Кошачий эндшпиль - Павел Андреевич Кузнецов
Воздух пронзили взблески стали, кошки заработали, подобно лезвиям в профессиональном кухонном комбайне. Серия росчерков, точный удар ногой в область колена, и вот уже один мужчина стоит на коленях, раскачиваясь из стороны в сторону и безуспешно пытаясь сориентироваться в пространстве. Не прошло и десятка секунд, как к нему присоединились остальные. Женщины деловито прошлись вдоль неровного строя коленопреклонённых. Ладонь в волосы, сильный пинок под копчик, и бедолага подтаскивается в нужную сторону, чтобы выровнять ряд.
Наконец Викера сочла результат удовлетворительным, и в последний раз прошлась перед строем. Триша безликой тенью следовала за наставницей. Ещё несколько прицельных пинков и подзатыльников, и кошки окончательно удовлетворились качеством «строя».
— Хорошо запомните это положение, — безэмоциональным, проникающим в самые закрома души голосом начала воспитательную процедуру Вик. — Именно так следует искать расположения республиканки. Подошли, встали на колени… на колено… подняли взгляд, и лишь тогда заговорили. Если интересны девочке — она оценит ваше внимание. Если нет — отвернётся. В первом случае вы получите чёткие указания, во втором — можете убираться. Ничего сложного. Надеюсь, всё понятно?
Ещё несколько ударов, чтобы каждый коленопреклонённый выдал подтверждающий звук. Почти никто не роптал. Лишь двоим пришлось объяснять с когтями, остальные с толикой завороженности во взгляде следили за движениями жутких полос стали, пронзающих плоть, и легко выдавали согласие. Для признания за женщиной статуса валькирии одежда оказалась не важна, тяжёлое узнавание плескалось в панических взглядах.
Тогда наставница перешла ко второму этапу. Неспешно подошла к первому в ряду мужчине, взяла того за подбородок и вздёрнула вверх, заглядывая в самые глаза.
— Ты хотел что-то спросить? Можешь говорить, я разрешаю.
— Этот мужчина в чёрном… напал на нашего… друга… порезал чем-то по лицу и груди. Я шёл призвать его к ответу. Он под защитой фракции?
— Кошак — наш боевой брат, часть стаи валькирий. Только стая вправе судить своего. Впрочем, оснований для суда нет: ваш друг получил за дело. Нужно сначала научиться думать, оценивать то, что видишь перед собой, и лишь затем говорить. За оскорбление боевой сестры легко можно заплатить жизнью. Вас оправдывает лишь то, что Штарния в Республике без году неделя. Мы не стремимся убивать заблудших братьев наших меньших. Можешь встать. Свободен.
Коленопреклонённый собеседник растерялся, хотел ещё что-то сказать, но тяжёлая рука Викеры сомкнулась на его шее, мгновенно сдавила, так что у того глаза на лоб полезли, потом начала поднимать — прямо так, за шею. Сначала тело безвольной куклой вздёргивалось вверх, но дальше что-то видимо включилось в сознании, и мужчина стал всячески помогать валькирии. А оказавшись на ногах, развернулся и поплёлся к своим.
Следующая беседа состоялась с товарищем первого с другого конца строя. На этот раз вопросы задавала Триша, однако суть их была примерно та же. Ответы тоже не слишком разнились. Вскоре и этот бедолага отправился восвояси. Пока Тиш была занята, пара парней попыталась взбрыкнуть, но Вик не дремала. Новые росчерки стали, сдавленные вскрики боли, и ряд выровнен вновь.
Не все уходили одинаково добровольно. Пару человек кошкам пришлось подталкивать пинками — слитным толчком в шею и ударом коленом пониже спины. Действовало безотказно, все несговорчивые с приличным ускорением пролетали первые ряды столов и дальше уже шли своим ходом. Вскоре пятачок перед балконом очистился, и валькирии, посчитав свою миссию выполненной, вернулись в наш уголок возле панорамного окна.
Триша остановилась напротив и принялась пристально буравить меня оценивающим взглядом. Ощущение было, будто её взгляд раздевает, а после — снимает кожу, силясь добраться до мягких тканей. Наконец «рубанок» кошачьих глаз перестал гулять по телу, в их салатовых недрах, в переливах зелёных прожилок, поселились тишина и уют. Девочка шагнула навстречу.
— Кошак, я довольна. Полностью. Отличный вечер! Все эти перелёты в консервных банках, дурацкая изматывающая работа с дройдами, глупые самоуверенные мужчины и не менее глупые курицы-женщины. Ещё и это треклятое воздержание! Но ты смог меня развлечь. Трепетное внимание по пути в ресторан. Танцы, от которых я нехило распалилась. Лёгкий секс, именно тогда, когда он был особенно уместен. Похотливые взгляды едва ли не всех мужчин в зале, так что любого бери, и трахай — они как бычки пойдут на убой. Твоя занятная игра когтями, так что нам с наставницей даже не пришлось вмешиваться. И как итог, вожделенная добыча, сама приползающая к нашим ногам. Ещё и любой разбор полётов покажет, что именно они неправы. Поэтому запомни: я полностью доверяю тебе себя развлекать. Если нужно обрядиться в платье — только скажи. Если нужно идти голой — достаточно одного твоего слова… Ну а сегодня для полноты вечера осталось одно — хорошенько потрахаться. Я готова тебя драть, Кошак. Буду скакать сверху, как ты любишь, а потом оближу — всего, миллиметр за миллиметром.
Закончив признаваться в своей извращённой любви, валькирия ещё сократила разделяющее нас расстояние. Её ладошки сноровисто забрались под комбинезон, коготки заскользили по торсу — едва касаясь, нажимая, впиваясь кончиками… Ещё подшаг — и вот уже когти девочки смыкаются на моих ягодицах, заключая их в плен, а губы впиваются в мои губы в жадном, берущем поцелуе. Кошачий язычок врывается в рот, своей агрессией подавляя любое сопротивление, легко ласкает губы, дёсны, играется с пойманным языком.
Но вот руки кошки смещаются обратно, на торс, а сзади в меня плотно вжимается наставница. Вик прикусывает мочку уха, и, пока мы с Тиш целуемся, тихо шепчет:
— Подпишусь под каждым словом сестры. Мы отлично тебя натаскали. Твои действия чётки, выверены, безошибочны. Пожалуй, ради одних когтей уже стоило сюда зайти… За отдых тоже спасибо. Я участвую в игре, и тоже готова благодарить. И вообще, у нас отличная семья! Ты научился безусловно доверять сёстрам, готов принять любое наше решение, и это правильно. Теперь ты чётко знаешь, когда следует проявлять характер, а когда лучше не лезть. Понимаю, это противоречит некоторым твоим старым привычкам, но готовность принимать своих женщин такими, какие мы есть, заслуживает уважения и
