеют выходы в подземку.

Коллинз молча кивнул. Ему было не по себе. Нехорошие предчувствия заставляли нервничать.

Первым неладное почувствовал Илья.

Он шел вдоль левого берега реки, посматривая по сторонам, изредка подключаясь к сети сервов, скорее в силу привычки, чем по необходимости. Вокруг все выглядело мертвым, статичным. Любую, даже самую слабую энергетическую активность он бы заметил сразу.