Александр Тестов - Пулковская цитадель
— Пошел бы искать другой, — кивнул парень, — во всяком случае, бить тревогу не стал бы. То есть, ты хочешь сказать, что никто нас не вытащит?
— Никто не знает, что мы здесь. Мобильные не работают. А люди уже разошлись по домам… Или сидят на полу в вестибюле и боятся пушки. Господи, мама, наверное, уже с ума сошла, времени-то почти одиннадцать.
— Так, может, твоя мама поднимет тревогу, и тебя начнут искать? — вдруг воспрянула духом пожилая дама.
— Если она жива, — подал голос мужчина с тростью.
Тут, несмотря на то что время шикания вроде бы прошло, на мужчину зашикали. Но поздно: Лариса, которая все это время держалась удивительно стойко, вдруг словно переломилась пополам, сползла по стене на пол и, откинув голову, в голос завыла, горестно и обреченно, как воет попавший в капкан зверь. Малыш, услышав странный звук, проснулся и, видимо, с испугу, громко заорал. Парень бросился приводить в себя Ларису, пожилая тетка принялась пилить мужика с тростью: ее губы шевелились энергично, а мимика была весьма выразительна, но две «сирены» полностью забили эфир. Внезапно ожила статуя молодого, небрежно, но хорошо одетого мужчины, который влетел в лифт последним и до сей поры молча подпирал стену. Он протиснулся вперед и коротко, без размаха, отвесил Ларисе пару хлестких пощечин. Вой немедленно прекратился. Девушка часто заморгала.
— Знаешь, когда слушаешь дурака — дураков уже двое, — доверительно сказал мужчина. Он аккуратно принял на руки конверт с орущим Демкой и покачал, успокоив Ларису: — Что могло случиться с твоей мамой? Метеорит не падал, самолетов с бомбами не было, на верхних этажах тихо. Просто задержали, небось, до выяснения… А сейчас уже поздно, никто у нее заявления не принимает. Да если бы и приняли, искать начнут только с утра. Между прочим, пацан твой обкакался. Подгузников запасных, конечно, с собой нет?
— В машине остались, — тихо прошептала Лариса, начиная потихоньку постигать масштаб катастрофы. Она в застрявшем лифте, с двухнедельным ребенком без памперсов, без салфеток, без кипяченой воды, без сменных пеленок… Проще сказать, что у нее с собой есть. Есть молоко — даже странно, от таких переживаний — и не пропало, и робкая надежда, что с мамой все в порядке, и она их найдет.
— Надо выбираться отсюда, — озвучил мужчина общую мысль.
— Может быть, вы еще скажете, как это сделать? Я был бы вам чрезвычайно признателен, — ядовито произнес обшиканный «костюм».
— Через крышу.
— Но здесь нет люка, — заметил разносчик пиццы.
— Придется пробить дырку. — Мужчина вручил ребенка разносчику пиццы, внимательно оглядел потолок и, словно примериваясь, пару раз ударил в него костяшками правой руки. Удар у него был ничего себе, вполне боксерский. Но на потолок, сделанный из добротного финского листового металла, нисколько не повлиял. Потолок даже не прогнулся, даже не заметил, что по нему колотят.
— Не получится, — заметила пожилая дама, — если бы был пластик — другое дело, а цельный железный лист — абсолютно нереально.
— А вы можете предложить что-то более реальное? — спросил парень.
— Надо отжать дверцы и посмотреть, где мы застряли. Если не между этажами — вылезем.
— А вы откуда знаете?
— А фильм «Скорость» смотрела. — Тетка, похожая на черепаху Тортиллу, неожиданно улыбнулась. — А еще я инженер по лифтам. Правда, по специальности почти не работала, преподаю.
— Повезло, — сказал молодой мужчина, — тогда командуйте, уважаемая. А я дергать буду. Так сказать грубая сила плюс интеллект.
— Одна голова лучше, а две — мутант, — съязвил парень.
— А ты не остри, а лучше помоги ребенка перепеленать, иначе он не успокоится.
— Во что? — робко пискнула Лариса.
— Да просто сними с него обкаканный подгузник да заверни в пеленки.
— Так они через пять минут снова мокрые будут!
— Ничего, здесь тепло. А вылезем, сообразим, во что наследника переодеть.
— Вы что, собираетесь ЭТИМ здесь трясти! — заволновался «костюм». — Господи! У вас ум есть? Тут и так воздуха мало.
— Дети в этом возрасте почти не воняют. В отличие от вас, уважаемый, — авторитетно заявил молодой человек. — У меня свой недавно родился.
— А где он сейчас? — спросила Лариса, которую доброхоты на время освободили от забот.
— Слава богу, не здесь. Я жену рожать в Германию отправил, роды были тяжелые, с осложнениями, так их там задержали. А я вернулся вот… на свою голову.
Примерившись, он несколько раз подряд резко дернул двери. Они дрогнули, но и только.
— Монтажку бы…
— А вон, трехногого растрясите, — посоветовал разносчик пиццы, — у его палки набалдашник здоровый.
«Костюм» немедленно протянул свою трость, не ожидая, когда на него опять зашикают. Мужчина осмотрел ее и забраковал.
— Легковата. Чуть бы потяжелее что.
— Потяжелее нет. — Дама-инженер порылась в сумочке и извлекла оттуда маникюрный набор. — А вот поострее — можно. Здесь ножницы хорошие, стальные, с острыми концами. Если зажать в кулаке, чтобы сразу не сломались…
Ножниц, и в самом деле отличных, не хватило. После них в ход пошла пилка. Самым полезным оказался обнаруженный в том же наборе алмазный надфиль. Он и двери победил, и сам устоял. Получившуюся щель мужчина расширил руками. Через нее сразу же ощутимо потянуло холодом, но люди поначалу не замечали этого, блаженно вдыхая свежий воздух. Оказалось, что застряли они совсем близко к вожделенному четвертому этажу, вылезти, в общем, можно. Если посидеть на диете. Или хорошенько намазаться мылом. Впрочем, кое-кто мог запросто пролезть и так. Даже зазор бы остался.
— Я тяжеловат, — сказал молодой мужчина, — боюсь, не поднимете даже все вместе. Нужен кто-то полегче.
— Подсадишь? — парень передал ребенка пожилой тетке, подмигнул Ларисе, наступил на подставленные руки мужчины, зацепился за край, вспомнил известную мать и с ловкостью обезьяны втащил себя в дыру.
Народ, замерев, ждал.
— Что теперь? — не выдержала Лариса.
— Вижу двери, — объявил разносчик пиццы.
— Очень хорошо, — учительским тоном произнесла Тортилла, — там, сантиметрах в пятидесяти от пола, есть шахтный замок. Его нужно поднять вверх.
— И что, двери откроются?
— Да нет, они открываются только парно. Придется вручную отжимать. Но это не тяжело, просто неловко.
«Трехногого» все-таки раскулачили, палка исчезла в проеме, и после пары минут и пары сдавленных ругательств, парень объявил:
— Я их открыл. Лезу!
— Обожди, — ринулся вслед за ним мужчина, но не успел.
— Я зацепился, — заорал пацан, — щас вылезу и всех спасу, МЧС, блин, на полставки!
Выгрузка из лифта оказалась делом технически довольно простым, хотя и нервным. Первой подсадили Ларису. Ее, единственную, разносчик пиццы мог втянуть наверх, не рискуя сам сверзиться в шахту. Следующей была дама-инженер. К ее чести, она не стала переживать о том, что двое мужчин увидят снизу ее белье, а, кряхтя и охая, наступила на подставленные руки, и молодежь вытянула ее уже вдвоем. Потом аккуратно эвакуировали нервного «костюма», малыша… Последним выбрался молодой мужчина. Он и вправду оказался слоником, ему помогали все, кроме Демки. А тот, переодетый в сухое, успокоился и снова уснул прямо на жестком полу в коридоре, скупо освещенном аварийными лампочками.
Глава девятая
ПУСТОТА
14 сентября 2013 года, поздний вечер, Санкт-Петербург, где-то глубоко под землей.
Маленький мальчик по лесу гулял.Случайно споткнулся и в яму упал.«Папа, зачем среди леса метро?» —Спрашивал мальчик, сломавший ребро.«Диггеры это, — отец говорит, —Спьяну угнали проходческий щит».
Лера закончила декламировать выдуманное на ходу стихотворение, щелкнула зажигалкой и прикурила.
— Все частушки сочиняешь? — Черный отвернулся. Сам он не курил, и терпеть не мог табачного дыма, но вредную привычку напарницы ему приходилось терпеть. Они стояли, прислонившись к огромной вентиляционной шахте. В тишине ночи был ясно слышен шум «Карлсонов».[8]
— Ага… а тебе, что не нравится?
— Слышала указ президента? — вопросом на вопрос ответил парень.
Напарница с отрешенным видом отравляла себя никотином. Медитировала перед заброской. Или молилась. Или просто прикидывала предстоящий маршрут. Но разговор поддержала.
— Каждые двадцать минут передают. И что? И ты, и я знаем, что если захотим, то уйдем отсюда в любой момент и в любую сторону.
— Так, может, уже пора? — осторожно спросил Черный.
— Нет, — сказала Лера, не поворачивая головы и не меняя выражения лица.
— Почему? — озадачился Черный.
— Потому что отсюда мы за периметр не уйдем, — обстоятельно разъяснила Лера, — нужно было в другом месте лезть. Это — во-первых. А во-вторых, собираться нужно было по-другому. Я, например, свою коллекцию лимонадных этикеток не захватила.
