Юрий Корчевский - Сторожевой полк. Княжий суд
– Хм, резонно.
– Коли дозволишь, князь, слово молвить, я снова о деньгах просить тебя хочу. Без них доброе воинство не создашь.
– Это еще на что? – удивился я.
– Кони потом потребны будут, пищали. Сам понимаешь, кони – это быстрота, натиск. Ну а пищали – огонь. Вон у Федора в десятке все ратники с огненным боем. А ведь у русских бояр далеко не всегда ратники в дружинах пищали имеют. Стало быть, не понимают они пока, что за пищалями – сила. Сабля нужна, но за огненным боем – будущее. Еще хорошо бы пушки, хотя бы пару.
– Ты как мои мысли читаешь. Только я немного погодить хочу – как-то обучение пойдет. Я сейчас не только новобранцев оцениваю, но и твои способности.
– Я понимаю и не обижаюсь, сам бы так поступил.
– Тогда спать ложись.
Макар вздохнул, разделся и улегся спать. Вот ведь, чертяка, наблюдательный – не отнимешь. Душу растревожил. Давно уже о пушках думаю, еще с Вологды. Дороги пушки, и на базаре их не купишь, надо идти на поклон в Нарядный приказ, может быть, удастся одну-две из трофейных пушек купить. Но ехать в Москву – время нужно и деньги. А где их столько взять? А вот коней купить надо, вторую конюшню строить надо, а еще первая не готова – только ставить начали. Баня нужна, просто край как. Хорошо, тепло сейчас – лето, хлопцы обмыться бегают на реку. Так ведь оно на исходе, и холода скоро настанут. А я уж и сам по баньке парной соскучился. Без бани нельзя – обовшивеют ратники, тогда жди беды в виде тифа.
И пищали нужны – это Макар правильно подметил. Значит, снова деньги, и немалые…
Хорошо Андрею, Федору да Макару. Подходят: «Князь, дозволь слово молвить: деньги опять нужны…» Можно подумать, у меня их прорва.
И кормежка становится серьезной проблемой. Людей много, продукты просто на глазах тают. Мешка муки на два дня только и хватает. И, наверное, кого-то из холопов поваром надо ставить. Не дело ведь – новобранцы после занятий с ног падают, а тут еще им же и готовить надо. Ладно, в боевом походе, коли лагерем стоим, выделяются дежурные. Здесь же вотчина, а времени впустую много уходит.
А как-то после полудня конные в деревню прискакали. Федька-заноза сразу ко мне их проводил.
– Вот, княже, люди государевы, сказывают – к тебе!
Я поднялся с пенька, на котором сидел и наблюдал, как Макар занимается с новыми ратниками.
– Не ты ли князь Георгий Михайлов будешь?
– Он самый. С кем имею честь говорить и по какому делу ко мне?
Служивые стянули шапки с голов, поклонились.
– Мы помощники подьячего, с Разбойного приказа. По суду ты виру с боярина Никифорова получить должон.
– Истинно так.
– Вот ведь дела какие. Денег у него не оказалось, хотя клянется-божится, что были. Врет, поди. Согласен ли ты взять виру натурой – скотиной, зерном?
– Отчего же не взять? В хозяйстве все сгодится.
– Тогда человека своего с нами в Никифоровку отряди да расписочку составь. Сам понимаешь, мы люди подневольные.
– Это можно.
Я зашел в избу, написал расписку, что вира получена полностью. Кликнул Андрея:
– Андрей, поедешь со служивыми московскими. Мне за злодеяния боярина Никифорова вира по суду полагается, а денег, вишь, у него нет. Возьми с собой двух-трех холопов. Выбери для хозяйства что-нибудь из скотины. Можешь коров, лошадей с телегами – все лишним не будет. Расписку мою служивым людям отдашь, как выберешь.
– Вот и славно! Все хозяйству прибыток, – обрадовался управляющий.
Андрей усадил в телегу пару подвернувшихся под руку холопов и уехал со служивыми в Никифоровку.
Вернулся управляющий уже ближе к вечеру.
Услышав шум и радостные голоса, я выглянул в оконце. Все свободные от работ крестьяне высыпали поглазеть на редкое зрелище. Вышел и я, заслышав мычание. И было чему дивиться и радоваться: во главе шествия ехал Андрей на подводе, за которой шли на привязи две упитанные коровы. А холопы вели под уздцы лошадей – каждый по паре. К ним сразу подбежал Тит, проворно осмотрел копыта, заглянул коням в рот.
– Барин, две лошади тягловые – только под соху, а две – верховые, и все ухожены, – уверенно сообщил он.
– Молодец, Тит! Забирай верховых лошадей. Пусть во дворе стоят, пока конюшню достроим. Приглядывай за ними. Вскоре конюшня готова будет, тогда лошадок и определим туда, помогать будешь с уходом. А ты, Андрей, коров да тягловых коней справным крестьянам отдай, на свое усмотрение выбери – тем, кто не ленится. Осень на носу, им еще сено на зиму заготавливать надо.
– Исполню, князь.
На Андрея устремились десятки горящих нетерпением глаз – кто ж из крестьян упустит возможность заполучить корову-кормилицу? Я не вмешивался в дела управляющего – он и сам прекрасно справится с задачей.
Коровы – это хорошо: теперь молока, сметаны, масла вдосталь будет. К сожалению, коров в Охлопкове не было досель.
Прослышав о новых лошадях, ко мне тут же заявился Макар.
– Князь, позволь мне взять обоих коней для моих дружинников. У тебя, да и у десятка Федора, кони ведь уже есть.
– Дозволяю, забирай. Титу скажешь – я разрешил.
А еще через два дня воинство Макара понесло первые небоевые потери: утром недосчитались двух человек. Они просто сбежали, хлебнув нелегкой воинской доли. Утешало то, что сбежавшие не забрали оружие да не прихватили коней.
Макар аж зубами заскрежетал, как узнал, и – сразу ко мне:
– Князь, позволь догнать беглецов. Пешими они далеко не уйдут, я русинов в погоню возьму.
– Хорошо. Бери у Тита пару коней никифоровских и двух своих людей, и с Богом!
Через несколько минут трое всадников галопом вынеслись из Охлопкова по коломенской дороге. И, ко всеобщему удивлению, часа через три вернулись с беглецами.
Макар привел несостоявшихся вояк ко мне для разбора:
– Вот! Недалеко ушли, в трактире одежу казенную пропивали, да не успели, канальи!
Оба вчерашних дружинника затравленно оглядывались по сторонам, ища сочувствия у бывших своих товарищей.
– Судить их надо, князь! – запальчиво крикнул Макар.
Я с ним был согласен. Такие поступки нельзя оставлять без последствий. Ненаказанный проступок или преступление развращают. Глядя на них, и другие могут сбежать. Вот дураки-то! Ну, подошли бы они ко мне, повинились, коли душа ратных тягот не приемлет. Разве держал бы? Хуже нет, если воин ненадежен – такой в бою подвести может.
Вина их была очевидна, и потому свидетели не требовались.
Я строго взглянул на беглецов. Они стояли, потупив глаза.
– За самовольное оставление службы я должен наказать вас. Макар, собирай дружинников у вашей избы. Этих – туда веди. И я сейчас подойду.
Какое выбрать наказание? То, что их следует прогнать – ясно. И другим урок надобно дать, как знать – кто еще в бега податься может? А без дисциплины в дружине никак нельзя. Ладно, послушаю, что их товарищи бывшие скажут.
Я подошел к избе. Здесь уже толпились ратники, ожидавшие моего решения, – макаровские и десятка Федора.
Десятники построили ратников. Боже! Какие же они разные! Дружинники Федора стояли подтянутые, строгие, макаровцы же были под стать начальнику-франту.
Перед воинами стояли, понуро опустив головы, беглецы.
Я подозвал Федора и Макара. Они подошли и встали рядом со мной. Я поднял руку:
– Предупреждаю всех! Ратная служба непроста, спору нет. Мне дружина нужна, а не ватажка. – Повернулся к беглым: – Я взял вас на службу, доверив охранять жизни людей, которые вас во всем содержат, чтобы нужды ни в чем не знали. А вы еще и в деле серьезном не были, а уже подвели своего командира. Что ж вы так, соколики?
– Да мы…
– Вот даже слова честного смелости нет молвить! – Я посмотрел на макаровских боевых холопов: – Есть еще желающие от службы отстать? Говорите прямо – держать не стану!
«Нет, барин! За тобой быть хотим!» – раздались недружные голоса.
– А что полагается тем, кто бросил товарищей своих тайно, честь всей дружины поправ?
– Кабы в бою то было – живота лишать надобно! – крикнул Федька. – А так – задать им каши березовой, чтобы помнилось дольше! И пусть изыдут!
– Ну что же – так справедливо будет. А потому одежду снять – другим пригодится. Каждому по двадцать плетей, и в исподнем из имения выгнать.
Приказание исполнили ревностно.
Сорвали с незадачливых воинов одежду, но аккуратно, не порвав. Каждого привязали к дереву, и ратники из макаровской дружины «поработали» плетьми над спинами беглецов. Спины их покрылись вспухшими багровыми полосами.
Федор, наблюдавший за поркой со своим десятком, ухмыльнулся.
– Набрал Макар всякую шваль да пьянь. Это цветочки пока, скоро ягодки пойдут, – тихо процедил он.
– Федор, угомонись. Они твои боевые товарищи. Тебе рядом с ними в бой идти, – заметил я вполголоса.
– Не приведи бог, князь! Разбегутся же, как первый выстрел услышат!
– Типун тебе на язык, – пытался урезонить я горячего десятника, однако же некоторая тревога в душе и сомнения в надежности макаровских дружинников остались. Еще и трудностей-то настоящих новобранцы его не видели, а уже двое дезертиров появилось.
