Изгнанник. Арка 3. Том 2 - Дмитрий Янтарный
Достав из кармана связку ключей, Фендир открыл входную дверь и пригласил нас войти первыми. Войдя, мы оказались в небольшой комнатке, где посетителям, вероятно, предлагалось оставить лишние вещи и верхнюю одежду.
— Вы должны разуться, — непререкаемым тоном заявил Фендир, — я очень тщательно слежу за чистотой в своём музее, так что будьте любезны.
Маис и Пино охотно сбросили свои сандалии и отодвинули их в угол. Мне, по правде говоря, не слишком улыбалось снимать свои сапоги из драконьей кожи, которые всё это время исправно спасали мои ноги от излишнего жара. Но, судя по категоричному выражению лица Фендира, в этом случае исключение он не сделает даже для Дитя Водной Стихии.
Впрочем, вынужден был признать, что Фендир ни капли не преувеличил. Идеально ровная каменная поверхность, по гладкости очень походившая на мраморную, была идеально чистой и приятно холодила ступни.
— Итак, прошу, — начал тем временем говорить Фендир, судя по воодушевлённому блеску в глазах, явно попавший в свою стихию, — этот камень, — указал он на ближайший экспонат, чёрный булыжник, — один из первых, которыми закладывали наш славный город Корроско. И никто не мог подумать, что когда-нибудь он будет иметь такое значение. Потому что, как можно видеть на этой старой карте, — он подошёл к следующему экспонату, старому листу бумаги, — на тот момент, когда этот город закладывали, большой нужды в нём, в общем-то, не было. По материку уже функционировала сеть богатых городов, которая вполне обеспечивала нужды всех… четырёх рас. Так что город здесь строили исключительно по той причине, что здесь было слишком много ничейной земли… и время от времени здесь начинали сбиваться разбойничьи шайки, которые могли организоваться в достаточно крупную сеть, если вовремя не озаботиться этим вопросом. Собственно, с этой военно-наблюдательной целью и был построен Корроско.
Мы переходили из комнаты в комнату, от экспоната к экспонату. Фендир рассказывал, в общем-то, ожидаемо обыденные вещи Руарха, но делал это с таким увлечением и огнём в глазах, что и других заражал своим азартным любопытством. Даже Маис и Пино, явно наизусть здесь всё знавшие, слушали Фендира с интересом.
Как я и ожидал, действительно интересные вещи начались, когда мы вошли в комнату, посвящённую историческому блоку, связанному с вторжением захватчиков. Здесь я уже с интересом изучал и оружие, которым пользовались тогдашние защитники, и прочие атрибуты того времени. Автоматики среди них, конечно, не было, так как подобный технический прогресс всегда тормозила магия, если она присутствовала в этом мире. Но щиты, копья, мечи, самострелы выглядели вполне себе функциональными, даже спустя сто сорок девять лет пребывания в музее. Вполне возможно, что при желании даже сейчас их можно использовать по прямому назначению.
Что было не менее интересно, так это экспонаты, посвящённые самим захватчикам. Было несколько изображений от, как уверял Фендир, очевидцев, которые вернулись с поля боя и не побоялись их нарисовать. Что было удивительно и ожидаемо одновременно, вот захватчики выглядели, как самые настоящие демоны. Огромные мощные тела, злые красные морды с горящими глазами, звериные лапы и хвосты. Оглядевшись, я увидел на стеклянных постаментах кости от лап и, вероятно, хвостов.
— А что, — поинтересовался я у Фендира, — неужели ни одного… трупа захватчиков не смогли доствить в музей? Ну, хотя бы целый скелет?
— Очевидцы утверждали, что это невозможно, — развёл руками смотритель, — по их словам, если нанести чудовищу смертельную рану — оно немедленно рассыпалось прахом. Так что отрубленных конечностей — сколько угодно. А вот даже череп, не говоря уже о целом скелете, так и не удалось получить.
Снова повернувшись к изображениям, я вдруг заметил, что внизу неведомые художники оставили свои подписи. Правда, слова эти для меня ничего не значили.
— А… это вот что? — поинтересовался я.
— Художники говорили, что именно эти слова захватики повторяли чаще всего. Но что они означают — никто не знает. Сам понимаешь, в силу естественных причин бесед с ними никто не вёл.
Присмотревшись, я увидел, что среди всех слов, которые написали художники, на всех трёх холстах чаще всего повторяется слово Эйзарго. Мне это слово ни о чём не говорило, это могло быть как название мира, из которого пришли эти существа, так и имя командира, который возглавлял вторжение.
— А в эту комнату мне бы, конечно, не хотелось, чтобы ты заходил, — грустно сказал Фендир перед следующей дверью, — но раз уж ты по собственной воле изявил желание узнать о нас больше — то ты, конечно, имеешь право увидеть.
Едва я переступил следующий порог, как тут же понял, о чём говорил Фендир. Экспонатов здесь не было, но все стены были изукрашены гравюрами… весьма показательного содержания. На первой же стене во всех подробностях была изображена казнь вимрано. Несчастный, извиваясь всем своим змеиным телом, тянул руки, пытаясь уползти, спастись, спрятаться, и невыносимое страдание на его лице неведомый художник изобразил очень достоверно. Вершил же казнь могучий генрано, который, с явным наслаждением придавив босой ногой тело, с не меньшим наслаждением проворачивал в нём свой клинок. При этом его лицо было изображено таким умиротворённым и благочестивым, что я испытал приступ неконтролируемого бешенства.
— Значит, это, — я сам не заметил, как вокруг меня начали формироваться ледяные стрелы, — для вас предмет гордости?!
— Нет. Это вечное бельмо на наших глазах, — грустно ответил Фендир, которого ни капли не смутила моя реакция, — вечное напоминание о том, что случилось. Чтобы когда каждый генрано, шинрано или янрано, спрашивающий себя, почему сейчас происходит то, что просходит, мог прийти сюда, посмотреть на эту гравюру и понять, что именно поэтому.
Маис и Пино, на удивление, тоже совершенно не спешили меня успокаивать. Они сами с такой неприязнью глядели на это изображение, что, казалось, были бы совершенно не против, если бы я здесь всё к чертям поразбивал.
С
