Время жить - 2. Безжалостное небо - Мила и Виктор Тарнавские
– Кен? Кен Собеско? – прошептал летчик, открыв глаза. – Откуда ты здесь взялся? И почему в пехотной форме? Я же не сплю, черт возьми!
– Дэсс Урган!? – Кен Собеско был удивлен не менее сильно. – Надо же, где удалось встретиться! Живой, чертяка!
Когда-то очень давно, в незапамятные курсантские времена койки Дэсса Ургана и Кена Собеско стояли рядом в просторной казарме летного училища. Они не были большими друзьями, но всегда хорошо понимали друг друга и имели много общих воспоминаний, приятных и не очень. После второго года учебы их пути разошлись. Кен Собеско перешел на освоение новой техники – боевых вертолетов, а Урган сохранил верность крылатым машинам. Теперь на груди его мешковатого летного комбинезона был слегка криво пришит крылатый меч – знак различия полковника ВВС.
Как один из лучших летчиков-истребителей страны, Дэсс Урган был включен в штурмовую группу, атаковавшую с авиаматок. Отстрелявшись по танкам пришельцев и получив попадание, к счастью, не смертельное, он сумел дотянуть до моря и посадить поврежденную машину на воду, правда, далековато от катеров, подбирающих летчиков. Зато до берега было относительно недалеко.
Хотя в спасательном жилете плыть было весьма неудобно, за полчаса Урган почти добрался до цели. Однако одна из ракет пришельцев, сбившаяся с прицела, угодила в море, вызвав настоящее мини-цунами, которое ощутимо шваркнуло полковника прямо о прибрежный обрыв и смыло обратно. Впрочем, сильно Урган не пострадал, все кости остались целы. Уже через полчаса он вместе со всеми карабкался вверх по заросшему бурьяном оврагу, стремясь выбраться обратно на перешеек.
Окружающий пейзаж поразил Собеско. Все вокруг выглядело как после извержения вулкана. Весь перешеек был изрыт громадными кратерами, земля дымилась. Как сломанные зубы, выглядывали закопченные обломки бетона. А за Тороканскими Воротами небо заволокло пеленой черного густого дыма. И никого вокруг. Казалось, им одним удалось выжить в этом коротком и страшном бою.
– Вертолет! – вдруг закричал, замахал руками Шанви, прогоняя наваждение.
Кен Собеско поднял голову. Из дымной пелены вынырнула темно-зеленая туша транспортного «Вепря». Он прошел прямо у них над головами на высоте каких-нибудь ста метров, но вдруг развернулся и начал садиться.
– За нами, – удовлетворенно заметил Млиско. – Пошли, что ли.
Маршал Моностиу со внезапно бьющимся сердцем следил, как они заскакивают в вертолет. Все пятеро. Летчик в промокшем насквозь комбинезоне и четверо истребителей. Двое офицеров в измятой и перемазанной глиной форме, и двое молодых солдат – маленький и высокий, оба с бледными сосредоточенными лицами.
Пережившие этот бой. Выжившие по странному капризу судьбы, как выжил он сам, когда с неба перестали сыпаться бомбы, и когда он понял, что из полусотни танков, бросившихся в атаку на пришельцев, остались не поврежденными менее десяти, а из двухсот танкистов уцелели всего сорок пять. Живое напоминание о... Как назвать то, что они совершили? Нет, они не проиграли этот бой. Но можно ли назвать его победой, если некому осталось ее отпраздновать?..
Маршал слушал рапорты сначала полковника-летчика, потом капитана-противотанкиста, но мысленно он был далеко. Он еще не знал, что большая часть офицеров его штаба живы и выбираются наверх после того, как от взрывов ракет обвалилась пещера, где скрывались в засаде танки. Он не знал, что остались живы больше трех четвертей участвовавших в бою моряков и больше половины летчиков, что спаслись под землей многие истребители танков, что пережили бой несколько расчетов реактивных установок, наконец, что через несколько часов спасательные команды обнаружат живым его сына... Но сейчас эти пятеро молодых ребят казались ему последними оставшимися. Пережившими ад...
– Так как все закончилось? – вдруг совсем не по уставу спросил лейтенант. – Мы победили?
Вертолет уже снова поднялся в воздух. Двигатель ревел вовсю, но маршал услышал.
– Да, мы победили, – сказал он, с усилием вырываясь обратно в реальный мир. – Но дорогой ценой...
На корабле имперского Военного Космофлота «Победоносный» суперофицер первого ранга Пээл раз за разом перечитывал личное послание начальника штаба соединения флаг-маршала Таорза, не понимая смысла.
Послание было коротким.
«Вы хорошо справились с задачей, генерал. Впредь до особого распоряжения приказываю приостановить воздушные налеты, ограничившись наблюдениями и поддержанием тридцатикилометровой зоны безопасности. В шестичасовой срок перевести корабль на режим предстартовой готовности. Ждите дальнейших приказов. Благодарю за службу».
Четкие строчки текста прыгали и расплывались перед глазами. Командир никак не мог сосредоточиться. Он был все еще там, на том проклятом перешейке, где смешались с пыльной землей обломки брони и электронные потроха его танков. Он не колебался, отдавая «Молниям» приказ открыть огонь и по своим, и по противнику, и был уверен, что принял верное решение. Но все равно душа была не на месте.
«Это же только машины, – уговаривал он сам себя. – Сложные, умелые, но всего лишь машины. Не более, чем машины...»
И все же... «Вы хорошо справились с задачей, генерал...» Что, во имя Черных Звезд, это означает?!
– Это означает, победа! – широкое круглое лицо маршала Чимбу осветилось улыбкой, но тут же погасло. – Танковая колонна пришельцев полностью уничтожена в Тороканских воротах, но, к сожалению, наши войска понесли большие потери. В основном, от ударов с воздуха. Что-то противопоставить их авиации, увы, не удалось.
– Вы не пробовали использовать отражатели из алюминиевой фольги, чтобы затруднить им связь? – спросил генерал Бордиган.
– Нет. Это не рационально. Такие вещи можно применять для ослепления чужих локаторов, которые стационарны и никуда не переместятся. А пришельцы просто покинут обстреливаемую зону, и все.
– Что же тогда используют сами пришельцы для борьбы с воздушной техникой? – поинтересовался Бордиган. – Вам этого не рассказывали? У них же должны быть какие-то методы?
– Конечно, должны, – согласился Алекс. – Прежде всего, против летательных аппаратов используются другие летательные аппараты.
– Воздушный бой, – понимающе кивнул шуанский авиационный генерал с рукой на перевязи. – У нас это хорошо получалось, но, к сожалению, очень редко. Они просто быстрее и постоянно отрывались от
