Алекс Орлов - Сокровища наместника

Так он дошагал до базарной площади, такой же шумной, как и прежде, правда, лотки, по новой моде, были теперь с навесами из крашеной парусины, и это придавало площади нарядный вид.

Несмотря на жару, народу здесь толкалось много, и Мартин в который раз удивился количеству представителей заречного народа, невысоких и коренастых, которые, против прежних времен, легко разговаривали с местными жителями и даже, случалось, перебрасывались парой слов с рослыми монгийцами, которые хоть и не торговали, но выполняли много погрузочной работы, а также стояли городскими охранниками по всей площади.

И заречные, и монгийцы, те, что не были на службе, одевались теперь как и прочие горожане. Единственное, что их отличало друг от друга, – приземистость одних и огромный рост других, в сочетании с оливково-зеленоватой кожей. И если в прежние времена чужаков провожали взглядами, то теперь на них не обращали внимания даже впечатлительные дети.

– Как же все переменилось, – покачал головой Мартин, пробираясь вдоль рядов и поглядывая на товары.

Теперь тут не было грязных бочек с маслом, его разливали в аккуратные кувшинчики. Над мясными рядами не вились тучи мух и не пахло дохлятиной – везде имелся тающий лед, на котором, поверх подстилки из зеленой травы, лежали куски свежего мяса.

В творог не лазили пальцами, чтобы, облизав их, определить вкус, продавец подавал чистые щепочки. Многое здесь поменялось, и больше в лучшую сторону.

В конце каждого ряда стояли стражники, грозно поглядывая на толпу. На них никто не обращал внимания, хотя ворам, по мнению Мартина, работать в такой обстановке было неудобно. Он несколько раз оглядывался, пытаясь на глаз определить бывший коллег, но ничего такого не замечал. То ли их на площади теперь не было, то ли, как сказал Харпер, – притупилось чутье.

Продолжая удивляться изменениям на рыночной площади, Мартин вышел в гужевой ряд, где стояли повозки – новые и не очень, а также продавались хомуты, седла, стремена и россыпи подков на любую цену.

– Эй ты, подойди сюда! – строго произнес кто-то, и Мартин сразу решил, что обращаются к нему.

Опершись на новую телегу, у стены дома стоял сержант городской стражи и рядом с ним двое монгийцев. Невольно пришла мысль о Харпере с его подручными. Картина была очень похожа.

Мартен подошел и, вежливо поклонившись, сказал:

– Здравия желаю, добрые люди.

– Кто таков?

– Зовут Мартин.

– Где живешь?

– Пока нигде.

– Забирайте его, – вяло махнул рукой сержант и сразу потерял к Мартину интерес, а монгийцы его подхватили и потащили с площади в сторону ворот в высоком заборе, за которым, Мартин это помнил, находился двор купеческого дома.

Однажды он даже хотел поучаствовать в налете на этот дом, но по болезни не получилось и, как оказалось, к лучшему. Шайку воров захватили сторожа и переломали им кости, а потом выбросили за городом в овраг, обойдясь без помощи стражников и городского суда.

С тех пор Мартина и стали называть Счастливчиком.

25

Поскольку многое изменилось, Мартин подумал, что, возможно, во дворе теперь новый околоток. Это было вполне удобно, чтобы пойманных воров и жуликов было недалеко тащить на суд. С этим Мартин был согласен.

Поначалу его предположения как будто оправдывались: за воротами оказались двое часовых с алебардами, а на окнах больше не было богато расшитых занавесок.

Во дворе стояли две кареты, одна пустая с поднятыми оглоблями, а в другую была запряжена четверка вороных лошадей, слишком красивых и породистых для этого городка. На дверце кареты имелся королевский герб, покрашенный в серый тон экипажа, а чуть ниже кандалы и ключ к ним, что определяло принадлежность к тайной канцелярии.

Кучер, широкоплечий детина в сдвинутой набок шляпе, о чем-то беседовал с военным в мундире, державшим на поводке двух здоровых собак, которые дремали, развалившись на прохладной мостовой.

Одна из них прикрыла глаза, покосившись на Мартина, и снова стала дремать, не заинтересовавшись очередным арестантом.

Мартина завели в одну из просторных комнат полуподвального этажа, где из всей обстановки был лишь старый массивный стол и несколько стульев, на которых сидели трое военных в серых мундирах с золотыми орлами на правом плече.

Увидев нового арестанта, они разом поднялись и уставили на Мартина застывшие взгляды, от которых ему сделалось жутковато. Эти люди выглядели как псы, натасканные на травле людей.

– Кто это? Где взяли? – спросил один из военных, выходя вперед и внимательно разглядывая Мартина.

– Подозрительный, господин капитан! С площади!.. – доложил один из монгийцев.

– Хорошо, идите.

– Есть, господин капитан! – воскликнул монгиец, и оба стражника, как показалось Мартину, торопливо выскочили вон, а он остался.

– Итак, кто ты такой?

– Зовут Мартин, господин капитан.

– Почему морда бледная? С каторги сбежал?

– Вышел из тюрьмы, господин капитан.

– Из какой тюрьмы?

– Из Угла.

– Из Угла? – переспросил капитан и обернулся к двум другим офицерам, на лицах которых появились недоверчивые улыбки.

– Так точно, господин капитан. Освободили из Угла по приказу молодого лорда.

– Угол – тюрьма особая, там держат бессрочно. Это личная тюрьма королевского наместника, и арестанты там живут не более трех лет. А сколько пробыл ты?

– Двадцать лет, господин капитан.

– Двадцать лет?

Капитан снова посмотрел в сторону коллег, и те сдержанно засмеялись.

– Я не вру, господин капитан. Мои слова могут подтвердить в самой тюрьме или канцелярии королевского наместника. Они записывают каждое его распоряжение.

– Ты двадцать лет провел в Угле, и у тебя все зубы целые. И это на баланде? На гнилой воде?..

– Я ел красный мох, господин капитан.

– А кто тебе его приносил? Сторговались с надзирателем?

– Нет, господин капитан, этот мох растет на сырой стене, его там много – до самого потолка.

– Хорошо, проходи, клади на стол узелок и выкладывай все из карманов.

Мартин прошел к столу и, положив узелок, развязал его. Потом добавил сверху кошелек с медью.

– За что был посажен в Угол? – спросил капитан, перебирая пожитки Мартина.

– Забрался в башню, хотел украсть золото у его светлости.

– Вот как? А разве он не должен был тебя за это повесить?

– Он приказал повесить, но веревка оборвалась, тогда заменили виселицу тюрьмой.

Капитан и его коллеги снова переглянулись.

– Значит, вешать стали – веревка оборвалась, в Угол посадили – двадцать лет просидел и вышел здоровым. Да ты просто счастливчик, Мартин!

Вдруг где-то рядом раздался жуткий душераздирающий вопль, заставивший Мартина замереть.