Олег Шовкуненко - Оружейник. Бой без правил

— Ну, ты как? В порядке?

— Нормально.

Я был благодарен Анатолию за этот вопрос. Все-таки в нем содержалось не только недоумение, а еще и беспокойство за раба божьего Максима. Данный факт вселял надежду, что, может быть, когда-нибудь мы снова сможем назваться друзьями.

Как ни странно мое появление привнесло в коллектив некое спокойствие и уравновешенность. Дальше работали молча, размеренно и слаженно, как хорошо отрегулированная машина. Результат этого не замедлил проявиться. Где-то минут через тридцать на свет показалась заслонка водометного двигателя. А за следующие четверть часа мы, наконец, высвободили задние колеса.

Глянув на правую шину, я сокрушенно вздохнул. Вся она была в глубоких рытвинах и порывах, из которых торчали нити стального корда. Вьюнок, гад, постарался! Именно от цепкой хватки его вредоносных щупалец и остались эти отметины. Хорошо, что повреждено только заднее колесо, которому сейчас не предстояла жестокая схватка с грудами острых камней.

— Все, Максим, пора пробовать, — Леший похлопал меня по плечу. — Давай, танкист, заводись!

— Угу, — я кивнул и, даже не поглядев на приятеля, полез на спину своей старой боевой машины.

В уме я перебирал проблемы, которые могли возникнуть. В каком состоянии двигатель? Подвеска… Как перенесла она схватку с многотонным весом баррикады? И только последним в этом списке стоял вопрос преодоления завала. Сперва завестись, стронуться, а уж там будет видно.

Попасть внутрь бронетранспортера сейчас было возможно только лишь через два десантных люка, расположенных позади башни. Слава богу, они не были заперты изнутри. Когда мы в спешке покидали БТР, естественно, никому даже в голову не пришло это сделать. Я с ходу кинулся к тому из них, что находился справа. Протянул руку к рукояти на прямоугольной крышке да так за нее и не ухватился. Сам люк и часть бронированной крыши вокруг него оказались покрыты отвратной слизистой пленкой. Местами она была прозрачной, а местами уже взялась мутными грязно-серыми разводами.

До меня мигом дошло что это такое. Цирк-зоопарк, здесь лежало тело пулеметчика, и броня «302-го» оказалась измазана в продукты разложения, которыми истекало его мертвое тело. В подтверждение этому я почувствовал запах. Ветер на мгновение стих, как бы специально предоставляя мне возможность окунуться в океан тошнотворных испарений.

Черт побери, как быстро сейчас трудятся гнилостные бактерии! Словно весь воздух нашей планеты это для них благодатная питательная среда. Остается лишь дождаться, когда в него впрыснут катализатор под названием смерть. Вот тут-то и начинается пир!

Я вздрогнул, будто каждой клеточкой своего организма почувствовал присутствие смертоносных микроорганизмов. Победить их не так легко. Да какой там нелегко? Практически невозможно! Существует лишь одно средство — повернуть время вспять, возродить нашу планету. Как когда-то говорил мистер Крайчек в одной из своих пропагандистских речей: «…согретая солнцем, вычищенная соленым морским ветром, напоенная ароматом целебных трав…». Хорошо сказал, мерзавец! Все это так и представилось. За все это сразу захотелось бороться.

Проклиная себя за преступное промедление, я ринулся ко второй бронированной дверце. Распахнул ее и тут же сиганул вниз. Во время этого чересчур резвого спуска ударился боком о край люка. Боль в еще не до конца сросшихся ребрах заставила тело изогнуться и мелко задрожать. Скрипя зубами, я перетерпел приступ и уже более осторожно полез в водительское отделение.

Внутри БТРа я почувствовал себя дома. Это был мой мир, на сто процентов понятный, проверенный и надежный, согретый жаром мотора, продезинфицированный металлом, напоенный целебным ароматом пороха и солярки. В этом мире богом был я, и он крутился в ту сторону, в которую я пожелаю, жил по установленным мною законам.

Законы были немудреные, но требовали четкого и неукоснительного исполнения. Именно повинуясь им я и стал действовать, готовя двигатель к пуску. Перво-наперво переключился на правый топливный бак. Насколько я помнил, он был залит под завязку, в то время как в левом уже почти ничего не оставалось. Решил что окончательно осушу его как-нибудь потом, когда момент будет не столь ответственным. После этого подключил аккумуляторные батареи и генераторы. Не забыл прокачать топливную систему ручным топливоподкачивающим насосом, и только после этого, поудобней устроившись в водительском кресле, выжал до отказа педали сцепления и подачи топлива.

Когда протягивал руку и вдавливал кнопку «стартер», я словно совершал магический ритуал, заклинал холодную мертвую материю, вызывал ее к жизни. Двигатель должен запуститься. Он не может не запуститься, ведь этого требует полковник Ветров — человек, который своими руками перебирал его, весь, до последнего винтика, холил и лелеял как арабского жеребца за миллион баксов.

Стартер крутил нормально, но дизель молчал. Только после отведенных инструкцией пятнадцати секунд в цилиндрах послышались первые вспышки. Конечно, логично было бы не насиловать далее машину, а обождать минуту-другую, и уже затем повторить попытку, но в меня вдруг вселился страх. Показалось, что если я не запущу мотор сейчас, то не запущу его никогда. Именно поэтому палец уверенно продолжал давить и давить на небольшую круглую кнопку.

— Заводись, родная! — буквально молил я.

Где-то не тридцатой секунде, когда, подчинившись разуму, я все же решил прекратить издевательство над техникой, на смену ритмичному стрекотанию стартера наконец пришло басистое, с некоторой простуженной хрипотцой рычание.

Фух, порядок! Из моей груди вырвался вздох облегчения. Благодаря за службу, я погладил БТР по приборной панели. Когда двигатель прогрелся выше сорока градусов, пару раз надавил на педаль газа, вслушиваясь, как он набирает обороты. Вроде все нормально. Вот именно теперь настало время выяснить, не отвалятся ли у меня колеса при первом же рывке.

Прежде чем коснуться рычага переключения передач я развернулся на сидении, запустил руку в прикрепленную за спинкой сумку и вытянул оттуда старый танкистский шлемофон. Новый пропал вместе со всеми остальными вещами, когда я гостил у кентавров, а вот этот, хранившийся только потому, что было жалко выкинуть, уцелел. Я надел шлемофон и тут же ощутил какая мягкая и приятная у него подкладка, как она отдает легким запахом курева и тройного одеколона. Сразу почувствовал себя малость поспокойней и вместе с тем порешительней. Наверное это свойство всех старых, верой и правдой служивших нам вещей. Слышал когда-то, что спортсмены на самые ответственные старты старались одевать свою старую «боевую» форму. Она не только не давит и не жмет, она придает уверенность, напоминает, что месяцы тренировок не прошли даром, что ты готов, что ты это можешь.