Юрий Вольнов - Сталь и песок
— Пирамиды? — непонимающе переспросил генерал.
— Буря успокоилась и видна постройка в виде пирамиды, она и есть планетарный передатчик.
— Значит паникуют, — произнеся с особым выделением последнее слово, генерал задумчиво покачивался с носка на пятку, — а, что слышно про этих сообразительных "детишек"?
— Пока не понятно почему затихли, что задумали, но если они висят в игровых мирах все свободное время, живут им, изучают все его законы — для нас это самая опасная категория.
— Проклятье…, — генерал задумался и нервно заходив по мостику, наполнил пространство тяжелым стуком массивных ботинок по стальному полу. Вновь обернувшись к проекции, словно не веря, вновь посмотрел на картину боя, удивленно растеряно стукнул кулаком по разжатой ладони, пораженно проговорил:
— Все равно, хоть убей, не понимаю, что происходит! Всего ожидал от корпорации. Экономической войны! Жесткой блокады! Да на худой конец космической бомбардировки! Но, что бы дети… они там с ума посходили, что ли?!
Посмотрев на начальство протяжным взглядом, Удав жестко ответил:
— Батя если говорить честно, то мне посрать кто это и чем они там думают. Там горят наши парни. И наша задача прорваться к долбанному излучателю и его отрубить. А потом уже будете разбираться, кто там, что там, и почему это делает.
— Как был ты сапогом так и остался, — невесело усмехнулся генерал, — тут, что-то намудрено, что-то темное и чувствую запах дерьма большой политики.
— Политика это уже по твоей части, — заслышав неприятный "запах", Удав поморщился, — никогда не понимал твоей тяги к этой клоаке.
— Не будем начинать старый разговор о главном, — отрезал тему давних споров, генерал, — лучше скажи, что с боеприпасами? Расход же колоссальный…
— Уже все в порядке, — пожав плечами Удав, — пашут в три смены.
Хотя перед операцией вопрос стоял очень остро., чтобы обеспечить все силы новыми боеприпасами банально не хватало свободных рук. Исходного сырья составляющего основную часть боеприпасов скопилось на планете в изрядном количестве. Полусобранными генераторами реакторов распада были забиты под завязку все склады корпорации. И даже забросив основные направления, выделяя дополнительных людей, Служба Обеспечения не справлялась над заказами по новым боеприпасам. Развернуть технологические конвейеры по сборке отладке и калибровке было не проблемой, а вот выделить людей для несложных операций было не откуда. Хоть города и заставы были забиты разномастной публикой до отказа, но на предложения поработать у всех находились причины и объяснения, что бы отказаться. Тогда на помощь пришел таинственный Шептун, который и до этого случая успел себя проявить в подготовке и планировании штурма кратера, но сейчас он проявился не как военный специалист высокого уровня, а как режиссер.
Когда Удаву раскрасневшийся адъютант настоятельно посоветовал переключиться на общественные каналы головещания, он не понимающе уставился на проекцию. Прокручиваемый ролик из нарезок кровавой резни в дальноходах, сцен расправы над последним штурмовиком, обороны заставы Двух Сестер и еще множества незнакомых эпизодов, и все это было перемешано с таким профессионализмом, с такой драматургией, что Удав сидел пораженным до конца трансляции и остановился только когда спешно записывал координаты ближайшего призывного пункта "трудового ополчения".
Это была бомба. Сокрушительный информационный посыл который разрывал в клочья любую стену апатии и равнодушия, которая царила среди большего числа гражданского населения, продолжавшего в тесноте, но не в обиде катиться по привычным рельсам обыденности разбавленной только слухами о тяжелой войне. Были раньше корпорации — как-то умудрялись жить, стали наемники — приспособились. Будут какие-то термиты, тоже приспособимся.
Но после продирающих до печенок кадров, поданных без щадящей психику цензуры, после вкрадчивого шепота, буквально обращавшегося лично к тебе такими словами, когда ты как завороженный вслушиваешься в каждую ноту тревожного тембра, не было способных устоять этим роликам, заполнившим почти каждый канал. И вот тогда уже встала другая проблема, какой работой обеспечить людей жаждущих оказать помощь. В нереально сжатые сроки были налажены конвейерные линии, где наряду с грубоватыми пальцами старателя, мелькали утонченные маникюры девиц…
— А проблемы у нас с доставкой, — отогнав воспоминания, Удав удрученно кивнул в сторону проекции, — перерасход боеприпасов большой. Пока еще запас есть, но большая часть уходит в начало прорыва. Тягачи отправляются регулярно, все списанные штурмовики, переделываются под летающие платформы, но грузоподъемность маловата.
— Хорошо напомнил. Я тут свой кабриолет выпотрошил, — спохватился генерал, — все равно от него толку мало, вот и вытащили оттуда всю начинку так, что там места освободилось на пол твоей заставы. Дай команду своим, пусть включают в схему логистики…
Операция передачи ценного транспортного средства прошла быстро и операторы, логисты едва не заплакали от такого щедрого подарка. Летающий мастодонт больше выполнявший церемониальные функции лишенный всех атрибутов показухи, и выпотрошенный до металлических ребер фюзеляжа, был способен вместить груза за трех дальноходов, а учитывая способность летать по воздуху, минуя расщелины и непреодолимые скалы, буквально из точки в точку был очень ценным приобретением.
И пока помощники занимались передачей и согласованием графиков загрузки, Удав с Батей вновь смотрели на проекции в тревожном напряжении.
— Что-то я не пойму, — удивленно-пораженно проговорил генерал, — а по бешеным где статистика?
— Слева, квадрат Б4-А1.
— ЧТО!? Потеряны четыре машины, когда у остальных потери исчисляется сотнями?!, что за бред…
Затребовав увеличенную во всю проекцию картину со спутника, генерал с непониманием всматривался в стремительные черные силуэты мелькавшие сквозь клубы пыли и сажи невероятными скоростями и огрызавшихся многочисленными вспышками, буквально засвечивающих всю проекцию зеленью энергетических всплесков.
Так и не разобравшись в мельтешении образов, приказал сделать запись прохождения последнего километра, и дал команду свите создать реконструкцию с комментариями и пояснениями. Закипевшая работа поглотила столичных офицеров с головой, и оглашая "высоту" громкими спорами, те разбирали действия "бешеных" на персональных терминалах в замедленном режиме.
— Связь наладили? — спросил генерал, отвернувшись от аналитиков которым был установлен десятиминутный срок.
— Нет. Поле подавления так и продолжает глушить все излучения вне экранированных пространств. Оперативная связь только на оптике, — едва не сплевывая Удав хмуро продолжал докладывать, — этих ниточек едва хватает для устной связи, а об обмене телеметрией и речи не может быть. А к нам сюда совсем поступает по капле. Сами только с орбиты смотрим да и рапорта Шептуна берем за оперативную обстановку.
— И тут этот таинственный Шептун. Погоди, а кабель-то тяните через расположения всех подразделений, чего сразу же не подключаетесь?
— А смысл. Саранча постоянно передислоцируется, внутри туннеля движения такой плотности, что еще тянуть сопли "полевух" бессмысленно, — пожал плечами полковник, — а, что касается Шептуна, то да уж. Личность не ординарная…
Участие этой личности в планировании и подготовке было не заменимым. Обработанная и подготовленная информация отличалась очень серьезной детализацией, исключающей любое двойное трактование текста. И порой казалось, что даже отдельные копии приказов уже адаптированы именно под действующих командиров и исполнителей. И такая осведомленность вначале просто ошарашивала, но полковник, после многочисленных разговоров с Черепом и Рвачом, просто принял искусственный разум за еще одного талантливого офицера и это сразу перестало быть для него проблемой. Хотя сколько раз у него всплывали мысли по поводу этой личности, он всегда только обзаводился мигренью, так и не придя к однозначной оценке своего отношения к говорящей и думающей "железке".
— По поводу их условий, что думаешь? — хмуро произнес генерал, касаясь очень неприятного разговора который состоялся в кабинете полковника перед оглашением идеи штурма кратера.
Вспоминая этот разговор, Удав кривился как от зубной боли. Много эмоций. Много упреков. Много требований со стороны генерала разбивалось о жесткую позицию Черепа и его экипажа, да и Шептун присутствующий тогда на проекторе в виде ровного сияния с огненными строчками и вкрадчивым шепотом, ломал все переговоры мгновенными статистическими данными. И сколько бы Рвач не пытался тогда поймать на неточности данных, всегда только разочаровано пожимал плечами. Но результат переговоров сейчас воплощался на проекции. И "бешенные" сдерживали свои обещания.
