Пробуждение - Данияр Саматович Сугралинов
Внешне уверенно я направился к обидчикам брата, подавляя в себе застарелые комплексы. Остановился перед ними, ожидая, когда на меня обратят внимание. Наконец, их беседа стихла, и все посмотрели на меня. Сашка стоял рядом, я держал его вспотевшую ладошку.
– Ты Раф? – обратился я к самому толстому.
– Я – Рафаэль, – ухмыльнулся тот. – А ты еще кто?
– Матвей. Я брат Саши. Еще раз услышу, что ты его обидел, будешь иметь дело со мной. Понял?
– Понял, – осклабился тот. – А что, он уже жаловался, что его обидели? Эй, Сашок, ты чего?
Сидящие вокруг пацаны с готовностью рассмеялись.
– Так это же Мотя-шмотя! – истошно заорал какой-то пацан. – Мотя-дурачок!
Он, кривя губы, изобразил мою старую манеру разговаривать, чем вызвал новый взрыв смеха. Я почувствовал, как сжимаются кулаки, но сдержался. Это же дети, что мне, драться с ними? В любом случае получалось, что я теряю лицо. Уйду – струсил, начну драться – на детей руку поднял. Дилемму разрешил сам Раф.
– Вон брат мой с отцом. С ними поговори. – Он спрыгнул с перил беседки, на которых сидел. – Щас позову. Сашок, а ты не прав! Будешь должен!
Раф подошел к грузовичку, у которого стояли усатый толстый мужчина и парень. Судя по идентичной фамилии, показанной мне системой, отец и старший брат. Что-то сказав им, Рафаэль показал на меня и вальяжно пошел к нам. Сплюнув, за ним направились отец с братом. Последний, кажется, пытался заранее задавить меня психологически и на ходу бил кулаком о ладонь.
– Послушай, уважаемый… – Отец Рафа остановился передо мной и сделал паузу.
– Матвей, – сказал я.
– Тимур меня зовут, – представился тот в ответ. – Матвей, уважаемый… Мы здесь люди новые и не хотим ссор. Зачем нам конфликты? Это же дети, а дети сами разберутся!
– Дети разберутся сами, но воспитывают их родители и старшие братья, уважаемый Тимур. Поэтому я настоятельно прошу вас поговорить с сыном – пусть перестанет лезть к малышам. Моему братишке всего семь лет, у него свой круг общения.
– Обязательно поговорю, Матвей, – заверил меня Тимур. – Обязательно!
Похлопав меня по плечу мясистой ладонью, он вернулся к грузовику. Однако его старший сын Камиль остался, насмешливо поглядывая на меня. Он был моим ровесником, но выглядел опасно. Поджарый, с бурлящей внутри энергией, из-за чего движения его казались пружинистыми и резкими.
Сверкнув белозубой улыбкой, он качнул головой:
– Пойдем?
– Куда?
– Туда можно, – он неопределенно повел рукой в сторону арки. – Чтобы без свидетелей.
– Зачем?
– Не ходи, Мотя! – Сашка повис на руке. – Он тебя убьет! Он борец! Чемпион…
Отодвинув братишку, я приблизил лицо к лицу Камиля и процедил:
– Еще раз ты или твой брат обидите моего Сашку – я вас убью.
Тот скривил рот и чуть задрал голову. Зачем он это сделал, я понял в следующий миг, когда он схватил меня двумя руками за уши и резко потянул на себя, чтобы ударить лбом в лицо.
Активация таланта «Скала» оказалась как никогда кстати. Если честно, нечто подобное я и прогнозировал, провоцируя Камиля именно на глазах у дворовой пацанвы. Крушить авторитеты надо прилюдно, иначе не считается, да и не поверят.
Если бы брат Рафа решил вот так, со всей дури, пробить лбом бетонную стену, получился бы примерно такой же эффект. Он не просто расшиб себе голову – его ноги подогнулись, и он свалился на землю, а меня всего лишь слегка качнуло назад.
У ребят отвалились челюсти. Я, не давая им времени прийти в себя, нагнулся над Рафом, схватил за ворот модной рубашки и зловеще выдохнул в лицо:
– Тронете брата – пожалеете. Понятно?
Раф ошалело закивал.
– Молодец. И от других малышей отстаньте. Тронете – я узнаю!
Отходя от корчившегося Камиля, я услышал, как его подскочивший отец злобно что-то говорит не по-русски. Я остановился. Развернулся к присевшему на корточки у тела сына Тимуру:
– Вы что-то сказали, уважаемый?
Взгляд, полный ненависти, мог бы прошить насквозь, но он лишь покачал головой и выдавил улыбку:
– Ничего, парень, ничего. Вы подростки, вы сами разберетесь… Никаких обид!
* * *
Вечер прошел как-то скомканно. Саня воспрянул духом. Выпросил ноут и, дождавшись установки любимой игры, тут же с головой ушел в нее. В таком приподнятом настроении ему даже плохо действующая рука почти не мешала.
Ну а я занялся разбором старых вещей. Новая жизнь подразумевала новые вещи, ту же одежду, например, но денег на это пока не было. Тем не менее я без жалости собрал в кучу все годами заношенное, залатанное и тысячу раз перестиранное и вынес во двор.
– Добрый вечер, баба Рая!
Старуха Сергеевна сидела у подъезда и качала коляску, в которой посапывал ребенок. При виде меня она заинтересованно прищурилась и поманила к себе. Я нехотя подошел. Что-то в ней всегда меня отвращало – то ли фальшивое проявление заботы и сочувствия, то ли вполне искренняя озлобленность и ненависть ко всему и ко всем.
– Кому добрый… – пробормотала она. – А кому и… Ты куда это такой красивый намылился, Мотя? И что у тебя там?
– Старье несу выкидывать. А вы кого нянчите?
– А шут его знает! – воскликнула Сергеевна. – Святозар? Ярополк? Из каких древних преданий только имен понабрались? Вот, привезли. Сами гулять поехали, а мне, старой, с их дитем сиди!
– Так вы же не бесплатно.
Старуха не первый год подрабатывала нянькой. Молодые родители давно знали, что в нашем доме есть Раиса Сергеевна, которая за пять сотен в час посидит с ребенком.
На мои слова старуха отреагировала с негодованием и разразилась речью, из которой следовало, что на те деньги, что ей платят, ничего не купишь, и делает это она из любви к детям. Дослушивать я не стал, просто вежливо согласился с нею и ушел.
И только отойдя на несколько шагов, сообразил, что же меня смущало в старухе. Оглянувшись, мазнул взглядом по информации, показанной Метой:
Раиса Сергеевна Гадра (вне Меты)
Соответствие Мете: 78 %.
Биологический возраст: 179/181.
Отношение: равнодушна.
Я некоторое время пялился в цифры, не веря своим глазам, но ни возраст Сергеевны, ни прогнозируемая величина жизни не менялись: 179/181. Не иначе, какой-то сбой. Баг. Глюк.
Вернувшись домой, я между делом поинтересовался, как давно тетя Полина знает Сергеевну, но ничего нового не услышал:
– Ну, как переехали сюда лет шесть назад, с тех пор и знаем ее, – удивилась вопросу тетя. – Ты
