#Бояръ-Аниме. Газлайтер. Том 18 - Григорий Володин

— О, монсеньор, слава Богу, вы живы! Но что, ради всего святого, произошло в шатре⁈

Он смотрит на меня, видит Луция — и в его взгляде проскальзывает то ли растерянность, то ли беспокойство. Так-так, а тебя-то как зовут? Ну-ка, Луций, подскажи… Ага, вспомнил: Марк Антоний.

Я с устрашающим видом поглаживаю иллюзорную бородку Луция и бросаю, будто в ярости:

— Дорогой Марик! Мой верный Антоша! Ложь и коварство, вот что здесь произошло! Понтифик оказался подсадной уткой, да ещё с сюрпризом внутри. В нём была заточена псионическая бомба. Наш телепат не просто умер — он сошёл с ума и напал на меня, так что мне пришлось его ликвидировать.

Эквиты, словно по команде, разражаются возгласами облегчения и восхищения:

— Монсеньор, вы просто лучший! Господин монсеньор, как вам это удалось! Эти русские… такие коварные! Но застать вас врасплох? Да никогда!

Я слегка киваю и, сдержанно улыбаясь, добавляю:

— Да уж, русские и правда хитрые, сильные, умные — да и вообще красавцы! Именно поэтому я должен обдумать ситуацию, учитывая… новые обстоятельства. Подготовьте мне запасной шатёр.

Марк Антоний бросает взгляд на шатер, где остатки огня уже почти потушили гвардейцы с Даром Льда. В воздухе еще вьется легкий дымок, отгоняемый ледяными всполохами. Марк хмурится:

— Монсеньор, что делать с телом понтифика?

Я киваю в сторону за лагерь и произношу, словно отдаю самое обычное распоряжение:

— Бросьте его в канаву на востоке. Этот выродок не стоит даже похорон.

С этим, оставив Марка распоряжаться отходами в лице понтифика, ухожу в свой шатер. Подзаряжаюсь с помощью энергопластырей — личина Луция, как ни крути, требует немалых затрат.

Заодно отправляю Светке по мыслеречи координаты тела Луция с пометкой «Найти и сохранить» — еще пригодится. Бывшая Соколова откликается почти мгновенно:

— Ну и как тебе в самом сердце римской гвардии, Даня?

Косо смотрю на кубок с вином, одиноко оставленный на столе, и фыркаю:

— Комфортно, что сказать. Хоть и поход, а условия вполне себе.

— Бабы есть? — вот что ей на самом деле интересно.

— Светка, да это же военный лагерь! Какие еще бабы? Скажешь тоже! Иди работай! — отрезаю я.

И вдруг, словно по заказу, в шатёр плавно входят полуголые девушки. Одна за другой, будто актрисы на сцене, сдержанно улыбаются и слегка кланяются. Да это же гетеры! Раздетые, в откровенных нарядах, при каждом движении подчеркивающих их гибкие фигуры. Полуоткрытые шелковые халатики, скользящие по плечам, и изящные ожерелья, мерцающие в полумраке, говорят сами за себя. Тонкие руки, лениво перебирающие подвески, плавные шаги — они явно пришли не с военными докладами.

Я поднимаю брови. Ого. Светка прямо как чуяла!

— Судары… Сеньоры, чем могу помочь?

Одна из них наклоняет голову с притворной скромностью и мягко, почти интимно говорит:

— После боя вы всегда хотите любви, монсеньор. Мы здесь для этого.

Я лишь вздыхаю, оглядывая этот парад походной «доброжелательности», и отсылаю их восвояси. Вместо этого вызываю коменданта-эквита Марка Антония.

Когда эквит наконец входит, я, изображая глубокое сожаление, вздыхаю и говорю:

— Марк…Марик, друг мой, я жестоко ошибся… промах вышел серьезный, — беру кубок с вином и, с выражением глубокой скорби, пригубливаю, как будто пытаясь заглушить муки совести.

Марк Антоний хмурится, явно встревоженный:

— Монсеньор, что случилось?

Я тяжело вздыхаю, словно признаваясь в какой-то невыносимой оплошности:

— Я недооценил Вещего-Филинова. Русские — молодцы! По глупости своей я принизил его Золотого Дракона. Видишь ли, наш телепат всё-таки успел выцарапать кое-что из сознания понтифика перед его… уходом. Золотой Дракон слишком силён. Ему не страшны и десяток «Аспидов», как выяснилось. Придётся вернуться, запастись по полной — взять у Цезаря еще ракет побольше — и снова ехать громить русских.

Марк Антоний, тут же кивнув, отвечает с полной готовностью:

— Понял вас, монсеньор. Ничего страшного. Мы готовы следовать за вами хоть на край света. Ваш гений войны непременно приведёт нас к победе!

— Спасибо, Марк, — киваю. — Я ценю твою поддержку. Тогда немедленно командуй гвардии отступать на базу.

Гвардия быстро собирается, а я устраиваюсь в своём личном бронемобиле, почти первом классе, с комфортом, который для префекта — норма. По бокам — гетеры, будто я не командир войска, а какой-нибудь праздный мажор. Но нельзя выбиваться из образа префекта, так что потчую красавиц вином, они звонко смеются, извиваются, строят глазки, как положено.

Колонна выдвигается вперёд, и я, повернувшись к Марку Антоний, бросаю:

— «Аспидов» нужно отправить вперёд. Русские, похоже, уже знают о них и будут считать своей целью номер один, так что давай переместим их поближе к базе. Отправь с ними сопровождение.

Марк Антоний согласно кивает, и с небольшим гарнизоном ракеты отправляются вперёд. Я, улыбаясь смеющимся гетерам, подключаюсь к Светке по мыслеречи:

— «Аспиды» отправлены вперед основных сил. Не упустите.

— Даня, это что, женский смех? — мгновенно реагирует блондинка.

— Светка, ну опять двадцать пять! Я, между прочим, под прикрытием, в боевом походе! Думай лучше о деле.

Колонна медленно движется вперёд, когда спустя несколько часов я получаю тревожный доклад от Марка:

— Монсеньор! Катастрофа! Тавры, будто знали наш маршрут, устроили засаду, уничтожили сопровождение и захватили все «Аспиды».

Я сквозь зубы бросаю:

— Что?!!! Чёрт, эти русские — коварные ублюдки!

— Самые настоящие ублюдки, — тут же вторит Марк Антоний. — Выродки!

— Но красавцы! — нехотя признаю я, и, заметив его удивлённый взгляд, добавляю: — Запомни, Марик, признавать силу врага — это ключевое качество хорошего командира.

Марк Антоний кивает, впечатлённый.

— Вы правы, монсеньор. Я поражаюсь, как вам хватает силы воли уважать врага, когда он так скверно нам пакостит.

— Много лет практики, мой друг. Вот весь секрет.

Продолжаю путь с колонной префекта, направляясь на базу. Как ни странно, база оказывается всего лишь маленькой деревушкой. Когда-то здесь жили рабочие, каждый день добираясь до заводов в Ланге. Деревушка из себя особого ничего не представляет: простые домишки, пыльные дорожки, скромные заборы — место так себе, если честно. Но среди этой скромной застройки вырастает помпезный особняк Луция. Высокий, с колоннами, с крышей, покрытой черепицей, будто пытается компенсировать размеры всей деревни. Видимо, Луций считает, что шик должен быть везде, даже если вокруг одни лачуги.

Меня, конечно, тоже размещают в этом дворце «местного масштаба». Оглядываю кабинет, присаживаюсь, изучая обстановку, когда дверь тихонько отворяется, и