Инфер (СИ) - Михайлов Дем

Ах да – Мать не любит, чтобы люди закапывались в землю, обустраивая там подвалы. Если кто донесет на хозяина, что под домом устроил себе погребок… здание снесут к херам, а самого хозяина уже будут судить друиды. И это еще если повезет – жители Мать чтут и наглого придурка-копателя могут и сами кончить, не дожидаясь суда. Или похоронят в его же погребе заживо – уже случалось такое. Фанатиков хватает.

Комерцио – городок торговый. Он начался от двух капитальных домов – Магазина и Мэрии. Но сейчас город все чаще стали называть по-другому – Понти. Мосты, если поточнее. Почему? Потому что рядом с Понти высится пять высоченных массивнейших мостов, что раньше являлись частью сходящихся здесь дорожных эстакад. Понти расположен как раз под ними. Прежде от мостов отходили частично уцелевшие дороги – обломки мрачного прошлого, что пока сумели устоять пред разрушительным временем. Поэтому город и был основан именно здесь – одной из главных, популярных и достаточно щедро оплачиваемых работ была профессия крашера. А это тот, кто, вооружившись молотом, киркой, зубилом, корзинами и прочими инструментами, в составе частных бригад получал от Матери ежедневные задания по уничтожению дорог и мостов. А они построены были очень прочно – странный бетон почти не поддавался молотам и зубилам. Но люди что термиты – сумеют сгрызть что угодно, дай только время. В общем, такие занятия как уничтожение мостов, дорог, обнаруженных в зарослях зданий, а затем транспортировка кусков отбитого бетона к Материнской Суровой Длани, она же дробилка, составляли главный источник дохода для местных жителей. Еще можно было чуток подработать на ношении мешков с дробленным бетоном к Грязной Яме, куда год за годом высыпали песок и выливали содержимое сточных ям.

Ах да – никаких очистительных сооружений. Все отходы по бамбуковым трубам, что покупались в Чикурин, сливались в специальные ямы не слишком большого объема, откуда золотари их вычерпывали и отвозили к Яме.

Что будет, когда уцелевшие мосты будут окончательно «съедены»? До этого еще далеко. А так – поговаривают, что тогда крашеры переберутся в Чикурин, где имеется парочка высоченных эстакад. Другие же говорят, что тогда бригады крашеров будут вахтовым методом отправлять в заброшенный город – там уж точно есть где разгуляться. Но верней всего – прежний Комерцио просто умрет, а новый тут же будет основан посреди заброшенного города. Вот поэтому то консильери Хорхе и хотел заранее прибрать к своим рукам Небесную Башню, что так удачно расположена в самом центре здания. Он лелеял безумную мечту – организовать собственную огромную бригаду крашеров, что начнут уничтожать дома на окраине города, особенно усердно работая, когда над ними пролетают беспилотники – Мать ведь зоркая, ничего мимо глаз не упустит. Увидит, как день за днем усердно трудятся обитатели небоскреба – и простит их за то, что поселились в запретном месте. А может даже начнет награждать их за труд… и сделает Хорхе главным управляющим по крашерам, что гарантирует солиднейший доход и уверенность в завтрашнем дне.

Но не выгорело – эти ленивые твари и думать не хотели о том, чтобы браться за инструмент и начинать крошить бетон. Их в последнее время было трудно заставить притащить даже пару тачек кирпича. А всему виной гребаный король Буба – все знают, что макака гниет с головы.

А ведь, прости их Мать, они бы стали безумно богаты! В город редко кто суется, там осталось множество запретных предметов, вроде всевозможных изделий из пластика – а Мать пластик ненавидит. Сколько не нагреби этого дерьма – она с радостью отправит дрон и заберет все подчистую. И, само собой, щедро заплатит за помощь в очистке мира от дерьма.

Вот что странно – в городе, в зданиях, есть все свидетельства того, что раньше весь не гниющий искусственный хлам усиленно собирали и вывозили. А потом почему-то прекратили это делать. И поэтому в некоторых зданиях не найдешь ничего, а в других полным-полно.

Стекло? С ним двойственно. Мать оценивает каждый такой предмет. И либо разрешает его свободно использовать, либо велит бросать в дробилку. Но в окнах стекла имеются.

Чикурин?

С ними назревают проблемы. В последнее время отношения между Чикурин и Комерцио начали стремительно портиться. Кто-то поговаривает о грядущей войне – и никому нихера не смешно. Огнестрела нет ни у кого, это запрещено. Холодное оружие – да хоть увешайся, но, если убьешь кого или ранишь – будет суд. Луки тоже разрешены. Арбалеты запрещены категорически.

И поэтому, парни… вам в город вот в таком виде – железных долдонов с пушками – лучше не показываться. Проблемы будут. Вы ведь не блаженные рыцари. Или вы все же они? Просто плащей нет, вот я и подумал…

Погоди. Кто-кто?

Рыцари блаженные.

Это еще кто?

Ну как… те, кто ради блага земного и мира во всем мире, отказался от всего. Те, кто бродят по землям, выискивают скверну и уничтожают ее. Вот их и называют Блаженными Рыцарями. Еще изредка их за глаза называют Инквизицией, но лучше так не делать – кто-нибудь донесет и возникнут проблемы. А с Рыцарями считаются даже друиды.

Ясно… что там было про Чикурин и почему никому не смешно?

А потому что придурки из этого долбанного Чикурин живут по какому-то сраному кодексу, называемому Бусидо. И живут по нему постоянно – как в быту, так и в бою.

– Помни о смерти – нарушил молчание Каппа.

– А? – испуганно дернулся говорливый водитель.

– Продолжай – нетерпеливо буркнул я – И поэтому жители Понти боятся их?

– Ну… помимо своего кодекса, они еще нехило так умеют обращаться с копьями, луками, совсем уж непонятными хреновинами и, что самое главное – они обалденно владеют мечами! Один такой гость, однажды, непонятно на что разозлившись, за несколько секунд убил четверых, каждому нанеся несколько резаных ран мечом. Они шустрые. Злые. Непримиримые. И никогда не забывают обид – даже тех, которые они выдумали сами.

– И с чего началась проблема?

– Не знаю. Но с каждым днем, как я слышал, ситуация все серьезней.

– Вы же под приглядом системы.

– Расскажи это умершим крашерам, в которых угодили стрелы прямо на эстакаде! Или тем, кто отправился в лес за травами или плодами, но так никогда и не вернулся. Может звери сожрали. А может наткнулся на пару кодекснутых мечников. Только без обид, Каппа. Ты вроде не такой…

– Почему?

– Ну… тебя жопой прижали, считай оскорбили смертельно – а ты меня еще не зарезал.

– Веди машину – произнес мечник – Просто веди машину…

– Конечно, сеньор, конечно. Не держите зла. Просто я… я против фанатизма и одержимости каким-либо кодексом и какой-либо идеей. Понимаете? – пригнувшись к рулю, торопливо заговорил Хорхе – Тут ничего лишнего. Просто я всегда считал, что жесткие границы… они мешают. Сильно мешают.

– Жесткие границы? – без нужды переспросил я, в попытке унять странное беспокойство.

Это внезапно появившееся нервное напряжение… как удар слабой силы электрическим разрядом. И нет – оно не связано с нашим водителем или машиной. Мое беспокойство вызывает что-то вокруг нас… но я не могу понять что.

– Да, сеньор Оди. Жесткие границы. Они всегда мешают.

– Чему?

– Да всему! Как договориться с упертыми фанатичными друидами? Как договориться с Матерью, что не позволяет никому жить в разрушенных городах? Этот фанатизм, эти табу, жесткие правила и навязанные условности… они мешают бизнесу!

– И защищают мир – обронил я, приподнявшись в просторном салоне рамного внедорожника и оглядываясь.

Несущую нас машину я, кстати, опознал. Чиф Дефендер. Могучая модель, что памятна мне по многим вылазкам. Ей далеко до военных электромашин, но эту модель с трудом можно было назвать гражданской. Мощная рама, огромный запас мощности, движок, что способен протащить через любое дерьмо и не захлебнуться, усиленный корпус, никакой лишней электроники, все, что возможно, сделано на старой доброй механики – включая все приборы. Имелся и немалых размеров экран, способный заменить все «ламповые» приборы – им и пользовались богатенькие хозяева, не желающие чрезмерно погружаться в ретро. Хотя чаще всего они даже не касались руля – Чиф Дефендер, шестиметровый монстр, был снабжен отличной версией автопилота. А если хозяин обладал особым статусом, то в автопилоте уже были прошиты координаты ближайшего убежища, способного защитить от любого катаклизма подыхающего на глазах мира.