Систематизатор 3 (СИ) - Эл Лекс
Впрочем, никто и не собирался устраивать свару. Все пятеро, что крутились внизу, держались на почтительном расстоянии друг от друга, будто бы и сами не горели желанием друг с другом не то что контактировать — даже оказываться слишком близко. За те несколько минут, что я наблюдал за ними, стоя на вершине холма, только два раза получалось так, что один из присутствующих внизу, осматривая выставочные образцы, оказывался близко к другому. И каждый раз тот, кто оставался на месте, подозрительно косился на пришельца и быстро, но аккуратно уходил осматривать другой экспонат, так, чтобы расстояние между ними снова стало приемлемым.
В общем, все предсказуемо. Даже в зоне, в которой на системном (в прямом смысле этого слова) уровне запрещены все возможности членовредительства, люди все равно настороженно относятся друг к другу. Наверняка у них есть для этого причины, наверняка каждый из них прошел примерно через то же самое, через что и я. Может, это проявлялось по-другому, может, кто-то умудрился хапнуть больше, чем я, но тем больше у таких людей к тому, чтобы так себя вести. И я бы не стал приставать к ним, если бы не одно но.
Мне чертовски нужно было знать, кто они. Не в том смысле, что это за люди, и не в том, как их зовут. Мне нужно было понимать намного более простую и прозаическую вещь — на каком языке они говорят. Откуда они. А если говорить в более глобальном плане — знать, распространяется ли действие системы Основания на всю нашу планету или по какому-то странному стечению обстоятельств уцелела только моя страна?
Поэтому я быстрым шагом спустился с холма и подошел к первому попавшемуся на глаза человеку. Так получилось, что он был чернокожим, с короткими дредами, но это еще ничего не знали — в конце концов, их сейчас полно во всех странах мира, включая и мою. Я бы попробовал хотя бы примерно определить его принадлежность по одежде, но вот беда — на нем красовалась явно системная броня («ревизия» не сработала, поскольку была отключена, как и прочие способности, но я уже на глаз научился отличать «наше» от «не нашего»), под которой его собственная одежда если и была, то я ее не видел. Поэтому пришлось уповать на самое просто из того, что мне было доступно — на вербальное общение.
— Здаров! — я приветственно поднял растопыренную пятерню в ответ на настороженный взгляд чернокожего. — Как сам?
— Unataka nini? — совсем не дружелюбным тоном ответил чернокожий, отступая назад. — Mbali!
Чуда не произошло. Система не спешила выступить в роли добровольного переводчика и наладить переправу через языковой барьер, на что я втайне надеялся. Не, ну а что? Она уже столько чудес невероятных подкинула нам, что можно и понаглеть немного, понадеявшись и на подобное тоже.
— Ладно, сорян. — я поднял вторую ладонь, показывая, что не имею никаких претензий. — Оставляю тебя в покое.
И я пошел к следующему человеку, который десятью метрами правее следил за нашим разговором. Это оказалась девушка, замотанная в какие тряпки и ленты, свисающие концы которых словно бы потихоньку таяли в окружающем пространстве, превращаясь в тонкие струи черного дыма. Даже гадать не нужно, чтобы понять, что это тоже системные шмотки. Да и не стал бы никто в здравом уме и при жизни заматываться в черные земные тряпки как мумия. Так, что одни только внимательные зеленые глаза осталось видно.
— तुम क्या चाहते हो? — спросил человек. — अपने तरीके से जाओ!
Голос был намного тоньше и ниже, чем у чернокожего, явно женский. Никакой агрессии в нем не было слышно, но твердость и подозрительность явно давали понять — тут разговора тоже не склеится. Впрочем, его бы не склеилось, даже если бы девушка так же желала бы общения, как и я.
Два из пяти. Если первый случай еще можно было списать на какого-нибудь залетного нелегала, который пересек границу без знания языка, то два это уже тенденция. На всякий случай я подошел к третьему — азиату, — и услышал в ответ яростное шипение:
— 私はあなたを消化します！
Тут уже сомнений не оставалось — общего языка нам не найти и не по причине отсутствия желания, а по причине отсутствия возможности. Эти ребята явно из совершенно других социумов, говорящих на других языках и имеющих в своих корнях совершенно другие традиции и менталитет. Короче говоря, ответ на свой вопрос я получил — система не выбирала, куда вторгнуться. Она вторглась сразу везде. Все страны, все континенты. Интересно, что происходит на тех территориях, где людей уже больше нет? Или почти нет? В деревнях на десяток жителей, например?
Или даже еще интереснее — а что происходит на территориях, на которых людей особо-то и не было никогда? В пустынях? В Сибири? Да, черт возьми, в океане, в конце концов! На борту кораблей и подводных лодок, самолетов?
На МКС?..
Ответа мне никто, конечно же, не дал. Ответы, как всегда, надо было искать самому… Хотя, если вдуматься, это не такой важности вопросы, чтобы всерьез ими озаботиться. Если вдруг подвернется возможность узнать ответ — да, с удовольствием узнаю. Узнаю и сделаю выводы. Но так, чтобы специально охотиться за ними — увольте. Есть дела и поважнее, причем намного.
И как раз к ним я и перешел.
Оставив в покое посетителей торговой площадки, полку которых прибыло еще на одного человека, который сейчас осматривался с вершины холма точно как я сам десять минут назад, я пошел между рядами выставочных экземпляров, держа четкий азимут на ряды домов — того, за чем собственно я сюда и пришел.
Торчащий здесь и завороженно глядящий на высоченный, в четыре этажа, коттедж общей площадью с два футбольных поля, худощавый чернявый тип с усиками кинул на меня взгляд, процедил:
— Cabron, sin respeto por el espacio personal!
И отошел в сторону, сместившись в другой сектор.
А я тронул табличку самого первого дома, представляющего собой просто кубик из неизвестного материала, стоящего пять валютных дисков, вызывая его голограмму и читая описание.
Скромный блок
Количество комнат: 1
Размер комнат: 4 м × 4 м
Количество предметов интерьера: 15
Время
