Юрий Валин - Эльдорадо для Кошки-2 (СИ)
Сквозь свист ветра в уши ввинтился вибрирующий, на грани слышимости, вой. Кричала Блоод. От ее боевого клича, олень панически метнулся влево, подставил бок. Катрин метнула дротик… Черт, тренироваться надо. Древко мелькнул где-то под копытами, охотница перехватила в правую руку второй дротик. Если и сейчас промажешь, останется еще глефа у седла, но для метания тяжелое оружие не слишком приспособлено… Снова взвыла Блоод. Теперь не только несчастный олень затрепетал, но и Катрин едва выдержала высокий, полный нечеловечьего гнева и жажды визг-клич. Видят боги, у Бло прорезался голос.
Олень кинулся в сторону, уходя от нестерпимого звука, и тут же дротик вонзился в бок животного. Олень не успел еще упасть, как с пролетевшего мимо рыжего смерча слетела черноволосая хищница. В руке Блоод блеснул стилет…
Катрин поехала навстречу Даллапу. Жеребец под девушкой фыркал и по-своему, по-лошадиному, ругался. Катрин осторожно успокаивала скакуна. Она проникалась все большим уважением к черному «танку». И некоторыми опасениями. Возможно, Вороной слушается её только временно, в ожидании, а не подвернется ли более подходящий хозяин?
Подъехал бледный Даллап:
— Я думал, вы шеи посворачиваете. Разве можно…
— Да уж. Погорячились. Веди сюда Ингерн. Не торопитесь, теперь уж совсем глупо лошадей губить.
* * *Разгоряченный гнедой подпустил Катрин не с первого раза, все косился туда, где осталась хозяйка. Ведя лошадей в поводу, охотница подошла к добыче. Блоод лежала, крепко обняв оленя. По телу животного еще пробегали последние судороги. Скорее, дрожь облегчения: как и все самцы в объятиях суккуба, олень умирал счастливым.
Блоод подняла голову. Нос, рот и подбородок покрывала горячая кровь. Кажется, даже желтые опьяневшие глаза покраснели.
— Плохо?
— Оближись и будет ничего. Ты чертовски голодная.
— Была. Теперь. Не очень, — ланон-ши поднялась и ее сильно повело в сторону. Катрин ухватила подругу за плечо.
— В седло сесть сможешь?
— И сесть. И упасть.
— Тогда отдохни пока на травке.
Оленя взвалили на телегу. Ингерн сетовала, что животное в возрасте, — жестковато мясо будет. Охотничья команда двинулась к лесу. Надежда догнать скрывшихся животных еще оставалась. Может, кто-нибудь более жирненький и нежненький подвернется. Охотники отыскали место, где испуганные животные ушли в лес. Только соваться в чащу с неповоротливой телегой было бессмысленно.
— Может быть, хватит на сегодня? — спросила Катрин, с сомнением разглядывая непролазные заросли боярышника.
— Как хватит?! Еще полдня впереди, — отсидевшаяся на телеге Ингерн жаждала крови и мяса.
— Рано или поздно нам придется всерьез охотиться в лесу, — поддержал жену Даллап.
Блоод сыто и не очень трезво улыбалась.
— Угу, только следопыты мы еще те. Как искать-то? Может посвистеть, пусть сами к нам выйдут? — поинтересовалась Катрин. — И вообще нужно было ножками идти, без спешки, с ночевкой.
— Дальше лес редеет. Верхом пройдем, — заверил ветеран. — Телегу здесь оставим. Ингерн пока рогатого освежует.
— Да, нужно тушей заняться. Пока еще до дому доберемся, — служанка хозяйственно похлопала по оленьей ляжке.
Да, для некоторых «Две лапы» уже стали домом. Может, оно и хорошо.
На заросшей ромашками полянке Даллап развел скромный костерок. Оленя подвесили на сук. Ингерн, вооружившись острым ножом, подступила к добыче. Остальные забрались в седла. Въезжая в лес, Катрин оглянулась. Жизнерадостная полянка ей почему-то не нравилась. Может быть, оттого, что самонадеянная Ингерн здесь расположилась так уверенно. Ведь цветочная поляна — отнюдь не замковая кухня, защищенная толстыми стенами. Еще припрется кто-нибудь на запах крови.
Верхом передвигаться было сложно. Приходилось не столько смотреть по сторонам, как уворачиваться от ветвей. Изредка удавалось заметить нечто похожее на след копыта. Только куда эти следы ведут и не оставило ли их какое совершенно несъедобное однокопытное существо, с седла разглядеть было трудно. Кроме того, издаваемый следопытами шум распугал бы и ежиков.
Охотники решили разойтись шире. Суккуб двигалась левее — временами командирша видела ее светлую рубашку и круп гнедого. Даллап ушел вправо, и его путь можно было проследить по громкому хрусту, приглушенным проклятиям и фырканью мерина.
Катрин спешилась. Лес стал понятнее и приятнее, вот только недовольный Вороной нервно дергал повод — в чаще коню не нравилось. Разведчице, в данной ситуации, лес тоже не казался особенно приветливым. Чего поперлись, спрашивается? Этак даже грибов не насобираешь.
…Далекий истошный визг оборвался почти сразу. Узнать голос, конечно, не удалось, но направление было то самое — поляна, где оставили телегу. И очень маловероятно, что такие звуки может издавать кто-либо, кроме перепуганной девчонки.
Катрин прокляла себя. Нельзя было оставлять Ингерн. Знала ведь, что нельзя…
Раздался ответный испуганный крик Даллапа.
— Возвращаемся, живо! — закричала Катрин.
Слева застучали копыта, промелькнуло светлое пятно вновь взлетевшей в седло Блоод. Нет, на такой рискованный цирковой фокус Катрин была не способна. Девушка выдернула из петли у седла глефу и бросила поводья:
— Давай-ка сам, Танк. Вернешься, отборной морковкой кормить буду…
…Катрин петляла между деревьями, перепрыгивала и проламывала с ходу кусты. Дыхание, ритм — забыла, чему учили? Черт, откормила задницу. Какой, на хрен, ритм в этих зарослях? Глаза бы не повыкалывать…
Просвет…
Катрин вылетела на поляну. Среди ромашек плясал и ржал гнедой конь суккуба. Ему вторила запряженная в телегу Белесая. Раскачивалась на суку полуободранная оленья туша… Под ней барахталась опрокинутая на спину Ингерн. Рубашка служанки была разодрана, из-под лохмотьев виднелись молочно-белые груди. Девчонку держал за волосы какой-то бородатый тип сугубо бродяжьего вида, а лезвие его ножа было прижато к горлу служанки. Появившуюся из леса Катрин никто не заметил. Ингерн брыкалась, пытаясь вырваться — нож у шеи девица вообще игнорировала. Разбойник же на жертву даже не смотрел, он был поглощен иным зрелищем…
Блоод наступала на двух заросших бородачей. Мужчины пятились, ланон-ши улыбалась. Ее мягкие движения уже начали зачаровывать лесных оборванцев. Оба были вооружены и, по всей видимости, не питали иллюзий насчет своей дальнейшей судьбы. Только лук в руках одного никак не желал натягиваться. Его напарник пытался не выронить из слабеющих рук копье. Блоод простерла красивую когтистую руку, поманила пальчиком, сладострастно повела плечами. Шнуровка рубашки, конечно, не разошлась до пупочка, но в этаком полуприкрытом виде грудь желтокожей красавицы казалась даже соблазнительнее. Мужчины были готовы сдаться — мягкая травяная постель раскинулась прямо под ногами, о чем еще мечтать-то? Отвлекали фыркающие кони и длинный стилет на поясе черноволосой искусительницы. Вид оружия подсознательно всё еще несколько отрезвлял очарованных насильников…
Катрин бесшумно скользила по ромашкам, заходя со спины к согнувшемуся на коленях мужчине. Один удар глефой и отлетит грязная лапа с ножом. Еще заложниц вздумал брать, ублюдок. Шпионка перекинула глефу под левую руку — так бить было удобнее…
Ингерн, отдирая мужские пальцы от своих волос, сучила ногами в свободных 'охотничьих' брюках. Штаны, конечно, спасли бедняжку от незамедлительного сексуального контакта, но бешенство служанки от этого отнюдь не уменьшилось. Яростные трепыхания жертвы беспокоили насильника и не давали целиком попасть под околдовывающий морок ланон-ши. Мужик выдавил из себя нечленораздельный крик, призывая товарищей не поддаваться чарам обольстительного существа. Оба самца повернули головы — взгляды обоих были бессмысленно пусты. Суккуб подступила слишком близко, и в мужских головах не осталось ничего кроме сладостно-болезненого предвкушения. Вопль товарища, сидящего над грязной и растрепанной девкой, оставил обреченных жертв суккуба равнодушными, но вот присутствие за его спиной злобной высокой блондинки смутно удивило. В этот момент Блоод нежно коснулась руки лучника своими опасными пальчиками. Мужик пьяно улыбнулся и, поворачиваясь к прекрасной даркше, выронил оружие. Но было уже поздно. Тип с ножом оглянулся, чтобы узнать, что привлекло внимание лишившихся разума друзей…
Катрин увидела, как расширились его глаза. Ну да, стерва с глефой выглядела достаточно грозной, чтобы любой сукин сын наделал в штаны. Грабитель наверняка решил, что пора покинуть полянку, перенаселенную ужасными красавицами.
В принципе, Катрин не возражала. Пусть проваливает. Но прежде, чем отпустить волосы девчонки, грязный урод совершил безумный и непоправимый поступок. Его нож опустился, слепо, но сильно ударив в грудь Ингерн…
