Без пощады 3 - Руслан Алексеевич Михайлов
Послание было лаконичным и ёмким: «Жить хочешь?».
Подумав, ББ облизал грязные губы и ответил еще короче: «Очень».
Затаив дыхание, он ждал, а его жирная туша продолжала колыхаться от нервных спазмов экзоскелета, считывающего нервные импульсы огромного тела. Большому Брату хотелось вскочить и начать носиться по заставленному стеллажами складу, снося все на своем пути. Но он сидел неподвижно и ждал ответа. Этого же ждали и остальные «нули», занявшие место около входа, где теперь воняло дерьмом, кровью и медикаментами. Раненых много и часть из них уже умерла…
Браском пискнул снова и на этот раз послание было куда содержательней.
«Нортис Вертинский. Найди и убей».
Часто закивав, ликующий Большой Брат торопливо пробормотал в экран, зная, что анализатор распознает голос и переведет в текст: «Найду и убью. Отрежу ему башку и отправлю как доказательство куда надо!».
«Хорошо. Сделай быстро».
- Он сдохнет в муках! – пообещал рычащий ББ.
«Нет. Просто убей. Быстро. Голову доставь. И будешь прощен. Не справишься – умрешь сам».
«Я понял».
«Чтобы ты жил, Нортис Вертинский должен умереть».
«Да».
«Приступай».
Экран браскома мигнул и переписка исчезла бесследно. Посидев с минуту неподвижно, ББ повернулся к тревожно напрягшимся бойцам и прорычал:
- Подъем, парни! У нас есть работа!
17.
Вертинский снова находился на грани жизни и смерти.
Трудно даже подсчитать в какой уже раз его изуродованный организм изо всех сил цеплялся за право на существование. Но теперь у него было чуть больше шансов – благодаря не слишком умелому, но старательному медицинскому уходу.
Он лежал на положенных поверх теплых труб пластиковых матах у стены высокого и узкого технического коридора, выглядящего также, как и сотни других отсеченных переборками и бетонными стенами аппендиксов гниющего Астероид-Сити. Но это пространство, будто венами и артериями, пронизанное стальными и пластиковыми трубами помещение отличалось от обычного застенного крысятника.
Никаких крыс и их дерьма, никаких протечек, что в свою очередь избавило от луж, влажности и вони. Не слишком ровный пол чисто выметен, на тянущихся вдоль стен и под потолком трубах стоят пластиковые контейнеры, рядом лежат туго перетянутые одеяла, подушки и самодельные гамаки с крюками – накинь такие на любые держатели и постель готова. Монолитная стена с одной стороны, опущенная стальная переборка с другой и запертая на засов железная небольшая дверь с третьей обеспечивали приватность и защищенность этого уголка, а пара свисающих с потолка светильников, незаконно врезанных в электролинию, обеспечивали достаточное освещение. Пара проводов тянулась и к старому служебному монитору из тех, что многократно отработали свой ресурс, были не раз отремонтировали и наконец списаны. На экране беззвучно что-то бубнила улыбающаяся голова лживого местного диктора, как всегда вещающего лишь о хорошем. Бесплатное вечное тепло исходило от труб, а его излишки уходили в узкую вентиляционную щель, забранную мелкой решеткой. Тут было душновато, но любой из обитающих во внешнем секторе нищих бедолаг продал бы душу за право жить здесь.
Нажав рычаг очистки, молодой парень в потрепанной униформе докового рабочего поднялся с ящика переносного туалета, натянул штаны, сделал пару шагов и уселся на трубу рядом с коротко стриженной светловолосой девушкой. Зеленые узоры татуировок покрывали все видимое пространство ее тела, уходя за красный воротник старого серого комбинезона и вновь выбегая из рукавов, чтобы испятнать кисти свисающих с коленей рук. Девушка неотрывно смотрела на замершего в медикаментозной коме Нортиса Вертинского. По ее левой щеке медленно сползала одинокая слеза. Сердито стерев ее, она зло фыркнула и потянулась поправить одну из двух уходящих в израненное тело допотопных капельниц и нескольких идущих от стоящего на полу блока трубок. Сползшее тонкое одеяло полностью открыло мертвенно бледное тело Нортиса с залитыми медицинским клеем ранами от игл. По выступившим под кожей ребрам тянулась паутина кровеносных сосудов, выглядящих как сжавшаяся вокруг жертвы темная паутина, вполне гармонирующая со шрамами, частыми пятнами кровоподтеков и буграми вспухших ссадин. Там, где живая плоть соединялась со сталью протезов, кожа почернела, а из проделанных тонких разрезов сочилась медленно стекающая на подложенные тампоны мутная гнойная жижа с красными вкраплениями. Из груди и живота выходили провода, тянущиеся к опутанному кабелями попискивающему блоку, что в свою очередь был соединен с выключенным сейчас планшетом. Еще по проводу было подсоединено к каждому из протезов Вертинского.
- Не тело, а сплошная рана – тихо обронил парень, доставая из стоящего у ноги небольшого рюкзака старый помятый термос – Его будто стальными прутьями хлестали…
- Рана? – девушка покачала головой – По сравнению с тем, что творится там внутри это просто мелочи – активировав планшет, она оценила постоянно обновляющуюся информацию и снова погасила экран – Это кошмар. Честно говоря, я не понимаю почему он еще жив. Сепсис, внутреннее кровотечение, разлив в брюшную полость из почечного импланта, распространяющаяся инфекционная гангрена…
- Вонь та еще – согласился парень, разливая горячий напиток по пластиковым стаканчикам.
- И все это на фоне общего истощения организма и разлаженной работе отработавших свое имплантатов.
- Этот парень набит одним ржавым мусором – снова кивнул ее собеседник – Мне пришлось нехило постараться, чтобы все это снова заработало и хоть немного в унисон, а не во вред друг другу. А до этого у него там внутри считай шла война…
Девушка его словно не услышала, продолжая перечислять:
- Непроходимость кишечника в начальной стадии, убитый желудок, системный отказ внутренних органов, большая кровопотеря… и при всем этом бешеная сопротивляемость смерти.
- А есть такой медицинский термин?
- Нет – она снова покачала головой – Такого термина нет. Но Вертинский, похоже, его придумал… Он просто не хочет умирать. Более того! Он даже не хочет засыпать! Мне пришлось удвоить дозировку средств, чтобы удержать его в спящем состоянии. Если убавлю подачу лекарств – он мгновенно очнется и придет в движение.
- Или скорее включится – хмыкнул парень – Пытаюсь тут оценить процент его киборгизации, и он велик…
- Посмотри на его лицо – попросила девушка – Просто посмотри.
Привстав, он подался вперед и вгляделся. Где-то через минуту удивленно присвистнул и, усаживаясь обратно, спросил:
- И давно это началось?
- Двадцать две минуты назад. Я опять чуть усилила приток седативного. Он… он буквально рвется наружу.
Истощенное лицо Вертинского с торчащими окулярами глазных имплантов, больше не было неподвижным. Лицо нервно подергивалось и гримасничало, под кожей вздувались желваки, на висках пульсировали вены – киборг силился преодолеть химическое усыпление, пытался прорваться обратно в реальный
