Илья Тё - Рабыня Господа Бога
Вслед за Граником, второй неприступной стеной следовало кольцо «Гавгамел».
По форме Гавгамел отличался от Граника и был подобен гигантскому листу Мёбиуса, то есть ленте с одной стороной, грань которой, изгибаясь вдоль дуги кольца, плавно переворачивалась и переходила в обратную сторону самой себя. Кольцо, таким образом, вращалось не только вокруг оси, проходящей через общий центр Буцефала, но и как бы вдоль собственной оси искривления, благодаря чему на ее поверхности осуществлялась смена ночи и дня.
По примерным расчетам Кэти, второе кольцо превышало радиус первого ровно в шестнадцать раз и при этом было совершенно необитаемо, если, конечно, не считать населением несколько сотен человек обслуживающего персонала. Здесь, как заверял Эливинер, располагался Музей Земли, но вот только ли он один?
Наконец, третьим щитом-стеной Буцефала являлся Гидасп, так называемый Музей Корпорации. По размерам он ровно в тридцать два раза превосходил кольцо Гавгамел и в пятьсот двенадцать раз казавшийся гигантским Граник.
Три кольца, таким образом, размещались одно в другом подобно матрешкам. А вместе с этим одно в другом помещались все три шарообразных силовых поля кольца работали постоянно, сплошными сферами, без перерывов во времени и брешей в пространстве. Они защищали Буцефал от любой угрозы извне. Ни один корабль, ни даже пылинка не могли проникнуть сквозь защитные сферы без дозволения владельца кластера.
Именно этим, совершенно очевидно, объяснялся порядок проникновения в Буцефал, который Катрине пришлось испытать на себе. В пределах действия трех силовых полей работали только нуль-порталы, и Катрина поняла, в чём состоял смысл размещения военных сателлитов. Первый, Табу, находился перед тремя стенами-кольцами, за границей системы. Второй, Эксцесс, — сразу за ними, внутри системы. Проникнуть внутрь кластера на корабле, таким образом, представлялось в принципе невозможным. Все суда, в том числе собственные суда Эливинера, причаливали на Табу и далее гости кластера следовали через нуль-порталы на Эксцесс — и никак иначе! Уже с Эксцесса можно было попасть на другие тела системы через порталы, расположенные в бронированных подземных цитаделях, или же с космодромов на поверхности, где ждали маленькие невооруженные флаеры. Но с самого Табу, как внешнего сателлита, нуль-порталы вели только на Эксцесс. Никакой связи с иными телами кластера внешний сателлит не имел, что казалось вполне объяснимым, учитывая «крепостной» характер архитектуры Буцефала. Табу, таким образом, играл роль своего рода «предвратной» или «сторожевой» башни крепости.
Загадочная и темная «предвратная башня», стальная планета-страж, являлась последним творением Эливинера в его личном домене не только в смысле удаленности от центра системы-крепости, но и в смысле особого расположения относительно стен-колец. Табу как бы замыкал собою весь кластер, находясь за его невидимыми границами.
Как рассказывал Эливинер, стальную планету изготовили задолго до создания Буцефала, она являлась почти точной копией старинных боевых кораблей, воссозданных творцом-обезьяной по сохранившимся чертежам. Табу, в частности, представлял собой аналог доисторического линкора. Как главный военный объект кластера, Табу вооружили до зубов. В ангарах планеты-стража размещались две военно-космические эскадры Творца, состоящие исключительно из мощнейших и самых быстроходных типов судов, а также богатейший набор специального оборудования и средств, доступных лишь акционерам Нуль-Синтеза: включая псидоминатор, гравитационный контроллер и прочие забавы творцов-демиургов.
Расположенный за пределами трех силовых полей, Табу был обречен вечно патрулировать границы этой древней мини-вселенной по самой дальней орбите. Потому, в отличие от большинства других тел системы, ни внутри, ни тем более на поверхности «военного сателлита» не имелось ни дворцовых, ни развлекательных сооружений. Походил он, как уже говорилось, на огромный стальной цилиндр, с высотой стороны и диаметром основания, сравнимыми с размерами обычных планет земной группы.
Немного прокрутив в голове полученную информацию, Катрина спросила:
— А почему ваш кластер зовется Буцефал-Шестимирье, ведь планет всего две?
Демиург, к ее удивлению, пояснил, не раздумывая.
— Всякая планета — мир, моя дорогая, но не всякий мир — планета, — заявил он. — Помимо привычных нам эллипсоидов гигантские кольца являются крайне распространенными в Искусственном Мироздании космическими телами. Планетами в обычном смысле их не назовешь, но вот мирами — вполне. И какими мирами!
Катрина пожала плечами.
— Я спрашивала не про кольца, — уточнила она. — Бавей и Чакан — это два мира, кольца Граник, Гавгамел и Гидасп — три мира. Итого пять. А где же шестой? Если считать военные сателлиты мирами, то миров будет семь. А если не считать — то пять. Что же дальше?
— А дальше, — сказал шимпанзе, — только Табу! Это шестая планета.
— То есть вы считаете Табу миром, а Эксцесс нет? Но они ведь похожи как две капли воды.
— Они отличаются по размерам, — резонно ответил ей Эливинер. — Эксцесс напоминает Табу только внешне. Это связано с единой технологией создания боевых кораблей в доисторическую эпоху. Космические разрушители тогда строились по одной схеме и различались толщей брони, мощью энергетической установки и, конечно, размерами. Табу и Эксцесс похожи на цилиндр, в верхней и нижней гранях которого темнеют два отверстия — жерла космического излучателя. Внутри цилиндра расположена силовая установка, способная выбрасывать мощный пучок энергии как через нижнее, так и через верхнее жерло. Этот пучок использовался доисторическими линкорами как реактивный двигатель для перемещения на малые расстояния, или как космическая пушка, способная уничтожить звезду — одновременно. Ее принцип применения в бою схож с башенными орудиями на доисторических морских линкорах: пушка одна, но способна бить как на правый борт, так и на левый.
Так что ответ прост, — закончил Эливинер. — Табу — это гигантский суперлинкор размером с планету. А Эксцесс — всего лишь линейный крейсер. Его силовая установка слабее в тысячу раз, а размер меньше в десять. Поэтому Табу — это шестая планета, а Эксцесс — лишь очень крупный спутник, вот и все. Кстати, цилиндрическая форма придавалась древним кораблям для удобства экипажа. В те далекие времена на Древней Земле не знали искусственной гравитации, и нормальное притяжение внутри таких махин достигалось путем создания центробежной силы — цилиндры вращались вокруг оси. Конечно, сейчас на обоих сателлитах имеется искусственная гравитация, и такое вращение излишне, но ностальгия, знаете ли, ностальгия….
Демиург вздохнул.
— К слову сказать, между Эксцессом, Табу и древними кораблями есть еще одно отличие, — продолжил он, — Мои копии изготовлены из ишеда, божественного металла, а оригиналы создавались из обычных броневых сплавов, подчиняющихся стандартной физике тел. Мои военные сателлиты, таким образом, неуязвимы.
— Ишеда? — переспросила Катрина. — Я что-то слышала о нем, но…
— Ишед — так называемый «божественный металл», — пояснил Эливинер, одно из главных чудес Искусственного Мироздания наряду с хеб-седом и Нулевым синтезом. Внешне, сикха, ишед похож на золото, он насыщенного желтого цвета и считается своего рода «вечным», неуязвимым веществом. Он абсолютно инертен к любым химическим воздействиями и уж конечно устойчив к механическим. Физические показатели плавления, упругости, электропроводности, окисления или начала иных химических реакций у ишеда равны «бесконечности», «бесконечности», «бесконечности» и «бесконечности». В каком-то смысле, это «идеальная материя», понимаете?
Катрина помолчала. Концепция «абсолютного вещества», «идеальной материи» была ей почему-то хорошо известна. Возможно — из прочитанной когда-то в прошлой жизни художественной литературы, а возможно — из практического опыта легата Катилины, трудно было сказать. Вот только в фантастических бреднях, приходивших на ум, при мысли об абсолютном материале, были металл или камень — белый, как серебро, или же черный, как смоль. Но ишед, по словам Мерелин, походил на золото!
Шатенка пожала плечами.
— Мне кажется, господин, — скептически заявила она, — идея «абсолютного вещества» довольно распространена. Но разве такая идея не является сверхъестественной и антинаучной? Не может быть в мире металла абсолютно инертного к воздействиям внешней среды. Очень прочного — да. Более прочного, чем большинство известных, — конечно. Устойчивого к разной химии — возможно. Не плавящегося при температуре звездного ядра — тоже возможно, хотя и с натяжкой. Но абсолютно инертного по всем природным показателям, с температурой плавления, равной бесконечности, — это же мистика какая-то!
