Сергей Шкенёв - Красный властелин

Этот город давно не видел солнца. Настолько давно, что даже глубокие старики не помнят, хотя в столице есть люди, дожившие до сорока лет! Среди простых горожан, разумеется. Аристократов и тремя сотнями не удивишь, на то и маги, но и они вряд ли застали времена без Вечного Тумана. Императоры ещё при Альбине Великом благословили вилланов Пиктии, стянув в столицу всю непогоду, а вилланам предоставили возможность жить и работать под солнцем. Так говорят служители Благого Вестника, а уж кому знать правду, как не им?

В проклинаемой же Родении утверждают, будто бы светилу попросту противно смотреть на утопающие в жидкой грязи и пахнущие плесенью улицы. Врут! Тёмные всегда врут! От зависти! Ситэ настолько красив и великолепен… Особенно дворец императрицы! Вы просто не умеете смотреть в тумане, господа!

Михася красоты не интересовали, а вонь если и есть, то на высоте не чувствуется. И плевать на запахи, лучше бы кто подсказал, где тут этот питомник? Артефакт молчит, будто помер, лишь покачивается и постепенно наливается красным свечением, сперва малиновым, как меч перед закалкой, потом ярче и ярче. Просит приготовиться? Хорошо бы так…

За спиной полыхнуло молочно-белым. Туман не дал толком рассмотреть вспышку – сам озарился изнутри, скрывая работу ушедших на дворец лётчиков-добровольцев. Ещё… и ещё… Где четвёртый? Эх, ребята…

Неожиданно запищала стрелка. Михась не успел подивиться на издающий мерзкие звуки артефакт, как тот перевернулся и показал вниз. Цель! Вот момент, ради которого стоило вытерпеть мучения учебного лагеря и после которого жить уже необязательно. Хочется, но это второстепенно.

Щёлкнули замки, отправляя в недолгий полёт одну-единственную бомбу, спрятавшую внутри себя тысячи маленьких солнц. Ну что, милые маленькие твари, не желаете ли погреться? И кто сказал, будто роденийцы не любят драконов? В жареном виде – завсегда!

Планер подбросило поднявшимся почти на две версты воздушным кулаком, а на земле… Звено Кочика дошло до цели в полном составе, и четыре подарка упали почти одновременно. Огонь плавил стены старинной крепости, приютившей драконий питомник, растекался по ямам с самками, забирался в клетки с молодняком, съедал огромные кучи с дозревающими в навозном тепле яйцами…

Теперь уходить – взбесившийся артефакт уже указывает обратный курс, и остриё стрелки уткнулось чуть ли не в нос. Заложить вираж, благо бушующий пожар позволил сделать это со значительным набором высоты, и…

– Пиктийцы, Миха! – крик из переговорного устройства больно ударил по ушам, прокатился холодком по спине и провалился куда-то в пятки. – Одно звено сверху!

Пламя разогнало туман достаточно, чтобы Кочик увидел падающую с высоты тройку драконов. Твари сложили крылья и падали, падали, падали… с невероятной скоростью увеличиваясь в размерах.

– Я отвлеку, сматывайтесь! – Михась рванул ручку управления, уводя планер от огненных плевков, и выругался. Те, что пикируют на него, плеваться не могут, так как встречным потоком всё забьёт обратно в глотку. – Ребята, тут ещё есть!

Да, второе патрульное звено заходило снизу. Сейчас неторопливо выберут цели и попросту зажарят безоружных лётчиков. Артефакт почти почернел и начал опасно потрескивать… Реагирует на чуждую магию? А вот это, пожалуй, выход!

– Вот я вам ужо, ящерицы!

Не успел – планер с двойкой на хвостовом оперении рухнул на летящих в плотном строю пиктийцев и исчез в ослепительной беззвучной вспышке. Вот как она выглядит, самоликвидация указателя… Падающие сверху драконы захлопали крыльями, сбрасывая скорость, но им наперерез…

– Что ты делаешь, гад?

– Так надо, Миха! Живи!

Ослеплённый близким взрывом, Кочик прикрыл глаза ладонью. Горячее и мокрое обожгло пальцы… Слёзы тоже кровь войны. Мужчины не плачут, они проливают кровь… хотя бы вот так…

– Кто ещё живой?

– Частично… – голос из переговорника прозвучал еле слышно. – «Тройка» на месте, командир.

– Максим?

– Пока я, – лётчик с «тройки» застонал. – Но ещё недолго.

– Что случилось?

– Драконий плевок… всё дымится… больно… Извини, Михась, сил нет терпеть… больше не могу…

Тумана почти нет – уступил одновременной атаке огня и поднимающегося над горизонтом солнца. И вспыхнуло ещё одно, прямо в нагромождении зданий речного порта.

Много позже, уже после войны, младший сотник Михась Кочик узнал, что планер рядового Максима Лихолёта таранил центральные имперские склады с запасами хлеба нового урожая. Пожар перекинулся на неразгруженные баржи, на ледники с замороженным заклинаниями мясом, добрался до хранилищ древесного угля и земляного масла… И в ушах седого двадцатилетнего лётчика вновь зазвучали последние слова товарища:

– …больше не могу.

Это не так! Ты смог больше других! Вечная слава и вечная память…

Шесть часов полёта не проходят даром – руки болят, спина тоже болит. Ноги время от времени сводит судорогой. Сиденье уже не кажется мягким, а больше напоминает раскалённую сковородку. Хорошо ещё, что перед полётом и во время его запретили много пить – лучше ворочать во рту пересохшим языком, чем… Ладно, не будем о грустном, после посадки можно распотрошить неприкосновенный запас. А уж там найдётся вода. И жуткий холод донимает.

Под крылом заснеженные вершины Калейского хребта. Интересно, как драконы через него перелетают? Хотя с пиктийцев станется попросту выставить магический щит, предохраняющий от стылого ветра, и под его прикрытием греться изнутри золотистым легойским. И что они находят в той кислятине? Ракии бы сейчас пару глотков. Да что говорить, даже спиритус вини денатурати из университетской лаборатории подойдёт: теплый, вонючий и с мухами.

Тихо как стало. Отработал ускоритель? Да, так оно и есть – восьмая по счёту алхимическая трубка самостоятельно отстрелилась, уменьшая вес планера, и полетела вниз, оставляя дымный след. Эта последняя, больше нет. Уже неважно, уже перевалил. Скорость резко упала. Тоже не беда, теперь торопиться некуда, он почти дома, и это почти очень даже считается!

Михась покрутил головой, разминая затёкшую шею, и заодно осмотрелся. Слева, почти на пределе видимости, на фоне вечных снегов выделялись две медленно ползущие точки. Свои? Наверняка, потому что на пиктийских тварей артефакт бы отреагировал. Хорошая, кстати, штука. Надо будет попробовать после приземления забрать стрелку с собой. Точно! Оставлять жалко, а как предупреждающий об опасности амулет вполне сгодится. Заодно послужит оружием последнего «прощального привета». Решено, забираем!

А пока стоит рискнуть и связаться с товарищами. Они молчат, но это же не повод оставаться одному на захваченной колдунами территории? Втроём всяко сподручнее.

– Я «пятёрка-первый», я «пятёрка-первый»! Кто там крадётся? Ребята, слышите? Я «пятёрка-первый»!

– Михась, ты? – донеслось из переговорника.

– Нет, это младший воевода Логгин Ватутинка в парадной накидке собственной персоной!

В ответ жизнерадостное ржание – об особом внимании преподавателя к успехам рядового Кочика вряд ли кто позабудет.

– Жив, лётчик-залётчик?

– Я?

– И ты тоже! Здесь «четвёрка-второй» и «четвёрка-третий».

Четвёртое звено было послано на бомбардировку верфей, расположенных ниже Ситэ по течению Эмды. Возвращаются вдвоём… плохо.

– Как отработали?

– Порядок, никто не жалуется. Ты один?

– Да, – Михась сглотнул появившийся в горле комок. – Попали под две тройки драконов. А у вас?

– Надеемся, что без потерь. Пиктийцев не видели, но Марк с Янеком куда-то пропали сразу после атаки.

– Понятно. Когда садиться будем? Я долго не выдержу.

– Да хоть сейчас, только площадку подходящую нужно найти. Как раз и ребят подождём.

Они не знали, что ждать больше некого. Совсем некого.

Пламя взрыва лизнуло крыло слишком низко опустившегося планера. Негорючая ткань обшивки на самом деле не загорелась, она плавилась. И не только она… С рёвом вспыхнули алхимические ускорители, самопроизвольно включившиеся от жара одновременно… Легкокрылый аппарат с серебристой единичкой на хвосте с огромной скоростью влетел в бушующее море огня… Лётчик этого уже не чувствовал.

Мёртвую белизну ледника можно было бы назвать безупречной, но всё портила гигантская воронка и разбросанные вокруг неё дымящиеся обломки. Ледник равнодушен – какое ему дело до упавшей несуразной птицы? Он вечен. Ему всё равно.

Михась только хотел ответить четвёрке-второму, как его там… вроде бы Никита, что нужно пролететь чуть дальше и сесть поближе к лесу, как стрелка указателя засветилась и решительно повернулась остриём вниз. Она с ума сошла, откуда здесь цели? Да и бомбить всё равно нечем.

– Пятёрка-первый, а у меня тут… – голос в переговорнике удивлённо-испуганный. – Пиктийцы?

– Вроде нет, – Михась лихорадочно вспоминал занятия, на которых изучали поведение и цвета артефакта в зависимости от ситуации. – У меня зелёным горит. Садимся?