Сергей Палий - Монохром
В Зоне все может быть. Гадать – только время попусту тратить. Пустошь-ферма не зря получила свое название. Посреди большого пустыря, на котором давно не росли ни трава, ни кустарник, стоял дом. Двухэтажный, основательно сложенный из крупного белого кирпича, с мансардой под двускатной крышей, щербатым крыльцом и угловой верандой. Возле дома ютились сараи, стойло, колодец, чуть поодаль темнела срубовая баня, а проломленные в нескольких местах ограждения выдавали границы бывших загонов для скота. Ферма вроде бы как ферма – таких десятки и в самой Зоне, и вокруг Периметра, – да была у нее одна особенность. Любая живность, которая имела неосторожность тут обосноваться, хирела и погибала в течение двух-трех дней от странной болезни: тело покрывалось язвами, шерсть выпадала клочками, поднималась температура, начиналась лихорадка, и в конце концов тварь божью выворачивало чуть ли не наизнанку. Великое множество окрестных псов, кошек, сусликов и птиц сдохло в страшной агонии. И не было феномену разумного объяснения. Радиационный фон мерили – обычный для здешних мест. Аномалий никто не замечал. Химический анализ почвы и воздуха не выдана.' серьезных отклонений от нормы. Будто проклял кто место, и каждая животинка, решившая устроить здесь нору или гнездо, платила жизнью. Мерли все, кроме людей. На человека энергетика не оказывала столь губительного влияния, как на животных, – разве что башка начинала трещать после часа-другого пребывания на ферме-пустоши. Но настолько сильная и тяжелая пульсировала вокруг заброшенного дома аура, что' немногие рисковали задерживаться в его мертвых покоях. Никто не пил воду из колодца, не брал инструментов из сараев, не таскал утварь из кухни и бани. Говаривали, что еще во время трагедии 86-го года хозяин запаниковал, услышав о взрыве реактора, и положил из ружья всю семью. А затем ушел помогать спасателям и канул в энергоблоке. Мистика и домыслы, понятное дело, но сталкеры в большинстве своем народ суеверный. поэтому с опаской относятся к легендам Чернобыля.
Через ферму-пустошь решили идти только мы с Дроем, Зеленым и Гостом да Лёвка, который после состоявшегося в трубе разговора держался возле меня как приклеенный. Остальные отделились и взяли западнее, в надежде отсидеться под железнодорожным мостом и подтянуться к Кордону, когда военные утихомирятся.
– Стремно, – признался Зеленый, когда мы миновали колодец с опущенной цепью и поравнялись с домом. – Всегда стороной это место обходил. – Он поежился. – Словно смотрит кто-то из окон. С укоризной.
– Круто ты надышался, – не оборачиваясь, обронил Дрой. – Еще откуда на тебя смотрят?
– Не ерничай. Прояви сострадание и перестань мотылять из стороны в сторону – и так тошнит.
Некоторое время мы шли молча. Вдруг Гост остановился как вкопанный, и остальные тут же застыли. Я сглотнул, внимательно вгляделся в просвет между двумя сараями, возле которых замер сталкер, но угрозы не заметил.
– Чего вылупились? – усмехнулся Гост. – У меня здесь схрон. Или вы собираетесь через Периметр лезть в портках да без инструментов?
– В следующий раз так не делай, – буркнул Дрой, расслабляясь. – А то застыл, будто столбняк прошиб.
– Занятное местечко ты выбрал, чтоб нычку соорудить, – одобрительно кивнул я. – Что ж, веди к не сметным богатствам, раз уж признался. У меня как раз есть тема для разговора – скоротаем время, пока переодеваться будем. Гост обошел дальний сарай и позвал нас.
– Аккуратней, родной, не заляпайся, – предупредил он, когда я с удивлением воззрился на разорванное в клочья тело, валяющееся в дверях. – Вот что бывает, когда лезешь за чужим хабаром.
– Немолодой вроде, а растяжку не заметил, – констатировал подошедший Лёвка. – Эк его размазало.
– Лоха видно по помету. – Дрой шмыгнул носом, шумно высморкался в грязь и пошел в сторону, чтобы помочиться. – Под ноги смотреть надо.
– Всё глумитесь, – вздохнул Зеленый, нагибаясь и осторожно переворачивая жетон на остатках шеи. – Берталёт какой-то… Ну и прозвище.
– Опа-па, да тут еще один, – сообщил Дрой, склоняясь над следующим трупом. – По жетону, некий Торгелс. Ох ты ж, ё-моё… – Что там? – насторожился Гост. – Ты капкан медвежий ставил? – Было дело.
– Кажется, балбес споткнулся и умудрился пипиркой в него угодить. Кровью истек. – Дрой закончил отливать, застегнул ширинку и торжественно провозгласил: – Торгелс, отныне нарекаю тебя Безумным Кастратом! – Фу, как вульгарно, – сказал Зеленый.
– Поделом окуркам лужа, – равнодушно хмыкнул я, принимая из рук Госта гермопакет со снарягой. – Ты о чем-то побеседовать хотел, – напомнил он.
Я обвел взглядом сталкеров, стараясь понять, правильное ли принял решение. В конце концов, кого еще можно вписать с собой в рейд к логову угольников, как не этих сорвиголов? Будь моя воля, вообще бы никого в долю не брал, но Лёвка обмолвился, что 'вдвоем не пройдем. Видно, выбора у меня нет. А раз уж придется делиться, так пусть это будут проверенные люди, с которыми не раз вместе пули зубами ловили да из одной консервной банки жрали.
– Есть возможность нехило заработать, – сказал я наконец. Узнаю тон, который сулит неприятности, – проворчал Дрой, стягивая с себя грязный тельник. – В последний раз с подачи Минора, если не ошибаюсь, мне «чистонебовцы» вшили в череп жучок и отправили развлекаться на западный Янтарь.
– Еще раз перебьешь, пойдешь гулять, – холодно отреагировал я.
Дрой в ответ наигранно оскалился и сложил опаленные брови домиком. Его чумазая рожа напомнила мне хэллоуинскую тыкву. Не приведи Демоны Зоны такого где-нибудь на Болоте в сумеречное время суток повстречать – дураком останешься.
Я дождался, пока сивый балбес перестанет кривляться, и стал делиться информацией.
– Весь сыр-бор в баре случился из-за того, что военным потребовалось тело, которое Фоллен хотел скрыть в подвале.
– Факт уже всем понятен. Что за дело-то? – поторопил Гост.
– Если вкратце, Фоллен вытащил из брюха под опытного штуковину, которая, по его словам, создает небольшое аномальное поле, дающее этим тварям энергию для жизни вне Зоны. Дрой присвистнул. А Лёвка вдруг поправил: – Они не твари. Точнее… не совсем твари.
– Новый артефакт? – уточнил Зеленый, не обратив на его ремарку внимания.
– Скорее всего. Что бы эта штуковина собой ни представляла – она уникальна. И если мы первыми доберемся до логова угольников, наберем таких и сдадим на реализацию Фоллену, то сможем взять банк.
– Угольников? – сразу уцепился за новое слово Гост.
Я искоса глянул на Лёвку. Тот осматривал болторез, выуженный из ящичка с инструментами, делая вид, будто разговор его не касается. А ведь только что встревал. Все-таки странный тип, нужно с ним ухо востро держать.
– Дело в том, – тщательно подбирая слова, начал я, – что наш бывший отмычка кое-что знает об этих существах и пока не спешит делиться. Но! – Я поднял палец, предупреждая реплику Дроя. – Он готов довести нас до места.
– С чего бы вдруг такая щедрость? – подозрительно прищурился Гост.
– Взамен я ему обещал… – Лёвка с силой сжал мне руку, заставив умолкнуть, и отрицательно покачал головой. Я выдернул локоть и пожал плечами. – В общем, это наши личные договоренности.
Со стороны колодца донесся лязг цепи. Мы встрепенулись, а Дрой мгновенно вскинул «Потрошитель» и выглянул из-за угла. Но тут же просигналил условным знаком: отбой тревоги.
Раздалось хлопанье крыльев, и над фермой-пустошью стал набирать высоту матерый черный ворон. Видно, почувствовал пернатый гиблое место и решил не рисковать.
– Даже если все так, как ты говоришь, Минор, – сказал Зеленый после паузы. – Военные вот-вот всю Зону на уши поднимут. Ты ж понимаешь, что для них такой расклад – полный крах устоявшейся системы. Вооружившись цацками, мутанты попрут за Периметр и примутся близлежащие города громить. А это уже не мелочи вроде точечной утечки артефактов или коррупционной пирамиды, это расширение Зоны. Всю лавочку либо прикроют, либо с землей сровняют.
– Именно поэтому у нас времени катастрофически мало, – согласился я, вщелкивая в магазин патроны. – Либо пробуем добраться до гнезда и сорвать куш, либо мирно отходим в сторонку и ждем, пока его сорвут другие, а на Зону полетят крылатые ракеты.
– Ты действительно ему доверяешь? – Гост кивнул в сторону Лёвки, набирающего в рюкзак консервы. -Или бесишься оттого, что баба ушла?
Я хотел было вскинуться и парировать колкость, но осекся. А и впрямь, Минор, почему ты так легко поверил сталкеру, о котором толком ничего не знаешь, и ютов переться за ним черт-те куда без минимальных гарантий? Мозги эмоциями затопило?
Пришлось вновь прислушаться к внутренним ощущениям. Холодно. Безразлично. Ушла дура Лата и ушла. Плевать вроде бы.
Стало быть, не эмоции движут мной, а нечто иное. Кажется, это предчувствие удачи, которое давненько не прихватывало так остро. С другой стороны, не оставляет тревожное чувство: оно, как червоточина в брюхе, тихонько сочится кислотой, подъедая здоровые ткани. Птичка-интуиция, а, птичка-интуиция, что скажешь?
