Борьба: Пленники Тьмы - Владимир Андерсон
«Я говорю обо всей Центрально-Славянской колонне».
Видя, что обстоятельства идут не в верную пользу, Блух снова сменил тему: «Братья-чумы, давайте вы решите свои служебные вопросы где-нибудь в другом месте. У нас здесь серьёзный вопрос… Брат-чум Донхр, лично вас я попрошу заняться местной группой маки».
При любом удобном случае Блух обвинил бы его в предательстве, а потом, ссылаясь на сложность обстоятельств, расстрелял бы, но суть дела в том, что действующий броз всё ещё Кринхр, а обстоятельства не настолько сложны, так что в случае обвинения начальника имперской армии его повезли бы под Главный Имперский Трибунал, где расстрел выдали бы не ему, а Блуху.
«Возражаю, брат-чум Блух. — начальник СЧК заговорил как нельзя белее твёрдо. — Там действует группа Богдана Хмельницкого. Она недостаточно крупная для серьёзного сопротивления, кроме того мои люди как раз сейчас получили точные данные о её местонахождении. В течение четырёх дней мы способны с ними покончить, если получим такой приказ. Предлагаю отдать это дело в ведение СЧК».
Сказал своё слово долго молчавший начальник финансов Уринхр: «Одобряю. Армейская операция снова вдарит по финансам, которое за последние полгода и без того не показывает утешительных результатов».
Этого чума Блух мечтал расстрелять за какую-нибудь несуществующую ерунду ещё больше чем начальника имперской армии: Уринхр активнее поддерживал Кринхра и ещё более был предан ему. Всё из-за того, что тот прикрыл его во время одного происшествия: в отдел финансов поступило три четвёртых тонны золота, которые бесследно исчезли (на самом деле они и не прибывали — начальник транспорта изменил маршрут, и состав ушёл в другое место).
«А вы, что думаете, брат-чум Окинхр?» — использовал свой последний шанс исполняющий обязанности броза.
Начальник материального обеспечения не был Блуху ни другом, ни врагом; он просто выполнял свою работу, считая главным имперские интересы: «Сектор Донецк-Макеевка мы можем снабдить всем необходимым в течение восьми дней. Но для этого нам понадобится содействие службы транспорта».
Начальник транспорта тут же ощутил на себе выжидающий взгляд шефа СЧК, и то что следует от него ожидать в случае удручающего ответа. «Мне очень жаль, но службе транспорта сейчас лишняя нагрузка не нужна», — не удручил Ненхр.
«Предлагаю отдать дело в ведение СЧК, — окончательно сделал свой выбор начальник имперской армии. — и покончить с этим вопросом».
Блуху ничего не оставалось, кроме как согласиться: «Ну, раз, брат-чум Закинхр так хочет заняться этим вопросом, не станем ему мешать… Осталось решить вопрос о назначении нового карака в сектор Донецк-Макеевка».
«Чтобы не осложнять дело, я временно назначу туда своего человека», — решил Закинхр.
«Вы же знаете «Устав». Вы должны назвать конкретного чума», — Блух не совсем ожидал такой настойчивости от своего главного соперника, потому что подобный ход разламывал все его надежды на обретение влияния в том регионе. Он считал, что чум, служащий в СЧК не способен на столь поспешные действия.
Но у Закинхра всё было готово: «Сестра-чум Анахр. Она отлично знает эту группу. Сама там работала на протяжении шести месяцев. У меня нет сомнений в её компетентности. Она поставит там всё под контроль».
Из присутствующих, кроме эсчекиста, Анахр никто не знал, а Закинхр говорил без тени сомнения, так что и спорить было не с чем.
«Если все согласны…» — почти смирился Блух.
Все были согласны.
«Тогда совещание закончено», — окончательно смирился Блух и подумал о том, что противника можно победить не только за столом, но и вне его пределов.
Промах в нужную сторону
У чумов выявилась какая-то чумовая болезнь на кабинет карака Манхра: там убили карака, там они утроили пытку над вольным человеком, и там же они произошёл «особый» разговор с Тихомировым.
Двое чумов схватили его во время работы и, ничего не спрашивая и не объясняя, приволокли туда. Его посадили на стул, на котором ещё совсем недавно сидел Владимир, и задали один простой короткий вопрос: «Ты будешь на нас работать?»
Отвечать на подобные вопросы Гавриил учил не сразу: он хоть и простой, но неожиданный.
Вокруг стояли двое чумов, Принхр и Чанхр, и один предатель, Дмитрий. Все смотрели на Тихомирова, но думали друг о друге, причём в крайне отрицательных тонах: Чанхр хотел убить Принхра за то, что тот мешает ему «держать людей в узде», Принхр хотел убить Дмитрия за то, что тот предатель, и ему не важно было, кого он предаёт, Принхр ненавидел это качество, а Дмитрий хотел убить Чанхра за то, что тот недооценивает его важность.
«Буду. — ответил Иван. — За «свехр-норму» питания».
«Хорошо… Вот твой шеф», — Принхр помахал большим пальцем левой лапы в сторону Дмитрия и подумал о том, можно было бы найти «шефа» и получше, хоть это и только слово.
Тихомиров кивнул.
«Тебе не интересно, куда делся Пожарин?»
Иван отлично понял, что, если он сейчас ответит положительно, самое меньшее, что ему сделают, так это скажут, что с ним случилось: «Нет. Не интересно».
«Мы казнили его. Он нас предал», — в конце этой фразы Принхр снова подумал о Дмитрии: «С кем же мне приходится иметь дело».
Тихомиров сидел на стуле, заляпанном кровью вольного человека, и ждал, когда ему дадут полномочия, хоть какие-то, когда ему дадут повышенную норму еды, чтобы он смог отнести её голодающим в шахте, он ждал, потому что знал, что это лучшее, что он может сделать.
«Так что первое правило, — продолжил чум. — никогда нас не предавай. Никогда. Или с тобой случится тоже самое».
Тихомиров кивнул и опять вспомнил командира: «когда тебе начнут рассказывать, что можно и что нельзя, кивай головой… задумывайся, медленно крути глазами и кивай. Они могут попробовать тебя сбить с толку какой-нибудь фразой вроде «… обо всём докладывай своему шефу…». Ты невольно можешь вспомнить меня и выпустить из себя правду. Запомни главное правило. Когда ты разговариваешь с тем, кто может тебя сдать и особенно с чумом, никогда не расслабляйся… Расслабишься и сболтнёшь чего-нибудь лишнего… Можешь в некотором роде показывать, что ты расслаблен, но никогда не делай этого».
«Второе. Не обманывай нас», Принхр говорил настолько серьёзно, что можно было подумать, что он сам живёт по этим правилам.
Тихомиров кивнул в очередной раз, а Гавриил намертво засел в голове: «Не смотри подолгу им в глаза. Они примут это за наглость и могут просто убить. Сам их знаешь. Лучше мелькай по углам, но не много, и особенно когда говорят они».
В реальности Иван и не стал бы пристально
