Раненые звёзды - Сергей Котов
Взрыв воздушной кувалдой опустился на все тело сразу; голова зазвенела, мир стал каким-то нереальным, словно кино смотришь. Но хватку я не ослабил: Катя все еще пыталась из-под меня выбраться. Я рефлекторно сжался, и приготовился к сильной боли, чувствуя, как нагревается спина. А потом произошло странное: нарастающее чувство жара вдруг сменилось приятной прохладой. Я еще успел подумать: «И это все? Я уже умер?» — но потом ощутил сильное удушье, рвущий горло запах гари и керосина, понял, что расслабляться еще рано.
Задержав дыхание, я осторожно поднял голову. Вокруг бушевал огненный шторм. Но удивительное дело: языки пламени словно огибали мое тело, не причиняя никакого вреда. Я снова прижался к Кате. Она перестала сопротивляться, и кажется, потеряла сознание. Но грудная клетка двигалась — значит, она дышала; дышала этой адской смесью продуктов горения и паров авиационного керосина!
Я прижал девушку к себе — как можно плотнее — поднялся, и рванул вперед: туда, где среди пламени мелькали просветы. К счастью, бежать пришлось совсем недалеко, но я все равно мысленно сказал себе «спасибо» за то, что никогда не пропускал дни ног.
Отбежав от пожарища метров на пятьдесят, я опустил Катю на песок. Нагнулся, и приложил голову к груди. Сердце еще билось, бешено и неровно, но, что самое страшное — она перестала дышать. Я, совершенно не думая, на рефлексах, склонился над ней, и начал делать искусственное дыхание рот в рот, в точности так, как учили в армии.
Всего на третьем вдохе Катя отчаянно закашлялась, и пришла в себя. Посмотрела на меня затуманенным взглядом. Потом глянула на пылающие останки самолета.
— Твою ж то мать! — вырвалось у нее; потом она попыталась подняться на трясущиеся ноги. Я галантно подставил плечо.
— Может, выжившие есть? — спросил я тоскливо, — пойду посмотрю — похоже, это мой тюрвинг меня как-то от огня защищает.
— С ума сошел? — Катя посмотрела на меня, и округлила глаза, — во-первых, это нереально, в таком адище выжить! А во-вторых — людей там скорее всего все-таки не было. В таких играх самое главное — это целесообразность. Откровенные садисты и маньяки в спецслужбах, и в организациях вроде нашей долго не живут. Тем более не занимают посты, позволяющие принимать такие решения.
— Ты как сама? — спросил я, чувствуя, как у меня все еще дрожат руки; не от напряжения, нет — от страха, когда я понял, что Катя не дышит.
— Тошнит дико, — сказала она, — и горло дерет. Похоже, надышалась дряни. Ладно, хорош лирику разводить. Валить надо! Помоги мне до стоянки добраться!
Когда мы дошли до парковки, чуть поодаль, возле домов уже собрались небольшие кучки любопытных. Они опасливо разглядывали место катастрофы, и возбужденно переговаривались.
К моему удивлению, Катя направилась не к своей машине — черной «Ауди Кью шесть», а к стоящей чуть в стороне «Икс пятой Бэхе».
— Нам туда! — я дернул ее за рукав, — ты чего?
— Тихо ты! — ответила она довольно грубо, — я знаю, что делаю. Садись давай!
Она подошла к «Бэхе», и уверенно открыла дверь со стороны водителя. Та легко поддалась. Не заперта была, что ли? Я, конечно, немного растерялся, но послушно занял пассажирское сиденье. Катя тем временем нажала на клавишу пуска двигателя. Автомобиль послушно завелся.
— Электронный доступ, — все-же соизволила пояснить она, выезжая с парковки, — ломает на ура любую машину с электронным ключом. Держала про запас.
— Стоп, — сказал я, — это что же, получается, мы тачку угоняем?
— Что я слышу? Осуждение от начинающего мародера? — зло произнесла Катя.
Я осекся, и замолчал, обиженно глядя сквозь лобовое стекло на догорающие останки лайнера.
На выезде из парковки Катя закашлялась, да так сильно, что ей пришлось остановить машину.
— Тебе в больницу бы… — сказал я, решив оставить обиды на потом, — вся эта дрянь могла не пройти даром для легких. Я-то дыхание задержал, а ты сознание потеряла, и вот…
— Гриш, извини, — она меня перебила, — на нервах. Вырвалось.
— Проехали, — я махнул рукой.
— Достань, пожалуйста, у меня в правом кармане куртки, пластиковый контейнер.
— В этой куртке? — уточнил я, указывая на ту, которая была на ней.
— Ага, — тихо сказала Катя, — не хочу отвлекаться от дороги.
Ее голос звучал подозрительно тихо. К тому же, мы все еще стояли на выезде из парковки. Однако, я решил благоразумно воздержаться от дальнейших вопросов. Вместо этого протянул руку, и пошарил у нее в кармане. Коробочка, о которой она говорила, была на месте.
— Достань инъектор с синей полосой. — Так же тихо сказала Катя, — открути крышку, и вколи мне в предплечье… скорее, что-то я вырубаюсь…
Ее качнуло, ослабшая нога съехала с педали тормоза, и машина покатилась вперед. Я едва успел дернуть ручник, и перевести рычаг коробки на «паркинг». Потом подхватил Катю, стянул куртку с ее правого плеча, потом разорвал рукав водолазки, очень надеясь, что она не выставит мне потом счет. Вообще-то, нам всегда говорили, что шприцы-тюбики из полевых аптечек можно и нужно колоть через ткань. Но то в условиях боя, когда нужно за секунды выбрать меньшее из зол: небольшой риск заражения, или немедленную гибель от болевого шока.
В общем, я не рисковал, но действовал быстро. Инъектор оказался вовсе не таким, какие обычно бывают в аптечках. Это был простой цилиндрик, с небольшой воронкой у одного конца, и стрелкой, ясно дающей понять, каким именно концом надо прикладывать. Я коснулся цилиндриком Катиного плеча. Послышалось легкое шипение, инъектор чуть дернулся. И все. Пару секунд ничего не происходило. А потом Катя судорожно вдохнула, резко выпрямилась, как будто у нее спину свело, и снова закашлялась. Мне даже показалось, что в этот раз у нее на ладонях остались следы крови.
— Ох ты ж блинство… — пробормотала она, окончательно придя в себя, — крутая все-таки штуковина! — она забрала у меня коробочку, и потрясла ей перед моим носом, после чего убрала ее обратно в карман, — надо тебе такую же выдать. Напомни, обязательно, когда выберемся.
Она тронулась и, набирая скорость, помчала в сторону МКАДа.
10
Вопреки ожиданиям, ехать далеко не
