Точное будущее. Лучшая фантастика – 2024 - Вадим Юрьевич Панов
– Не будем мы никого жечь. Не возьмем грех на душу. Ведьма вас сама порешит и в гроб обратно залезет. А уж на третью ночь мы тут все от греха спалим, скажем, мол, противопожарная безопасность у нас не на высоте, свечи, дерево старое, сухое. Инцидент.
Последнее слово Макар Ильич произнес с ощутимым удовольствием, насколько можно было расслышать через три сантиметра древесины.
– Вы мне что в еду подсыпали, добрые, богобоязненные люди? Где мой браслет?
– Браслет где надо, – прокаркал другой голос, не старосты. Василька. – А насчет еды не боись. От этого ты точно не помрешь.
Очень хотелось прокричать что-то вроде «Горите в аду», но это было слишком глупо. К тому же из-за спины послышалось слабое движение и стон. В первую секунду волосы на затылке деса встали дыбом, но это всего лишь приходила в себя Ганна.
– Горите в аду! – все же проорал он и кинулся по проходу между скамьями к амвону, где покоился гроб и гибернирующая в нем ведьма и где, шипя от боли, усаживалась на скамейке ее младшая сестра.
Бурсак Хома Брут поглядел Вию в глаза, и Вий увидел его. Тут на бурсака накинулись все черти, и покойники, и кикиморы, и навь, и какая еще там была панславянская нечисть. И били его и терзали, пока трижды не прокричал петух, а потом все испустили дух и обратились то ли в дерево, то ли в камень. Короче, всем кранты.
Интересно, Ищенко Николай Ефимович тоже в курсе, на какую полевую практику отправили его не лучшего ученика?
– Можно поджечь гроб, – размышлял Юрек вслух, сидя на горячей от свечного тепла скамейке. – Но тогда, скорей всего, не затушим и сами сгорим. Тут все сухое, хотя и трухлявое.
– А если правда Евангелие читать? – упрямо повторила сидевшая рядом Ганна.
Она добыла откуда-то с церковных хоров ветхие тома, еще со славянской вязью, бледно-лиловой на пожелтевших страницах.
Юрек покачал головой.
– Бесполезно. Легче ей руки и ноги оторвать и голову заодно.
Ганну передернуло.
Время от времени, скрываясь друг от друга, они поглядывали на гроб. До заката оставалось совсем немного, судя по красному отблеску в церковных высоких окнах.
– Давай все же попробуем, – не унималась Ганна. – Ты очертишь мелом круг. Мы засядем в него и будем читать, ты же сможешь это прочесть?
Дес пожал плечами. Дело не в словах, а в тех частотах, на которых они транслировались, в закодированных в них и понятных только нейросети алгоритмах. Может, Хоме и удавалось с помощью молитв удержать за границей круга свою ведьму, но у них явно не тот кейс.
Вспомнилось, как прошлой ночью ведьма поставила гроб вертикально и попыталась на него взгромоздиться. Сооружение рухнуло, но труп почти дотянулся до колонки. Как тогда защемило сердце. А сегодня что? Что вообще делает ведьма, когда добирается до живых? Может, ничего и не делает, ведь не полезла же беглая Галя убивать родных, просто порисовала, занялась привычным делом. А у кого от этого крыша съехала, тот сам дурак, можно ведь было и не смотреть…
– Бурсак, извини.
Юрек недоуменно оглянулся на девушку.
– За что ты извиняешься?
– Ну, за нее. Она же моя сестра. И она нас убьет. И за них…
Она мотнула головой в сторону двери.
– Они мои соседи. Родня. И такие уроды.
Юреку сделалось нестерпимо стыдно. Кажется, даже щеки и уши покраснели, словно он первоклашка, которого родители застали за просмотром порнухи в VR.
Он отучился в Академии три года. И все, на что он оказался способен со всей своей наукой, – это стать бессмысленным придатком к колонке? Порталом, сквозь который обессилевший выброс должен был попасться в цифровую ловушку?
По плечам снова пробежала дрожь, но уже не от холода. Да, колонку отняли вместе с браслетом. Но мембраны на глазах, мембраны же остались.
Колонка должна была всего лишь истомить выброс, виртуально измотать демона, но главным оружием деса оставались глаза.
Юрек поспешно сунул руку в карман и достал обломки мела.
– Что ты делаешь? – удивленно спросила Ганна. – Ты же говорил, не сработает…
Не обращая внимания, он упал на колени и поспешно начал чертить круг, не такой, конечно, красивый и ровный, как обычно. Потом ухватил девчонку за руку и запихнул за меловую черту.
– Сиди здесь. Закрой глаза. Зажми уши. Помнишь наизусть какие-нибудь песни?
Ганна неуверенно кивнула.
– Конечно. Но зачем?
– Пой. Пой во весь голос, как можно громче. Не останавливайся и не открывай глаза.
– И сколько мне так орать?
Юрек улыбнулся.
– Пока трижды не прокричит петух.
* * *
…На этот раз гроб открылся без театральных эффектов. Просто крышка отъехала в сторону, и усевшаяся в нем мертвая девушка улыбнулась десенситезатору. Как будто знала, что сила сейчас на ее стороне.
– Ну, привет, Галина.
– Ты же знаешь, что я не Галина.
Голос прозвучал скрипуче и резко, видимо, трупное окоченение сказалось на голосовых связках. Как она вообще могла говорить, не дыша? На секунду продрала дрожь от неприятной мысли, что ведьма говорит уже у него в голове.
Улыбка мертвой стала шире.
– Дыхание – всего лишь механическая функция, сжатие и расширение легких. Когда делают сердечно-легочную реанимацию, пациент может быть уже давно мертв, но он дышит. Следовательно, существует.
– Как тебя зовут?
Девушка повела головой из стороны в сторону, будто разминая шею.
– Вытащи мембраны, десенситезатор, и я все расскажу. Очень не хотелось бы вырывать тебе глаза.
– Зачем ты захватываешь людские тела? Хочешь управлять нами, питаясь нашей энергией, как в том старом фильме? Почему женщины? Почему кормящий своей кровью детей пеликан?
– Дети – это будущее. А ваше будущее у вас за спиной.
Юрек быстро оглянулся. Ганна сидела в меловом круге и, прижав ладони к ушам, орала во весь голос Your road ends heeeere. Выбор так себе, зато громко.
– Ее я не трону, – сказал выброс. – Она наша сестра тетя дочь дочь сестра…
Голос утратил уверенность и как-то размазался, будто нейросеть реально не понимала, кем приходится ей сидящая на полу девушка.
Юрек поспешил этим воспользоваться. Он присел на корточки, так, что его глаза-мембраны оказались на уровне глаз ведьмы, и быстро спросил:
– Ты ведь Маруся? Галина звала тебя так. Ты еще осталась там внутри, да? Расскажи мне. Расскажи, как боты прошли через плацентарный барьер. Или вы что-то сделали с плодом? Ты и Галина? Ты и… кто-то еще?
Ведьма молчала, лишь нервно подергивались почерневшие губы на белом лице.
