Чёрный ратник - Макс Гато
Кончик ланцета скользил уверенно, аккуратно стирая ненужные буквы тонкими, почти незаметными линиями. Я не пытался подделать почерк, я лишь ещё немного портил письмо, создавал видимость случайной помарки или ошибки писца, которую потом кое-как исправили. Мой конверт и само приглашение и так прошли через настоящую бойню и были не в лучшем виде, одна лишняя помарка ничего не изменит.
Через несколько минут от «фон» в имени в письме не осталось и следа, в приглашении теперь красовалась лаконичная неброская запись.
— Тимур Зарин, — триумфально произнёс я. — Или, по-простому, Тим.
Я взглянул на Олафа. Однорукий задумчиво почесал заросшую щеку.
— Как и договаривались, — напомнил ему нашу легенду. — Дворянин. Опальный, ныне небогатый и без связей. Случается, что в документах у таких закрадываются ошибки. А если поймают, то просто признаюсь. Да, поправил, чтобы родственнички не узнали о сбежавшем сыне.
— Дай-ка сюда, — требовательно проговорил Олаф.
Я отдал ему письмо, и он, внимательно прищурившись, вглядывался в текст. Он так и стоял некоторое время, разглядывая мой труд.
— Может сработать, — наконец дал он своё одобрение.
Он отдал мне письмо и зашагал из избы наружу. За спиной скрипнули петли двери. На улице уже было солнечное утро, так что нам пора было собираться и ехать.
Я нагрел воск свечой и вернул печать на место. Теперь конверт был запечатан.
Я вполне мог попасть в Орден своими силами. В конце концов, аурой я владел. Вот только был один нюанс: смотр проходил раз в год. Это значило, что я терял не только двенадцать лун тренировок и знаний, но и ответы на свои вопросы.
Я собрался, оделся и вышел во двор, и сразу же сощурился от яркого и тёплого солнца. Меня встретили утренние звуки просыпающейся деревни: мычание коров, скрип колодезного журавля, тихие и сдержанные разговоры.
Я направился за лошадьми, и через полчаса уже стоял у избы в полной готовности. Олаф показался на горизонте. Однорукий тащил за спиной тяжелый мешок.
В этот момент я услышал, как за спиной скрипнули доски.
— Уходишь? — голос Марины был хриплым ото сна.
— Да, — обернулся я. — Нам пора, Орден ждёт.
Марина не стала ничего говорить, её взгляд был спокоен. Без вчерашней страсти, но и без привычной усталости. Она лишь подошла чуть ближе и протянула мне маленький, туго скрученный пучок сушёных трав, перевязанный нитью.
— От дурного глаза, — прошептала она. — И от всякого…
— Я в это всё не верю, — усмехнулся я. — Сглазы, приметы, обряды… Я сам определяю свою судьбу.
Марина не стала вздыхать или убеждать. Она просто взяла и бросила связку трав прямо в меня. Резко и без размаха. Я среагировал и инстинктивно и поймал пучок. Возникла пауза.
Я с удивлением смотрел на Марину, а она сначала просто улыбнулась, а потом взяла и расхохоталась. Душевно, сердечно и по-настоящему. Я лишь покачал головой, но сушёные травы возвращать не стал. В терпко пахнущем обереге я узнал зверобой и полынь, а они вполне могли пригодиться в дороге. Только зверобой был не с жёлтыми лепестками, а с серебристыми.
Марина ушла в дом, а ко мне подошёл Олаф.
— Купил у старосты еды в поход, — спокойно произнёс он, игнорируя увиденную им сцену. — Мало ли как дело в крепости сложится.
Вот так, под разговоры, а затем и под весёлое щебетание выскочивших на улицу детей, мы покинули деревню. Днём ехать по тропе было одно удовольствие, по крайней мере поначалу. А вот когда мы выехали из леса, то начали всё чаще и чаще сталкиваться с караванами, всадниками и прочими путешественниками.
Когда перед нами показались два всадника в крепких кольчугах и с отменными саблями, Олаф едва заметно напрягся, хотя они не спеша проезжали мимо, лишь невзначай профессиональным взглядом скользя по встречным путникам.
— Знакомые? — спросил я, когда мы отъехали подальше.
Олаф лишь удивлённо посмотрел на меня.
— Это ратники. Ты разве не заметил нашивок?
Я лишь покачал головой. Никаких нашивок я не заметил. А вот у следующего отряда я увидел нашивки в виде ворона. А следом, когда мы проехали ещё несколько вёрст и оказались на тракте, то мимо нас проезжали и ратники, и ополченцы.
— У ратников три ступени, — негромко произнёс Олаф, пропуская очередной патруль. — Первая — вороны. Затем волк и медведь. Задачи и сила на каждом уровне отличаются.
Надо же… А в мое время силу ратников отмечали звездами. Семью. Было как-то понятнее.
Олаф обернулся и добавил:
— Раньше тут было спокойнее…
В итоге, когда солнце оказалось в зените и начало сильно припекать, мы решили остановиться на постоялом дворе, чтобы напоить лошадей и переждать жару. Здесь, как и на тракте, царило заметное оживление.
Я же обратил внимание на невысокого коренастого мужика с густой чёрной бородой и блестящей на солнце лысиной. Он громко ругался, сдирая какие-то бумажки, расклеенные по всему постоялому двору.
— Твою мать! Да как уже надоели! Сколько можно, уже каждая собака видела эти бумажки!
Олаф ушёл собирать информацию на постоялый двор, поэтому мне было особенно нечем заняться.
— Стряслось чего? — скорее из скуки спросил я.
— Как не стряслось! — тут же среагировал бородач. — Понаклеили! Пропало это, пропало то! У меня на той неделе бочонок пива спиз…
Бородач осёкся и бросил взгляд в сторону. Я проследил за направлением и увидел, как в тени дерева расположился небольшой отряд. Пять бойцов небрежно опирались на копья, во главе с командиром с обветренным лицом, который как раз смотрел на мой разговор с бородачом. Бородач под суровым взглядом решил смягчить слова.
— … потеряли бочонок пива. В общем, лучше б его нашли, а не вот эту, — он сунул мне бумажку, на которой я смог разглядеть только зарисовку какой-то девчонки.
— Ничего так, — хмыкнул я, глядя на светлые волосы и отдающие золотом глаза. — Аристократка, что ли?
— Как же, — пробурчал бородатый. — Аж целая невеста княжеская. Из-за неё не только Цитадель с ратниками на уши подняли, но и Уральск. А княжество-то немаленькое!
— Ну, подняли и подняли, — безразлично бросил я.
Для меня слухи и проблемы в княжестве создавали отличный шум, в котором могли затеряться двое ратников. Но это ещё означало, что проверки по всей дороге будут жёстче.
Через какое-то время вернулся Олаф.
И моя мысль подтвердилась. Наблюдавшие за моим разговором с бородачем стражники преградили нам дорогу до того, как мы успели покинуть постоялый двор.
— Эй, — командир, тот что с обветренным лицом, остановил нас
