Мутация. Начало - Денис Леонидович Ранюк
— Да хрен бы ее знал, — ответил тот, улыбаясь не без ехидства. — Кому-то понадобилось воскресить это корыто. Так что работенки тебе прибавится в ближайшие пару недель. А Петя Шпакля и вовсе чуть не упал, когда увидел всю эту ржавчину.
— Ты не скалься, уверен, там и электрику есть над чем голову поломать, — шутливо осадил я товарища.
— Это «буханка», там проводов не много, — парировал он. — Плевое дело.
Мы бросили окурки в банку с водой и разошлись по рабочим местам. А то, чего доброго, Толстуха выползет из своей конуры и облает нас уже двоих.
Работалось легко. Я всегда быстро втягиваюсь в процесс и даже забываю о перекурах. Сегодня моим пациентом был «Патруль» девяносто лохматых годов. Заказчик хотел модернизировать подвеску, но долго тянул с покупкой новых запчастей. Теперь же все рычаги, сайлент-блоки и амортизаторы приехали. К тому же, в отдельной коробке лежали запчасти для капитального ремонта двигателя и коробки передач. Так что возни ожидалось много, но такая работа мне в радость.
Перекур я устроил ближе к полудню. Выйдя под жаркие солнечные лучи, я столкнулся с мрачным Василием и нашим кузовщиком Петром по кличке Шпакля. Оба они что-то обсуждали у «буханки». Петр озадаченно чесал в затылке. Его комбинезон был покрыт слоем шаклевочной пыли, что говорило о его плотной занятости небольшим внедорожником Сузуки Джимни, пригнанным в прошлый четверг.
Я присоединился к обсуждению потрепанной жизнью машины, с сочувствием поглядывая на кузовщика. Ему предстояло неслабо так покорячиться с этим железным трупом, чтобы привести его в божеский вид. Мы курили и вяло перешучивались. Тема разговора сама собой плавно свернула в сторону гуляющих по миру мутантов.
— То есть это когда-то были обычные люди, а теперь превратились хрен знает во что? — предположил щуплый Петр, водя ладонью по ржавому боку «буханки».
— Слышали про вирус? — спросил Василий. — Это что за штука такая, что людей так коверкает? Неужели с нами такое же может быть?
— Мне кажется это какие-то американские эксперименты опять, — предположил кузовщик. — Или китайские. Вечно оттуда всякая пакость лезет.
— Если оттуда, то чего границы не закрывают? — задал резонный, в общем-то, вопрос Василий. — У нас ведь тоже эти бродят. Народ поговаривает, что их быстро отлавливают и куда-то увозят. Видать изучают. Препарируют.
— Да, народ чуть ли не в каждом дворе их видел. — подтвердил Петр, — И менты, вон, носятся, как угорелые. Значит много у нас этой заразы. Только по телевизору говорят, что опасаться нечего, случаи единичные и скоро все само пройдет.
— Ага, у нас все само проходит, — усмехнулся Василий. — Как триппер — капать перестало, значит прошло. Целая страна вот так взяла и «прошла», а мы сидим, лопухи развесив. Даже лапшу уже не снимаем. Привыкли.
— Началось, — выдохнул Петр. — Завел старую шарманку. Тебе что, живется плохо? Квартира есть, машину, вон, новую купил, жена, ребенок.
— Ну, да, жену и ребенка мне президент лично выделил, — захохотал Василий. — Спасибо ему огромное. Только машина моя в кредит на пять лет. Хорошо хоть квартира от родителей досталась. Да и то пришлось им дом в деревне покупать, чтобы разъехаться. А так, в ипотеку бы пришлось лезть на четверть века. Здорово.
Я слушал вполуха. Ничего нового от моей компашки услышать я не ожидал. Все эти россказни говорены-переговорены на сто рядов. Вступать в ненужную полемику не хотелось. У каждого своя правда.
Словно в подтверждение слов кузовщика, совсем близко завыла сирена. Василий аж вздрогнул от неожиданности.
— Ладно, побалакали, и будет, — резюмировал я. — Продолжим вечером, когда Толстуха уйдет.
И вновь прохлада бокса, грязное брюхо «Патруля» и куча матюков, которые я привычно складывал на гайки и болты, что упорно не желали выкручиваться. Но такова тяжкая доля механика. Тем более, что я тут и за моториста, посему забота о всех сношениях с движком тоже на мне. Но, повторюсь, работа мне реально нравилась. Особенно если Толстуха не подгоняла.
Отработавшие свое элементы подвески я складывал в железную тележку. Мы с мужиками собирали всякий лом и раз в две недели вывозили его в металлоприемку. Копейки, если посчитать, но общая копилка постепенно заполнялась и к концу года мы делили все нажитое на троих. Выходила новогодняя премия, которую мы платили сами себе. За что было бы не лишним поблагодарить и Толстуху, как бы парадоксально это не звучало. Она не совала нам палки в колеса и в долю не лезла. Да и не зачем ей это? Бездетная баба, живущая в свое удовольствие на солидную зарплату и более, чем внушительное наследство. Её брат Сергей, вложился в этот автосервис, а она свою долю прожигала, как хотела. Впрочем, это ее дело.
С подвеской я провозился до шести вечера. Пропустил почти все перекуры — так увлекся. Если бы не Василий, я бы и до ночи колупался.
— Ты чего, на трудовой подвиг нацелился? — поддел он меня. — Толстуха укатилась, можешь больше не стараться. Но мы скажем ей, что ты пахал, как вол. Может, мадам приголубит смазливого мазуту.
— Мадмуазель, — поправил я его, не обращая внимания на колкость. — Она — мадмуазель. Если предложит близость, я сразу соглашусь. Потом займу ее место и буду подгонять вас кожаной плеткой. Особенно тебя. Точнее, только тебя.
— Почему это только меня? — возмутился Василий.
— Потому что тебя много. — пояснил я. — Малоподвижный образ жизни ведет к увеличению объемов тела.
— Ничего себе, малоподвижный! Да я ношусь тут, как электровеник!
— А КПД близок к нулю. Иначе как объяснить, что моя вероятная невеста на тебя постоянно орет?
— Она орет, потому что я рыжий, — ответил Василий. — Другого объяснения нет.
Петр стоял в сторонке и тихонько посмеивался, слушая наш бред. Фактически рабочий день уже закончился, и мы могли собираться по домам. Петр отправился в душ, смывать шпаклевку с лица и волос, а мы с Василием курили и болтали ни о чем. Собрались было пойти переодеваться, как в ворота вкатился старый «жигуль». Весь пыльный. Полукруглые следы от дворников были единственным чистым участком на всей машине. По звуку двигателя, я сразу догадался, что именно привело водителя в сервис. Я сделал шаг навстречу, чтобы сообщить, что мы легковушками не занимаемся и вообще уже закрываемся, как со скрипом распахнулась дверца и наружу спешно выбралась женщина. Немолодая и какая-то помятая. Из-под куцей челки на меня уставились глаза безумца, в выражении которых смешались страх, усталость и что-то еще слабоуловимое.
— Мне нужен ремонт, — выпалила она. — Заплачу, сколько скажете.
Я поймал удивленный взгляд Василия.
