Леди Каладана - Брайан Херберт

– Я не ищу девушку, которая привлекла бы мое внимание, – сказал юноша, забираясь в кабину. Он включил двигатель и привел крылья в движение. – Сейчас я должен думать и поступать как герцог.

Подняв орнитоптер в воздух, Пол облетел дюны и опытную станцию, поросшую травой. Он посмотрел на группы рабочих, занятых своими делами в песке, а затем взгляд его затуманился – мысленно он видел великое множество людей – целую армию? – пересекающих огромную и абсолютно другую пустыню. Орнитоптер завибрировал, и Пол, вздрогнув, вернулся к реальности.

– Ты расстроен? – с тревогой в голосе спросил Дункан.

Пол сосредоточился на управлении.

– Этот ландшафт очень покоен, слишком безопасен.

– Слишком безопасен? – рассмеялся Дункан такому определению.

Но юноша стоял на своем. Он посмотрел в направлении выбранного им курса, словно проложив путь дальше, в свое будущее.

– Место, которое я ищу, больше этого – намного, намного больше.

Бизнес – это иллюзия, выступающая под разными масками. Неизменны только прибыль и влияние.

– Представьте мне ваш доклад, барон, и ваши оправдания, если они у вас есть. – Император посмотрел на барона сверху вниз с мрачным каменным выражением лица, а затем, внезапно, улыбнулся. – Правда, я уже знаю результат, и я им доволен.

Стоя перед Императором в огромном тронном зале, барон почти физически ощущал на себе взгляды тысяч людей. В каком бы помещении дворца ни принимал подданных Шаддам, оно мгновенно переполнялось придворными, министрами, советниками и бесчисленными чиновниками, не занятыми никакими конкретными делами, понятными хотя бы Императору. Многие сегодняшние зрители просто надеялись стать свидетелями падения дома Харконненов.

Барон облачился в самый блестящий свой наряд, выдержанный в оранжево-пурпурных цветах его дома; на капюшоне, падавшем на плечи, красовался вышитый грифон. Жирные пальцы унизывало множество колец, и это при том, что он снял некоторые, чтобы не показаться слишком тщеславным перед троном. Подвесной антигравитационный пояс позволял Харконнену двигаться легко и непринужденно, хотя и мешал низко кланяться. Вместо поклона он вытянул руки и всем телом подался вперед.

– Я стараюсь, как всегда, сир, и делаю все возможное во благо ваше и Империи.

Он лихорадочно пытался оценить реакцию императора. К счастью, Шаддам отличался разговорчивостью.

– Эти воры специи были моей вечной занозой в боку и стоили казначейству очень больших денег, съедая до половины дополнительного налога на специю. – Он провел рукой по гладко выбритому подбородку. – Хасимир говорит, что вы совместными усилиями нашли виновных и примерно их наказали. Я поздравляю вас с завершением успешных и похвальных действий. – С этими словами он откинулся на спинку массивного трона из прозрачного хагальского кварца. – Я видел запись казни их главаря; ее скормили гигантскому песчаному червю. Великолепное зрелище!

Графа Фенринга ни в коем случае нельзя было назвать другом барона, но в некоторых вещах их интересы совпадали, например, в том, чтобы создать впечатление, что операции со специей идут гладко. Фенринг занимался махинациями с контрабандистами, которым покровительствовал, и барон рассчитывал продолжить совместные игры, что собирался позднее обсудить при личной встрече. Императора удовлетворило решение проблемы, а пока только это имело значение.

– Дом Харконненов тесно сотрудничал с вашим министром по делам специи, и нам удалось искоренить и уничтожить эту банду пиратов, сир, – сказал барон. – И теперь весь меланж производится по вашим законам.

Однако настроение Шаддама внезапно изменилось, и голос зазвучал жестче.

– Этой проблемы, во-первых, вовсе бы не существовало, если бы вы внимательнее следили за ситуацией. Вы позволили такому случиться прямо у вас под носом, барон. Я ожидал большей прилежности от дома Харконненов.

Харконнен с видимым усилием сглотнул, чем снова привлек к себе всеобщее внимание.

Император жестом дирижера, призывающего оркестр к вниманию, поднял руку и продолжил:

– Странный ментат Фенринга раскрыл противозаконные махинации, а ведь даже мои бухгалтеры-ментаты не могли этого сделать. Все делалось очень тонко и скрытно. – Шаддам презрительно выдохнул через нос. – Как ее имя? Рулла Туэк? Я удивлен, что грязная баба из пустыни смогла проворачивать такие сложные махинации.

У барона участился пульс. Вдруг Шаддам знает больше, чем показывает? Он бы никогда не вспомнил имя Руллы Туэк, если бы не хотел использовать его в своих целях.

– Эти фрименские головорезы дьявольски сообразительны, сир, – признал барон. – Они совершили множество актов саботажа, испортили наше оборудование. Я всегда считал их почти животными, но очевидно, что многие из них – великие мошенники. – Он тоже решил произнести это имя. – Например, как Рулла Туэк и ее сообщники.

Шаддам побарабанил пальцами по ручке трона.

– Это очевидно, – в голосе его, однако, слышались недоверие и раздражение, – тем не менее дополнительный налог взимается, а это большие деньги, которые можно направить на благие цели. На самом деле я хочу устроить выставку этих денег, огромной их массы просто для того, чтобы все знали, что они есть, и прониклись к ним благоговением.

От этой приятной мысли настроение Императора снова улучшилось, и он позволил себе улыбнуться.

– Мы возьмем настоящие монеты, настоящие солярии, огромные ящики, заполненные ими, для демонстрации величия трона золотого льва. Эта демонстрация останется в памяти потомков. – Он отвлекся, представив себе великолепие этой картины, но затем внимание его вдруг снова переключилось на барона. – Неприятности с черным рынком специи выявляют недостатки вашего управления, барон. Одна банда воров ликвидирована, и граф Фенринг уверяет меня, что поводов для беспокойства больше нет, но я не ослаблю контроль и отныне стану следить за ситуацией еще более пристально. Действительно, мои бухгалтеры-ментаты нашли нестыковки в ваших отчетах и расходах.

Барон почувствовал, что потеет. Число зрителей, привлеченных разговором, удвоилось, и все смотрели на него во все глаза. Харконнен откашлялся и понизил голос:

– Может, мы обсудим это наедине, сир?

– Или, наоборот, всеобщее внимание пойдет на пользу делу?

Душа барона ушла в пятки. Неужели Император пытается обмануть его своим якобы хорошим настроением? Барон чувствовал, что попал в ловушку, и лихорадочно старался найти выход.

– Как мне улучшить работу, чтобы угодить вам?

– Ваши потери оборудования неприемлемы, – отрезал Шаддам. – Число списанных за прошлый год комбайнов, грузовиков и разведчиков намного превышает среднее значение.

– В этом году разразилось очень много песчаных бурь, сир. Кориолисовы бури, абразивное действие песка и колебания магнитного поля – все это портит оборудование и выводит из строя электронные системы.

Император вперил в барона острый, как клинок, взгляд.

– Вы списали на пятнадцать процентов больше оборудования, чем за все предыдущие годы, и с намного большими издержками.

– Оно устарело, сир. Мы эксплуатировали грузовики и комбайны в течение времени, намного превышающего срок их службы, и вот они в конце концов сломались. Нам пришлось списать все это габаритное оборудование, чтобы обеспечить безаварийную добычу специи.

– Я видел цифры, – настаивал Шаддам, –