стартом вживую через большое витражное стекло, а не с экрана цифровых панелей. Хэлбокс стоял и думал о том, что он скажет Джэйси, когда увидит её вновь. Ему необходимо было выстроить какую-то первоначальную структуру их разговора для того, чтобы незаметно обойти неприятные моменты негативных воспоминаний с прошедшего турнира, когда он поступил с ней очень подло, нарушив договорённости в их гоночной дуэли, обоснованные им исключительными личными чувствами по отношению к ней. Он никак не мог понять, что она думает теперь про него, и почему ему кажется её поведение, наполненным какого-то трепетного неравнодушия, которое вдруг появилось, как остаточный след после его последних признаний ей в глубоких симпатиях вперемешку с любовными порывами. Теперь, когда он совсем уже смирился с её потерей для себя навсегда, переборов внутри своей души грозный шквал страданий, ему было не совсем просто заново столкнуться с теми же чувствами, которые он, казалось бы, похоронил в себе на веки, как творец своё великолепное произведение, превратившееся по роковым стечениям обстоятельств в апофеоз ужаса и боли. Скорее его начинало беспокоить совершенно иное новое ощущение вины, связанное с посеянным им в сознании Джэйси чувством чистой и откровенной любви. И хотя это чувство и было наивным по своей внезапности, но в тоже время эта наивность и откровенность выражения только усугубляла силу его восприятия в психологии молодой красивой девушки. Её огорчённый и подавленный взгляд на него пол часа назад вместе с этим тихим коротким приветствием сработали как незаметно заброшенный и очень острый крючок, который впился во внутренности, и теперь его тянули вместе с ними, разрывая плоть, и никак нельзя было отбросить от себя все эти мысли о своей вине, о том, что теперь переживает она и как ей может быть сейчас плохо. В этот момент Хэлбокс сделал для себя однозначный вывод о том, что Джэйси по-прежнему оставалась ему не безразлична, что он испытывает к ней всё те же чувства, а значит, эти чувства были не просто мимолётными всплесками романтических настроений, а являлись гораздо более серьёзными и важными в его судьбе и за них стоит обязательно побороться в постоянном бурном потоке жизненных событий. В своих размышлениях, стоя в одиночестве, Хэлбокс совсем не заметил, как прошло начало второго старта. Имена пилотов были уже объявлены, но он совершенно не обратил на это никакого внимания, поэтому решил спуститься вниз, чтобы ознакомиться с турнирной таблицей на одном из экранов в центральном зале. Ему даже становилось сразу как-то обидно при мысли о том, что Джейси могла войти в этот заезд и тогда у него уже никак не получится поговорить с ней, так как вторая группа по всем временным регламентам должна была уйти сегодня на второй старт с «Востока» и они уже никак бы не встретились. Его даже не смущало в этот момент, что он должен был отправиться сегодня на очень опасное задание, связанное с серьёзным риском для его жизни. Всё это время он ни разу не задумался о каких-либо подробностях выполнения своей предстоящей миссии, не говоря уже о каком-нибудь отдалённом страхе или хотя бы лёгком волнении. Он вообще не вспоминал про нависшую над всеми опасность, а просто отнёсся внутри себя к этому как к данности, которая происходит помимо его воли и всё. Общее настроение было уже испорчено изначально. Сначала, в кабинете у Джека Райта, когда им объявили о текущей ситуации и изменении в планах на весь Чемпионат. Затем, после официальной церемонии, когда Джейси вновь задела старые раны, да и вообще приехал он сюда не так, как раньше, а с гораздо более серьёзным успокоенным и уставшим внутренним состоянием, как будто он постарел на двадцать лет. Он начал понимать, что весь текущий год с момента окончания прошлых состязаний находился в неосознанном плену, и только сейчас смог почувствовать это. Что на самом деле ничего в его чувствах не проходило, а только пребывало всё это время в неопределённой гнетущей дремоте. И вот сейчас опять началось всё сначала, только ещё хуже, ведь теперь ему нужно было всё исправлять, а как это правильно сделать и получится ли в итоге что-нибудь из этого вообще, Хэлбокс не знал, и всё опять внезапно тонуло в неведении и печали.
Когда он, наконец, собрался идти, то развернулся от перил назад и на миг застыл на месте от внезапного шока. Перед ним стояла Джейси и смотрела на него так же, как внизу на подиуме, когда они расходились после официальной части. Её простота и уравновешенное спокойствие в голосе поразили его.
— Почему ты один? — спросила она, подходя ближе и встав сбоку от него, как бы невзначай тоже заинтересовавшись происходящим движением внизу.
Она оперлась на перила и немного наклонилась вниз, глядя куда-то довольно пустым взглядом. Хэлбокс молчал, его шокировало произошедшее только что, и он почему-то не смог придти в себя сразу. А точнее, он просто подчинился ситуации от психологической усталости и не стал, как обычно, проявлять внезапную эмоциональность вместе с особой инициативой в своём поведении, а просто повернулся обратно и также встал рядом с Джэйси в аналогичную позицию, опершись на перила и уставившись безмолвным взглядом вниз.
— Почему ты молчишь, Виктор? — вновь спросила она расстроено серьёзным голосом, — ты не хочешь меня видеть?
— Нет, — сразу же ответил он, в его голосе чувствовалось явное волнение, — я просто… я просто…
Тут Хэлбокс замешкался и начал с трудом тянуть какую-то фразу, проваливаясь в яму собственных переживаний, которые внезапно усилились и хлынули огромной волной, нарушая всю логику его мыслей. Он осознал, что реально стоит и тупит перед ней, как подросток, но никак не мог выйти из этого состояния и сказать хоть что-то вразумительное, так как самые искренние порывы побуждали его сказать «мне очень стыдно», но в то же время его мужское эго, которое всегда было настроено на доминирующие позиции, прорывалось сквозь эту толщу переживаний и переводило его сознание в другое оценочное направление, побуждая спросить себя «что вообще сейчас происходит и почему он должен извиняться?». На это сверху накладывалась интуиция, говоря, что «всё в порядке и даже она, Джэйси, сама к тебе подошла, надо действовать, сейчас всё в твоих руках!». Затем по классической внутренней схеме наступала очередь выбора варианта ответов, но такое резкое откровенное появление Джэйси и перебор чувств, в связи с этим событием, перегружали его всю внутреннюю систему, и Хэлбокс не мог сосредоточенно мыслить, чтобы правильно выстроить подходящий ответ.
— Тебе хочется извиниться передо мной,
