Иван Валеев - Ржавый калейдоскоп
Молчание. Затем:
— Серв, — едва слышно отозвался он.
— Серв, — проворковала Зитц. — Ты рискуешь, Серв… Ты ведь не один?
Он покачал головой.
— Ты должен меня убить.
Серв кивнул и поднял левую руку, с ладонью, превращенной в длинное и толстое трехгранное острие. Потом молча опустил.
Сверху, с потолка раздался громкий рык. Серв оглянулся и посмотрел наверх.
— Твой Старший? — спросила Зитц и добавила: — Мне он не нравится. Лучше давай ты…
Серв взглянул на нее и повел головой из стороны в сторону. Старший спрыгнул вниз и, сжимая в костистых кулачищах древко алебарды, широко зашагал к нему. Он был недоволен: боец, вместо того, чтобы прикончить Предательницу на месте, изображал из себя человека! Старший тоже догадывался, в чем тут дело, но понимание лишь усиливало недовольство. Боец, кажется, решил стать Предателем! Вот как их надо проверять.
— Встать!
Серв повернул голову, медленно поднялся на ноги — и вспорол Старшего снизу вверх, словно рыбу. Тот выронил алебарду, схватился за клинок и, оставшись без пальцев, упал на колени. Серв ударил еще раз, проследил за катящейся головой и сказал:
— Нет.
Женщина поднялась на ноги.
— Меня зовут Зитц. Ты со мной? — спросила она?
Серв молча кивнул.
— Бежим.
— Куда?
— На мой катер…
— Это та маленькая лодочка? Его уже нет.
Зитц вскинула брови и усмехнулась:
— Тогда позаимствуем то, на чем вы сюда прибыли.
— Разведчика?
— Да, — Зитц помолчала. — Мне нужно попасть на кладбище кораблей. Туда отвезли моего друга. Он однажды спас меня… как ты сейчас. Я должна его найти.
* * *Они добрались до пролома, рядом с которым держался Разведчик, и перебрались на него. Корабль не сразу сообразил, что происходит, и лишь когда Предатели были на полпути к рубке, атаковал их нитями и выпустил пиявок, но остановить продвижение воинов уже ничто не могло.
Они прорвались в рубку, спешно расчистили ее, и Зитц, сев у терминала управления Разведчика, крикнула Серву:
— Прикрой!
Он молча вскинул клинок вверх. Зитц откинулась на спину, запрокинула голову, ее лианы вцепились в пульт — и женщина закричала.
Разведчик не собирался подчиняться кому попало.
Серв тем временем стоял над Зитц, кромсая нити, живые канаты, норовящие вцепиться в руки или ноги, и редких пиявок, и жалел сейчас лишь о том, что не мог ничем больше помочь Зитц.
* * *…Идет ощупью, едва понимая, где она и кто она, тело осталось там, позади, а время, сквозь которое она идет, течет, накатывая волнами и грозит временным удушьем. Неприятная перспектива…
…Множество рук тянется к ней, ее же собственные вдруг начинают невыносимо болеть от кончиков пальцев и до шеи, и боль отступает лишь тогда, когда она вспоминает: ее правая рука стала ее оружием и лежит теперь рядом с покинутым где-то там, ниже по течению, телом, а левая и обе ноги — и того дальше. Боль отступает, сжимаясь четырьмя тонкими кольцами на границах между живой плотью и протезами, не более того. Привычно…
…Путь сжимается до размеров узкого низкого коридора. Впереди — огромная пиявка с дюжиной безглазых голов. Ее не обойти — она и Страж, и Дверь…
…Боль струится через все тело и стекает в правую руку, становясь ослепительно белым пульсирующим клинком. Она рубит пиявке головы одну за другой, обрубки истекают зеленым огнем, который собирается на полу в большую обжигающую лужу. Лужа все глубже, вот уровень огня уже доходит до колен. Она — Зитц? — усмехается — колен-то у нее нет…
…Бьет Стража/Дверь и пролетает это навылет… Дальше, дальше…
…Прекрасная девушка, даже с ее точки зрения прекрасная, стоит на коленях перед ней. Это она сама — такой она — Зитц? — была когда-то или могла бы когда-нибудь стать, если…
…Яростно кричит и сносит девушке голову…
…И молча смотрит снизу вверх, как обезглавленное тело рассыпается ржавой трухой…
…Она лежит, не в силах шевельнуть ни рукой, ни ногой, ни даже вздохнуть — нечем. И уже задыхаясь, вспоминает снова, кто она и зачем она здесь…
…Безволосый и бесполый юноша с оплывающим лицом поднимает то, что от нее — Зитц — осталось, заглядывает в глаза, целует в губы…
…Но у нее давно нет губ. Она вцепляется клыками в его лицо, выплевывает содранную кожу и отшвыривает юношу как куклу…
…Она находит тощего червя. Тот не нападает, старается сбежать, и она хватает червя, сдавливает его и, помедлив, всасывает в себя…
…Червь управляет пиявками. Теперь она может даже видеть то, что видят пиявки — настолько, насколько им это вообще дано. Она видит Серва, пришпиливающего пиявку к полу рядом со смутно знакомой механической ногой…
…Пиявки начинают нападать друг на дружку. Некоторые впиваются в тело Разведчика…
…В корабль вваливаются бывшие братья Серва. Одного тут же перехватывают жилы — Разведчик не хочет рисковать. Второй уворачивается и прорывается дальше, но его задерживают нити, а стоит ему притормозить, на воина нападают несколько пиявок. Отбиваться ему нечем…
…Она идет дальше. Вот он, мозг Разведчика. Здесь его последняя линия обороны…
…Мир вокруг начинает гнить…
…Гниль поражает все вокруг и распространяется с чудовищной скоростью…
…Она — Зитц — усмехается и тихо говорит: «Не ври мне». Когда и ее тело — то, которое было когда-то настоящим, то, которое она только что — недавно — когда? — обезглавила — распадается, она качает головой: «Ничего ты не сделаешь. Меня здесь нет. Здесь только ты»…
…Мозг Разведчика содрогается. Он, оказывается, способен чувствовать такой страх…
…«Но ты мне еще нужен», замечает она…
* * *Встряхнула головой… Осторожно, чтобы не отсоединиться раньше времени. Серв озабоченно вгляделся в ее лицо.
— Все нормально, — сказала Зитц и погладила его по колену. — Сейчас отправимся. Ты в порядке?
— Пока да, — ответил он.
Зитц рассмеялась. «Пока»… Вот именно — пока.
— Присмотришь за мной? — спросила она.
Он кивнул, и Зитц закрыла глаза. Разведчика еще следует как-то допросить…
Командный пункт № 27
Когда солнце уже заходило за горизонт, командир Бэй и Клик-Клак добрались до развалин очередного селения. Точнее сказать: Клик-Клак довез Бэя до развалин очередного селения.
— Это здесь? — спросил Бэй с плохо скрываемой надеждой.
— Да, — отозвался робот.
Стремительные птицеловы не были предназначены для перевозки пассажиров. Удержаться на таком скакуне оказалось непросто, и после дня езды грудная клетка и скулы Бэя представляла собой один сплошной ушиб, а пальцы совершенно онемели. Он попытался сесть и едва не свалился на землю. Сел, потер грудь, повертел головой и спросил:
— Ты не мог бы включить освещение? Если у тебя есть фонарь, конечно.
— Есть, — ответил Клик-Клак.
Луч света взрезал сгущавшиеся сумерки и высветил остаток стены ближайшего дома. Бэй прищурился.
— Как оно, интересно, выглядело, когда было целым?
— Затрудняюсь с ответом.
Бэй поперхнулся. Неужели эта железяка умеет шутить?
— Ничего… Это был риторический вопрос. На него можно не отвечать.
Робот потоптался на месте, видимо, осмысливая услышанное, после чего сказал:
— Пройдемте за мной.
Пока они продвигались между разбитыми домами, Бэй с любопытством озирался. Даже в темноте ему вдруг подумалось, что поселение это, во-первых, слишком маленькое для таких домов, которые здесь стояли, а во-вторых, его, поселение, планировали исключительно посредством угольника и трафарета. Слишком все ровное и одинаковое.
Они прошли мимо того, что было когда-то садом, свернули на засыпанную обломками зданий, частично расчищенную улочку, и Клик-Клак уверенно затопал к большой воронке, расположившейся прямо посередине дороги и прихватившей немного от домов по обе ее стороны.
— Тут что, дворники прошлись? — с недоумением спросил Бэй.
— Нет. Планировалось отстроить все заново. Не успели.
Птицелов направился в сторону развалин дома, находившегося от воронки по левую руку, зашел за частично уцелевшую стену и посветил себе под ноги.
— Сюда, — сказал он.
Бэй подошел к нему. За стеной имелась лестница, ведущая вниз и упиравшаяся в серую невыразительную дверь. Бэй спустился, попытался открыть ее. Не вышло.
— Держите, — Клик-Клак выпростал из себя кабель с длинным штекером на конце. — Вставьте его в отверстие замка.
Бэй послушался. Замок щелкнул и дверь, оказавшаяся сантиметров пятнадцати в толщину сдвинулась в сторону. Командир заглянул внутрь.
— Темно, — сказал он. — Посвети мне.
Клик-Клак послушно присел, направил луч прожектора в подвал и сказал:
— Люк в дальнем правом углу.
— Вижу.
