Унесенный ветром - Николай Александрович Метельский
Инарико?
— Даже не представляю, — ответил я осторожно.
— Затянуть начало конфликта, чтобы он успел побольше зерна накопить, — произнёс Нарухито раздражённо. — Одна твоя… — замолчал он, вздохнув успокаиваясь. — Я тебя прекрасно понимаю, но и ты пойми — Аматэру могут просто уехать, но то, что последует за этим, не соответствует уровню нанесённой обиды. Ты можешь иметь другое мнение, но отец один человек. И из-за одного человека ты готов стать причиной смерти тысяч?
— Да, — ответил я коротко. — Причём заметьте, в отличии от Филиппин, я даже делать ничего не буду. Просто уеду.
— Да демоны тебя подери! — всплеснул он руками. — Вот бл… — матюгнулся он, из-за вылитого на штаны пива.
— Нарухито-сан, — покачал я головой. — Давайте поговорим об этом после моей встречи с вашим отцом. Сейчас ещё слишком много неучтённых факторов. Рано говорить о переезде Аматэру. Сначала я пообщаюсь с Императором, потом вы, и только после вернёмся к этому разговору. А то мы так заранее навыдумываем проблем, а потом ещё и решать их побежим.
— Ха-а-а… — выдохнул он шумно, смотря на залитую пивом штанину. — Ты прав. Что-то я слишком спешу. В конце концов, отец не идиот, должен же он понимать опасность императорской гордыни?
* * *
К Императору меня провожал старый слуга. Не помню, чтобы это делал кто-то другой, всегда, когда мне надо было встретиться с главой государства, вёл к нему именно этот старик. На этот раз встреча проходила в просторном, светлом помещении, оформленном в японском стиле. Современном японском стиле. То есть вся мебель была современной, но низкой, вместо татами — паркет, серо-бежевые цвета, картины… японские. Я в живописи не разбираюсь, хоть Атарашики и пыталась научить, единственное, что я знаю о японской живописи — это названия временных периодов, к которым относят ту или иную картину. Период Нара, Хэйян, Камакура и так далее. А что к чему относится… Короче, японские картины висели повсюду, от небольших рисунков, до огромных полотен в полстены.
Император сидел посреди помещения, прямо на полу, на подушке-дзабутон, возле низкого стола и пил чай.
— Наливай, если хочешь, — кивнул Император на чайник и ещё одну чашку.
— Благодарю, — сел я на вторую подушку, лежащую противоположной от Императора, стороне стола. — Но Нарухито-сан уже напоил меня чаем.
Враньё отдалось тошнотой и болью в висках, но виду я не показал.
— Сегодня хотелось бы поговорить без чинов, — произнёс Император, крутя чашку, стоящую на столе. — Откровенно. А то эта ситуация начинает напрягать, — поднял он на меня взгляд.
— Счастливый вы человек, Акихито-сан, — мы ведь без чинов, не так ли? — Если ситуация начала напрягать вас только сейчас.
— Ну прям счастливейший, — процедил он сквозь губы, непонятно только — из-за моих слов или моего обращения? — А ведь мне из-за тебя ещё долго напрягаться, что в моём возрасте не идёт на пользу здоровью.
— То есть Филиппины вы примете под свою руку? — уточнил я.
Ну а какие у него ещё могут быть напряги в будущем, связанные со мной?
— Не знаю, — произнёс он, после чего поднял чашку и сделал глоток. — Этот разговор должен дать ответ на твой вопрос.
— Я в некоторой растерянности, Акихито-сан, — усмехнулся я. — Не понимаю, как разговор со мной может дать ответ на подобный вопрос.
— Не понимаешь? — усмехнулся он в ответ. — Повесил мне на шею эту гирю, а теперь на понимаешь?
— Я лишь предоставил вам… почти целую страну на блюдечке, — пожал я плечами. — И больше от меня ничего не зависит.
— Ты требуешь от меня клан, — начал он опять крутить чашку. — В качестве платы предлагая целый ворох проблем.
— Клан не покупают, — чуть склонил я голову на бок. — Его дают за достижения.
— У нас же с тобой откровенный разговор, — приподнял он бровь. — Так что давай без этой банальщины, придуманной для всех остальных. Клан покупается и твоя плата… очень спорная.
Изначально он говорил другое, но тыкать ему этим в лицо бессмысленно, он запросто ответит чем-нибудь вроде: "я думал, ты всё понимаешь".
— Хорошо, — пожал я плечами. — Забудем про Филиппины. А как быть с маской?
— Всего лишь артефакт, — ответил он. — Причём довольно проблемный. Если о нём узнают, то даже моему Роду придётся непросто.
Весьма спорное утверждение, но спорить бессмысленно — он свою версию озвучил и будет стоять на ней до конца. Но маленькую ошибку Император всё-таки сделал.
— Тогда отдавайте её назад, — произнёс я иронично. — Требую возврат денег, раз уж вы не можете предоставить мне товар.
Император был удивлён. У него, наверное, впервые требуют вернуть подарок, а ведь официально маска именно подарок. Не стоило ему позиционировать её как плату. Точнее, не стоило вестись на мои слова и подтверждать, что это плата.
— Ты ставишь меня в неудобное положение, Синдзи-кун, — произнёс он сухо. — Как ни крути, а маска — это подарок.
— В честь чего? — спросил я. — По-вашему, я просто так подарил вам легендарный артефакт? Оторвал его от Рода и отдал вам?
Да, я сейчас по болевым точкам бью, что некрасиво. Традиции чётко говорят — подарил что-то, забудь об этой вещи. Всё. Только вот время красивостей прошло.
— С подарками так и бывает, — процедил он, глядя мне в глаза.
Маску он не отдаст в любом случае, так что жму я его не для этого. Просто пусть помнит, что, по тем же традициям, плату я уже отдал, а Филиппины — это его жадность.
— А ведь я всего лишь клан попросил? — вздохнул я, покачав головой. — Могли бы и мне подарок сделать.
— Всего лишь? — вскинул он брови. — Я ведь тебе объяснял, что это далеко не "всего лишь".
— Как и захват целой страны, — ответил я на это. — Что было вашим условием, кстати.
— Примером, того, что надо сделать, — не стал он соглашаться.
— И вам этого опять оказалось мало, — произнёс я сокрушённо.
Это было грубостью. А ещё наглостью. Обвинять главу государства в жадности, в обычной ситуации, прямой путь к вражде, но сейчас у нас необычная ситуация, а вражда и так на пороге.
Четыре с хвостиком секунды Император молча смотрел на меня, а потом чашка, которую он крутил на столе, треснула и развалилась. Тряхнув мокрыми пальцами, Император произнёс:
— Не перегибай палку, парень.
— Но мы ведь договорились об откровенности, — пожал я плечом.
— Но не о грубости, — ответил он, вроде бы, даже спокойно.
— Вы столько раз плевали мне в лицо,
