Леонид Кондратьев - Отыгрывать эльфа не просто

ГЛАВА 15

Расовые плюсы и минусы.

06.07.1941

Ссешес Риллинтар

В одном дроу быть плохо — очень чувствительные уши мешают нормально пользоваться огнестрельным оружием. Поэтому в темноте из густых кустов, привольно раскинувшихся на круче берега ниже моста по течению, торчала темноэльфийская голова со вставленными в уши кусками ваты, придававшими ей довольно идиотский вид. Над медленно текущей рекой неподвижно висели перистые облака, загораживающие кокетку-луну, лениво роняющую слабый свет на идиллическую картину — настороженные немецкие солдаты нервно ходят на своих постах. С одной стороны, их можно понять: уже несколько дней на постах охраны — сущий ад. Нервные солдаты теперь стреляют не только в то, что движется, но и просто на звук или движение листвы от ветра. Окрестные заросли вытоптаны до такой степени, что срочно доставленные собаки уже не только не берут какие-нибудь следы, они вообще не понимают, что тут можно вынюхивать, ибо в радиусе двух километров от моста явно пробегала пара стаек мамонтов во главе с монголо-татарским игом, и не по одному разу. Вчера, например, пара особо ярых следопытов умудрилась подорваться на минном поле, установленном днем раньше, причем невзирая на предупредительные таблички, густо натыканные в траве и закрепленные на близстоящих деревьях. Ну, впрочем, о мертвых либо хорошо, либо никак. Правда, комментарии майора еще долго разносились по окрестным берегам, ибо голос у него уверенный, громкий, а кружева словесных конструкций достойны Шиллера или даже самого старичка Гете. Общая паранойя охранников моста вылилась в просто циклопические сооружения из бревен и мешков с песком, по какому-то недоразумению называемые пулеметными гнездами. В комплектность к ним все подступы к мосту были многократно усилены столбами с колючей проволокой и навешенными через каждую пару метров жестяными банками, изображавшими импровизированные колокольчики. И все это густо посолено противопехотными минами. Эффект от внешнего вида данного укрепрайона превосходил все возможные ожидания — во всяком случае, глаза солдат третьего Рейха, проезжающих сие великолепие в поездах, спешащих на запад, выглядят удивленно и испуганно — наверное, считают, что это оборона от «дер безе руссише бэр».

Выстрел из карабина — довольно громкое дело, но выстрел из карабина рядом с эльфийскими ушами… Да что там говорить, суньте голову вместо языка церковного колокола и со всей дури ударьте по нему кувалдой — эффект будет равнозначный! Вот! А для полного комплекта одновременно просуньте в это виртуальное ведро фотовспышку, и пусть она сработает вам прямо в глаза. После первой попытки пристрелять халявный карабин мой вид вызвал просто гомерический хохот находившегося рядом этого phlith хуманса. А уж мне было хреново до такой степени, что перед глазами замелькали красные пятна и во рту почувствовался стойкий привкус крови. Все же это чудовищное изобретение человечества, огнестрельное оружие, не для длинных эльфийских ушей и, самое главное, не для чувствительных темноэльфийских глаз — язык огня, вырвавшийся из ствола карабина, почти полностью меня ослепил. Вот такая это была картина — ржущий как лошадь красноармеец и сидящий на корточках с закрытыми глазами, из которых капают слезы, трясущий головой дроу, перед которым валяется выроненный при выстреле карабин. После первого неудачного испытания процесс осваивания огнестрельного оружия был поставлен на научную основу. На роль основных факторов, препятствующих использовать огнестрел, были выдвинуты чрезмерная чувствительность слухового аппарата и мое нежно взлелеянное тепловое зрение, для которого язык огня, вырывающийся при выстреле из ствола винтовки, полностью покрывал всю видимую действительность ровным слоем «попугаев» засветки. С учетом отсутствия штатного глушителя в наших трофеях я принялся сооружать импровизированный — с помощью лома, такой-то матери и Сергея — первый вариант «типа глушителя». Обжатое дульце латунной гильзы от двадцатимиллиметрового снаряда, дополнительно распиленное вдоль для лучшего прилегания, было любовно закреплено на стволе карабина с помощью хомутика из стальной проволоки. Донышко гильзы было предварительно прострелено из этого же карабина — в принципе для этого как раз и применялся Сергей, постоянно лезущий под руки со своими идиотскими вопросами: а что? а зачем? а для чего? Получившаяся конструкция должна была немного гасить звук, но основным ее предназначением являлось пламегашение, с чем она обязана была справляться. Незаметно распотрошив в кармане разгрузки упаковку ваты — ибо нефиг светить оберткой с русскими буквами и особо палящим годом выпуска, — я, любовно скатав два тампона, принялся вставлять их себе в уши, вызвав при этом очередной обвал улыбок на лице своего напарника.

С использованием данной экипировки и получившейся домашней заготовки «Брамита» процесс пристрелки карабина был продолжен. В быстро наступившей темноте сам процесс пристрелки сопровождался комментариями Сергея следующего характера:

— Ссешес, а куда ты вообще стреляешь? Темно ведь и ничего не видно?

— А? Подожди, сейчас. — И, вытащив вату из ушей, уточнил: — Что ты сейчас спросил?

— Говорю, темно, не видно ничего — куда ты стреляешь?

Поудобнее устроившись на пенке, я повернул голову в направлении напарника и в непонятках задал вопрос:

— Сергей, а ты вообще меня хоть иногда слушаешь? Я же рассказывал, что ночью довольно хорошо вижу, да ты и сам был свидетелем моего ночного зрения. Стреляю в сосенку на расстоянии примерно шестисот шагов, ну, где-то четыреста пятьдесят ваших метров. Кстати, вроде бы попадаю, только разброс у карабина большой, из десяти пуль в ствол толщиной с человеческую голову попало только семь. Да и грохочет эта железка просто невозможно. Надо будет что-нибудь еще сотворить с глушителем. Кстати, спасибо за лекцию о работе огнестрельного оружия и устройстве глушителя. Сразу видно, что на занятиях по оружейному делу ты не спал, а слушал учителя.

— Да я этот глушитель на занятиях один раз видел. А ты тут из гильзы его за час сделал. Только все равно он не сильно глушит-то. Пламени не видно — это да. Ты что, решил прям сейчас по немцам пострелять? Мы, вообще, ночью когда-нибудь спать будем? То трупы носим, то мины таскаем, ни хрена не видно, постоянно спотыкаешься, а за спиной постоянно ты подгоняешь. Уже как совы — днем спим, ночью бегаем.

— А ты подумай о другом. Если мы днем отсыпаемся, то враги и днем не спят, как ты думаешь, им это приятно? И вообще, заканчивай с диспутами, давай лучше попробуем к донышку гильзы глушителя еще одну гильзу приделать — может, получше работать будет.

Провозившись в уже полной темноте еще пару часов, мне все же удалось объединить в одно целое две гильзы. Правда, для этого пришлось из третьей вырезать широкую полоску латуни и раззенковать тесаком пробитые пулями донышки гильз. Приложив гильзы донышками друг к другу и обернув получившийся пакет полоской латуни, я с помощью двух скруток из сталистой проволоки и плоскогубцев соединил их намертво, предварительно просунув кусочек кожи для обеспечения более плотного прилегания. Получившийся двухкамерный глушитель после осмотра был установлен на ствол карабина. Сергея отправил на пенку спать (в обнимку с получившейся вундервафлей). А я выдвинулся в сторону немецкого «укрепрайона», принесшего нам в последнее время много вкусного. Пристроившись в густых кустах на противоположном от караулки берегу реки, ниже по течению, я высунул свою любопытную голову и стал осматривать фронт работ на завтрашнюю ночь, на сегодня у меня было запланировано тихое исчезновение еще одного охранника…

06.07.1941

Майор Нитке

Фортификационные усилия майора Нитке были неведомым доброжелателем оценены буквально на следующую ночь. Несмотря на усиленные дозоры, выставленные во всех направлениях, снова случился переполох, вынудивший майора буквально выскочить из казармы в одних подштанниках. Утихающее эхо взрыва, садящие длинными очередями в ночь пулеметы, хаотически перебегающие солдаты — короче, локальный филиал дурдома. При опросе пулеметчиков и часовых поста, расположенного напротив казармы, выяснилось: буквально несколько минут назад сработавшая противопехотная мина осветила размытую фигуру, тащившую на спине немецкого солдата. После срабатывания мины нарушитель бросил солдата на колючку и длинными прыжками бесшумно метнулся в лес, напоследок блеснув красными глазами и длинными развевающимися белоснежными волосами из-под откинувшегося капюшона. На крики часового пулеметчики начали подавляющий огонь в сторону леса, судя по отсутствию трупов, не приведший ни к какому результату. Истерические крики часового с просьбой не стрелять, чтобы не задеть солдата, продолжавшего неподвижно висеть на заграждении, были пулеметчиками полностью проигнорированы, так как общая психологическая обстановка на заставе оказалась хуже некуда — солдаты уже дергались от любого шороха и боялись оставаться одни даже днем. В приказном порядке прекратив беспорядочную стрельбу, майор объявил перекличку и направил группу для снятия и транспортировки солдата.