Иар Эльтеррус - Наследник
— Очень хорошо, молодой человек, очень хорошо, — потер сухонькие ладошки академик. — Приступим. Итак, письменный билет у вас… э-э-э… а, вот, восемнадцатый. То есть становление Империи. Прошу поведать ваши мысли на эту тему без точных дат и конкретных имен, но со своими выводами.
Судя по словам старика, комиссию интересовали отнюдь не точные знания курсанта, а нечто иное. Скорее всего, его интерпретация событий. В чем-то это было проще, в чем-то сложнее — ведь невозможно понять, какими критериями руководствуются экзаменаторы. И почему экзамены в Академии всегда с подвохом, с подковыркой? Ни разу не было, как в обычных учебных заведениях, всегда преподаватели выдумывали что-то эдакое. Всегда заставляли напрягать все свои способности. И это несколько раздражало, хотя умом Михаил и понимал, что они правы.
— Первые кирпичи в основание будущей Империи были заложены с двухтысячного по две тысячи двадцатый годы, — обдумав предстоящий ответ, начал он. — Эти два десятилетия оказались очень нелегкими для Российской Федерации, но главные задачи все же были решены. Во-первых, власть не попала снова в руки прозападных сил, стремившихся расчленить Россию на десятки мелких государств. Во-вторых, удалось удержать запад от прямой интервенции, к чему шло. В это время создавались засекреченные научно-исследовательские институты, вкладывались средства в наукоемкие проекты, строились пока еще немногочисленные новые предприятия тяжелой промышленности. Народу жилось очень нелегко, но зато постепенно ликвидировались последствия разрухи девяностых годов двадцатого столетия.
— Осветите теперь период с две тысячи двадцатого года до провозглашения Империи, — попросил академик Шпагин. — А главное — предпосылки данного события.
— Это был очень неоднозначный период в истории нашей страны, — по некоторому размышлению произнес Михаил. — С одной стороны, Россия становилась сильнее, а с другой — было окончательно «проедено» советское наследство, пришло в полную негодность ЖКХ. На восстановление и создание требовались средства, которых катастрофически не хватало. К счастью, государственное устройство в эти десятилетия только называлось демократией, на самом деле не имея к ней никакого отношения. Это была умно выстроенная криптократия, когда никто посторонний во властные структуры не допускался. И правители страны сумели справиться с проблемами, хотя стоило это России очень дорого — пришлось даже жестко подавлять несколько спровоцированных западными разведками бунтов. Постепенно в стране создавались все новые производства, и к две тысячи двадцать пятому году мы были уже способны выжить вообще без импорта — все необходимое для жизни производили отечественные предприятия. После этого были установлены таможенные барьеры для их поддержки, и наши товары стали стоить на внутреннем рынке в два-три раза дешевле импортных, при этом имея качество намного лучше — примерно через десятилетие как раз и была принята знаменитая концепция надежной экономии, до сих пор работающая в Империи.
— Раскройте суть данной концепции.
— Это отказ от постоянного производства все новых и новых моделей бытовой техники и других товаров долгосрочного пользования. Новинки теперь появляются в продаже только после внедрения действительно кардинальных изменений. Нет смысла менять каждые несколько лет хотя бы холодильник, если старый прекрасно работает и проработает еще двадцать-тридцать лет. Но при том эти же холодильники производятся с десятикратным запасом надежности. После появления на рынке товаров, произведенных по этой концепции, западные фирмы буквально взвыли — это лишало их прибылей, ведь западные потребители ринулись покупать русские бытовые приборы, способные работать десятилетиями. Буквально через два месяца всеми капиталистическими странами мира был принят запрет о ввозе на их территорию сверхнадежной техники нашего производства. Но правительство России и не стремилось экспортировать ее, производя в основном для внутреннего потребления. И, невзирая ни на какое давление со стороны, Россия так и не отказалась от данной концепции, поэтому любая наша техника обычно во много раз надежнее заграничной. Тем более что мы обгоняем запад в развитии во многих отраслях.
— Теперь осветите политику правительства в отношении малого бизнеса начиная с две тысячи тридцатого года, — академик одобрительно кивал, но понять, что именно ему понравилось в ответе курсанта, было невозможно.
— В начале указанного года была принята программа долгосрочного государственного кредитования малых и средних предприятий, — Михаил мысленно крыл себя последними словами за то, что при подготовке обратил на эту тему мало внимания. Не думал, что спросят, а спросили! — Самым главным в этой программе я считаю то, что она была направлена на поднятие производства нестандартных товаров народного потребления и улучшения сферы услуг. Например, получить кредит на открытие цветочного магазина или ресторана было невозможно, зато если кто-то придумывал новый прибор или новую услугу, то все наоборот. Возьмем хотя бы корпорацию «Гологратор», мы все пользуемся ее продукцией, а ведь начиналась она в те времена с крохотной мастерской, в которой и выпускались буквально на коленке первые еще неуклюжие голографические проекторы и экраны по оригинальной технологии. Как оказалось, у русских богатая фантазия, наши предки выдумали множество такого, что никому из западников и в голову не приходило. Причем к началу сороковых годов двадцать первого века никого в нашей стране уже не интересовал зарубежный рынок, поэтому правительство в конце концов отказалось от западных стандартов, частично выработав новые, частично вернув советские. Это вызвало очередное нарастание напряженности между Россией и западным миром, торговля между ними практически сошла на нет.
Экзаменаторы сразу уловили неуверенность курсанта и принялись гонять его по этой теме. Михаил с немалым трудом смог ответить на все вопросы, но сам понимал, что ответы неполны.
— Хорошо, — академик Шпагин прервал собиравшегося задать еще один вопрос полковника Хвостенко. — Теперь расскажите мне, как обстояли дела с культурой в России первой половины двадцать первого века.
— В первое и частично второе десятилетие бал в стране правила так называемая попса, иначе говоря — популярная, массовая культура, — с облегчением затараторил курсант, этот вопрос он знал досконально, поскольку увлекался музыкой указанного времени. — Она не несла в себе ничего, кроме пустоты, звала людей к корыту, а не к небу, превращала их в животных. Это относится и к музыке, и к литературе, и даже к театру и кино. Но при этом существовала иная, альтернативная, истинная культура. Беда в том, что группы и исполнителей, поющих наполненные глубоким смыслом песни, слушали очень немногие. Да и книги, заставляющие задуматься, выходили мизерными тиражами в несколько тысяч экземпляров. Ситуацию спасало только наличие Интернета, где любой желающий мог ознакомиться с шедеврами альтернативной культуры. Прозападные силы стремились лишить людей даже этой отдушины и под видом борьбы за защиту авторских прав с каждым годом все сильнее перекрывали кислород, добиваясь запрета то одного, то другого сайта. Ситуация начала меняться только к концу десятых годов, а окончательно изменилась в двадцатых, когда за дело взялся комитет по культуре, официально не существующий, но на деле имевший огромные полномочия. Его создали из по-настоящему творческих людей. Как смогли добиться, чтобы в него не проникли приспособленцы, осталось неизвестным. Возможно, эта структура изначально возникла самостоятельно, а только потом была поддержана правительством. Но начало происходить нечто странное, — Михаил увлекся и стал жестикулировать. — На пути у бездарей, толкающих людей вниз, в пропасть, начали возникать препоны, зато талантам открывались все дороги. Группы, не имевшие раньше возможности записать концерт, внезапно получали контракты от лучших студий. Книги, зовущие распахнуть крылья и взлететь, неожиданно публиковались большими тиражами. Один за другим снимались фильмы и сериалы, трогающие душу, и отнюдь не о жизни бандитских группировок или офисных хомячков, как раньше. Все это происходило медленно, постепенно, исподволь. Но через двадцать пять лет ситуация в русской культуре выглядела совершенно иначе. Западная псевдокультура, за исключением редких по-настоящему талантливых произведений, практически перестала пользоваться спросом у нас на родине. Появилось огромное число патриотических песен, книг и фильмов. При этом еще и зовущих человека вверх, говорящих, что он человек, а не животное, жаждущее только удовлетворять свои скотские желания. И…
— По этому вопросу достаточно, молодой человек, — прервал отвечающего академик. — Осветите отношения между Россией и западом в указанный период.
