Артем Каменистый - Рай беспощадный

— Это как заберет?!

— А просто. Скажет, что ты за шлепки ему должен и заберет.

— Здесь что — рабство?!

— Да не, тут правильно все. Как в летнем лагере: старшие отдельно от младших. Только без вожатых и столовой, вот и получается, что старшие живут получше. Думаешь, она возражать будет? Кто ты и кто он? Видел Ленку эту? Белая как мел. На солнце вообще никогда не бывает — сидит в штабе днями, нос не высовывая. Там ведь хорошо — холодок, приятно. Воды полно ледяной, еды разной, лучшие вещи там, устроено все удобно. А ты будешь жить в шалаше уродском, на песке ночевать. Зачем Лерке такие женихи нужны? А когда Бизону на глаза попадется? Ему светленькие нравятся очень — вот такие, как она. Даст Ленке отставку и себе заберет не спрашивая согласия. Даже у Рыжего не спросит — тот и пикнуть не посмеет. И никто не посмеет. Потому что здесь главнее него никого нет, а ты сейчас вообще никто. Он когда выпьет совсем дурак становится, и за слово поперек сказанное может так отметелить, что почки с мочой вытекут. Перед тем как меня сюда занесло, он убил одного парня только за то, что тот орех кокосовый втихомолку заточил. Кто-то стукнул, и Бизон его забил. Кулаками.

— И почему вы такое терпите?! — удивился Макс. — Вас ведь много!

— Да? И что? Ты видел Рыжего? Ему больше двадцати лет. Бизону все двадцать семь, говорят. И остальным его ребятам под столько же. Все неслабые — сплошные бугаи. Они наши солдаты. Понимаешь?

— У вас своя армия?

— Вроде того. Без них никак — если что, то они за всех отдуваются. Дерутся. С полгода назад готы появились, так наши отбились, но три покойника было. Один сразу помер, двое мучились долго — докторов ведь нет. Опять же — диксы. От них защищают. И новичков в карантине тоже они выдерживают, а это занятие очень противное. Получается, не зря они нихрена не делают, пока все пашут — когда до горячего доходит, тогда начинается их работа. Ну и, конечно, положение у них особое из-за возраста. Будь нам по сорок, а им по сорок пять, то разницы вроде и нет, а когда тебе семнадцать, а им двадцать два, то совсем другое дело. Сила за ними приличная — самые крепкие наши ребята. Тем более у них оружие кое-какое есть. И беспредел у них не уважают. У того типа, которого за кокос Бизон забил, и до этого косяков хватало, вот и напросился. Суда у нас нет, тюрьмы тоже нет — сразу все решают. Так что не задавай больше глупых вопросов. Тут может и не всегда все красиво, но иначе не получается.

Макс остановился, произнес с укором:

— Жора: из того что ты говоришь я одно слово из десяти понимаю.

— Да ничего — привыкнешь. Если что непонятно — переспрашивай. Только не стой на месте — нам к бородавке надо побыстрее добраться. Поблизости их давно уже вывели, так что на Пустой мыс придется переться. Их там полно.

— Пошли, но давай так: ты молчишь — я задаю вопросы. Договорились?

— Хорошо. Макс, а…

— Стоп! Мы ведь договорились!

— Ну хорошо-хорошо, — притих Жора.

— Начнем. Что за бородавка?

— Увидишь, когда придем.

— Ладно. Кто такие готы?

— Ну это другая толпа. Вроде нашей, но какие-то нерусские. К нашим буям только из России прилетают, да и то не всей — из Сибири никого пока не было. А у них, получается, или арабы сыплются или вообще не пойми кто. Совсем отмороженные — собираются толпами и бегают по рифам. Если им попадешься, то хана — без разговоров валят. Говорят, они уже несколько поселков захватили — жителей или убивают, или в рабство определяют.

— Ладно — это понял. Местные отморозки. Получается, у них тоже вода есть?

— Конечно есть, иначе они бы давно вымерли.

— А кто такие диксы?

— Это… Видел — Рыжий на руки твои смотрел и на глаза? И здоровьем сильно интересовался?

— Ну?

— Каждый, кто сюда попадает, почти сразу заболевает трясучкой. Это болезнь такая — руки от нее дрожат, глаза болят и краснеют. Затем начинает кружиться голова. А потом все проходит. Быстро проходит — за день обычно. Но не у всех — только у молодых самых. Взрослые после трясучки очень редко в себя приходят. Почти никогда. У них все не так — у них руки начинают дрожать все сильнее и сильнее. А потом они становятся диксами. Говорят "дикс" от слова "дикий" произошло. Подходит к ним такое. Уже не человек, а зверь дикий. Днем они обычно на глаза не показываются, а ночью выбираются. Если попадешься такому, то хана — они бегают очень быстро, силища у них немереная, боли не чувствуют. Рассказывают, и я этому верю, что одного копьем насквозь проткнули, а он все равно у пацана глотку вырвать успел. Из-за диксов мы на ночь собираемся за оградой и вход закрываем. Но все равно бывает разное — они ведь и днем могут встретиться. Нарываются наши иногда.

— А где диксы воду берут?

— Да кто их знает — они ведь не рассказывают. Может им морской вообще хватает — живут на ней, как мутанты. Говорят, видели, как дикс жрал медузу выброшенную на берег. В них ведь жидкости, наверное, много — может так и выживают.

— Насчет воды — откуда она здесь?

— О! Это вопрос хороший! Я давно ждал, когда ты его задашь!

— Ну так не тяни.

— Макс — да на него нет ответа.

— Не понял?

— Ты когда сюда шел, случайно не видел трубы большие, что из воды выглядывают? В один ряд торчат — будто зубчики на расческе.

— Видел.

— А сам буй видел?

— Не только видел — я даже посидел на нем немножко.

— А эту хреновину, на грушу обрезанную похожую, что мы штабом называем, видел?

— Я похож на слепого?

— Макс — никто не знает, откуда все это. Здесь повсюду разные штуки странные стоят. Очень старые на вид. Эн говорит, что здесь была цивилизация в давние времена, но сгинула до нашего появления. Конец света у них наступил почему-то. Но штуки эти остались. В основном они бесполезные — никому не мешают, но и толку от них никакого. Для чего поставлены — не знаем. С буями только понятно: они обозначают места, куда падает все, что светляку попалось. А в этой груше есть что-то вроде огромного кондиционера. Или холодильника. Я заглядывал одним глазком и видел кучу пластин. Одни слоем льда покрываются, на других вода конденсируется, но не замерзает, а стекает. Вот ее мы и пьем. Лед тоже в дело идет: в нем продукты замораживать можно.

— А энергия откуда берется?

— Не знает никто.

— А если перестанет работать?

— Это будет очень плохо — ведь без воды останемся. Только чего ей ломаться? Вон — буи работают нормально, и вода тоже идет всегда, без перебоев.

— А кроме вас и готов люди здесь еще есть?

— Есть. Приходили несколько раз, и в дальних экспедициях иногда сталкивались.

— И как?