Рейд. Оазисы. «Выход» - Борис Вячеславович Конофальский
– И что же ты про меня рассказывал? – строго, тихо и серьезно спросил уполномоченный, приближаясь к Валере, чтобы его не слышали. Та же Марта, например.
– Нет-нет, – также стал шептать Генетик, – ничего такого я не говорил. Где ты работаешь, я говорил, что ты и-инженер из Губахи. Я всё понимаю. Ты просто сэ-сэ-старый друг.
И тут как раз к ним вышла женщина. Не худая, но с хорошей фигурой, на которой ладно сидели шорты и небольшая майка. Кучерявая блондинка лет тридцати. Привлекательность… ну, выше среднего. Но сразу видно – бойкая, из тех, что своего не упустят.
– Здравствуйте, – не очень-то дружелюбно начала она, разглядывая уполномоченного.
– Здравствуйте, – ответил тот.
– Марта, э-это мой друг инженер Горохов, – представил его Валера.
– Очень настойчивый друг, – заметила блондинка.
«О, да она тут чувствует себя хозяйкой, Валерик влип», – подумал Горохов и сказал:
– Вы уж извините меня, Марта, но ещё месяц назад Валера жил здесь один, я и предположить не мог, что тут всё так радикально изменится за столь короткое время.
– Всё меняется, – назидательно заметила женщина.
– Это да, это несомненно, – сказал уполномоченный примирительно и добавил, – кстати, Марта, можете звать меня просто Андрей.
– Хорошо, Андрей, – довольно едко произнесла блондинка, тон её вовсе не говорил о том, что она готова принять примирение.
– Пойдём, пойдём, – Генетик взял Горохова под руку и повёл в большую комнату, туда, где стояли ванны. На пороге он остановился и, не заикнувшись ни разу, сказал:
– Марточка, принеси нам чаю, пожалуйста.
Он явно хотел сгладить шероховатость, возникшую между Гороховым и Мартой.
– Конечно, Валерочка, – отвечала блондинка и с показной послушностью поспешила на кухню.
Генетик закрыл тяжёлую дверь своей лаборатории. Лампы под потолком, ванны. Шесть штук. Во всех плавают мужчины, опутанные прозрачными трубками, в которых среди разноцветных жидкостей ползают белые пузырьки воздуха; ещё к ним прикреплены провода, и эти провода с трубками подключены к каким-то приборам, насосам, непонятным агрегатам.
На телах большие, грубо сшитые раны. Некоторые конечности стянуты шинами, для правильного сращения костей.
Горохов молча ходит от ванны к ванне, рассматривает людей через вязкую, чуть мутноватую жидкость, но, не узнав ни одного лица, потом спрашивает у Генетика:
– Бандиты?
Валера указывает на одну ванну:
– Сэ-старатель. Перебит позвоночник и размозжена печень, ещё одно пулевое в грудину, когда е-его привезли, он уже почти не… не… д-дышал, – Валера опёрся задом на большой стол, заставленный поддонами, в которых среди коричневой почвы копошились под тёплыми лампами огромные желтоватые личинки. Этих личинок в поддонах копошилось большое множество, тысячи и тысячи. Генетик непроизвольно запускал пальцы в грунт, ворошил его вместе с личинками.
– И что, вылечишь старателя? – спрашивает уполномоченный, садясь на удобный стул у стола. Он старался не смотреть на то, как Генетик копается в грунте с личинками.
– Уже через неделю… может д-дней через девять… буду вынимать, – отвечает Валера не без гордости.
Горохов ему верит, Валера вылечит. Уполномоченный привстаёт и опускает руку в ближайшую ванну, в которой плавает человек, живот которого грубо сшит чёрной ниткой, опускает прямо в биомассу, потом вытаскивает руку. Смотрит, как по пальцам и ладони стекает густая мутная жидкость.
– Протоплазма. Ты научился её делать сам? Раньше ты забирал остатки из лаборатории пришлых.
– Научился. А эти уроды… из Института, своровали у меня мою технологию, скопировали, опробовали, а потом меня выгнали, и ничего не дали за это, – на этот раз Валера ни разу не заикнулся.
– И что? Теперь они умеют восстанавливать людей так же, как и ты?
Горохов вспомнил, что в отчёте об увольнении Генетика написано, что он некомпетентен, ещё что-то в этом роде.
– Д-думаю, уже пробуют. Это… это не так уж и сложно, если выдерживать последовательность процедур и условия для рэ… рэ… роста «стволов».
– Роста стволовых клеток? – уточнил уполномоченный, он всё ещё рассматривал протоплазму на своей руке.
– Угу, – Генетик кивает.
– Чуть жжёт, – говорит Горохов, стряхивая протоплазму с руки в ванну.
– Свежая, а-активная, пытается взаимодействовать с твоей кожей или ищет, что съесть.
Горохов смотрит на Генетика, теперь тот сидит так, что его лицо отлично освещено.
– О, да ты, друг мой, кажется… поправился.
– Что? – Валера немного смущён.
– Потолстел.
– А, н-ну, есть немного.
– На тыквенных пирожках кудрявой Марты начал, значит, толстеть, – предполагает уполномоченный, снова садясь и взглянув на дверь: не сможет ли Марта подслушать их разговор. Нет, не должна. Дверь в лабораторию тоже была мощная и на хороших уплотнителях от пыли.
– Она нэ… неплохо готовит, – чуть застенчиво улыбаясь, отвечает Генетик. Да, нет никаких сомнений, он гордится тем, что подцепил такую по-настоящему яркую женщину, и то, что уполномоченный это отметил, ему льстит.
Горохов осматривается. У Генетика всегда и везде был бардак. А теперь даже пыли на стеллажах нет, и он говорит:
– А ещё твоя Марта у тебя убирает.
– Она чи-чистоплотная. Да, – Валера снова преподносит это как свою заслугу: вот она у меня какая.
– И ходит в этих своих шортиках по дому и все убирает, – понимает Горохов.
– В до… в доме жарко, в чём ей ещё ходить. И она не терпит грязи.
– Не терпит грязи… А ещё, я готов спорить – она прекрасна в постели, – произносит уполномоченный игривым тоном.
– Кэ… кэ… кэ… к чему ты клонишь? – Валерик стал задумываться.
Но уполномоченный не ответил ему на вопрос, а задал свой:
– А как ты её нашёл?
– Она… Она пришла ко мне со своим родственником.
– С родственником?
– С мальчиком. У-у него была прострелена рука, кости в труху… ниже локтя сосуды порваны, нерв то… тоже, в-врач хотел руку ампутировать. Но я взялся восстанавливать.
– А этот мальчик ей кем… доводился…? – Горохов едва успел договорить, как тяжёлая дверь открылась, и в лабораторию протиснулась Марта с подносом, на котором стояли чашки и только что сваренный, отлично пахнущий, запах ни с чем не спутать, чай из побегов белой колючки. Редкий чай. Дорогой. Насыщенный кофеином. Рядом на блюдцах кислые кактусы. Такие с чаем ест Наташа вместо того, чтобы постоянно принимать препараты от степной проказы. В степи-то их немало, но здесь, в Городе, куда их нужно доставлять неувядшими, они стоят денег. Не всем по карману.
«Поднос, чашки! Побеги, кактусы… Богато живёт бедный Генетик! Ну, я-то ладно, мне отлично платят, ещё кое-что время от времени привожу из пустыни, я могу себе позволить, а он откуда берёт? Неужели врачебная практика столько приносит? Бандиты платят?».
Из специального чайного ковшика она разлила им крепкий чай по чашкам. При этом
