Проект "Анима" - Владимир Бочкин
Работяга громко зевнул. Приподнял голову. На лбу отпечатались костяшки пальцев, на которых он спал и пуговица от халата. Он потёр лицо руками. Почесал здоровый шнобель. Потянулся и посмотрел прямо на меня. Его карие глаза скользнули сквозь моё бесплотное тело. Он смотрел на часы на стене.
04:10.
- Вот твари! Сами кувыркаются, а меня дежурить заставляют! Будто я не знаю, чем они там занимаются. Оно мне надо! Сами бы и дежурили. Козлы!
Парень посмотрел на склянку со спиртом и вздохнул. Тут его взгляд упал на камеру, которая висела надо мной. Он обеспокоено вскочил и подошёл ближе.
- Слава богу, выключена.
Спирт булькнул в рюмку. Следом плеснула минералка.
- Ну, за 46! – он опрокинул в себя рюмку, поморщился и взял, лежащий тут же кусок колбасы.
Он увидел горящий монитор. Хмыкнул.
- И мыши кровавые в глазах.
Потянулся, держась за поясницу.
- Ладно, пора отлить.
Он подошёл к двери. Снял с халата пропуск и сунул в электронный замок. Дверь мягко открылась. Вот он шанс. Я могу уйти. Свобода! Я даже завибрировал от возбуждения. Вряд ли они держат на защите всю базу. Никакой энергии не хватит. Значит, я могу уйти. И мне теперь никто не может помешать.
Я посмотрел молодому врачу в затылок и тут же оказался за ним, смотрел чуть сверху в его шоколадную макушку. Он пригладил волосы, а я улыбнулся просто настроением, без участия несуществующих мышц.
Врач вышел, а я обернулся на своё тело. История Лота ничему не научила. Нельзя оборачиваться. Тело лежало брошенное, как старый халат. Жалко! А я так привык к голове, я ею кушаю. И где-то там, в мозгу, хранится мой французский, английский и даже родной русский. А ещё это тело родила моя мама, лица которой я уже не помню. И даже на фотокарточках это лицо давно чужое.
Дверь прошелестела перед моим носом. Я посмотрел на металлический стол и тут же оказался у него. Положил ладонь на лоб своего тела и провалился в чёрный коридор.
Глава 11
- Будем голову пилить? – спросил молодой врач. Его халат застёгнут не на ту пуговицу. А глаза мутные как Москва-река. Инна Сергеевна брезгливо взглянула на него.
- А смысл? Будем работать по стандартной схеме. Включите камеру.
Виктор Адамович нажал на кнопку, и глазок загорелся красным светом.
- Готово.
- Режим «Дневной» – сказала врач в пространство.
Свет стал ярче, приобрёл естественный оттенок. Помощник поморщился.
Инна Сергеевна повернулась к столу. Надела прозрачную маску. Взяла маленький приборчик местной разработки, наподобие короткой ручки. Модернизированный лазерный скальпель.
- Время 08:37 по московскому времени. Вскрытие производит…
- А стандартная процедура это как? – спросил я.
На мгновение рука врача дрогнула.
- Стандартная процедура не предусматривает бесед с трупами.
Оранжевый огонёк лазера погас. Доктор нажала кнопку на стене. Из стола выскочили металлические обручи и обхватили неподвижное тело. Сверху стол окружили синие лучи.
Я не торопился открывать глаза. Тело тяжёлое и текучее, как будто всё время шевелится. Никогда не пребывает в покое, которое я познал этой ночью. Но чувство быстро ушло вместе с отголосками воспоминаний. Обнажённую кожу приятно холодят металлические пруты, сковавшие моё туловище вместе с руками, и ногами.
- Я рад, что голову пилить не будете, - сказал я.
- Откройте глаза.
Не дожидаясь ответа, врачиха приподняла мне веко. Я тут же зажмурился.
Носатый уже стоял рядом с пилой в руках.
- Так что, значит, будем пилить?
Блондинка вздохнула.
- Виктор Адамович, вам с похмелья заняться нечем? Так я найду вам занятие.
Пила звякнула о столик.
- Нет, нет.
Я открыл глаза. Предметы резкие, будто сложены из ярких кусков мозаики. Женщина стянула прозрачную маску. Гладкая кожа, но морщинки в уголках глаз. Чёткая линия рта.
- И каков будет приговор?
У блондинки дрогнули губы.
- Вы неправильно поняли. Мы думали, что вы мертвы.
Я облизнул пересохшие губы.
- Можно воды?
- Да, конечно, я сама должна была подумать.
Доктор нажала кнопку, и обручи разъехались. Синий свет погас. Я приподнялся на локте. Парень поднёс стакан к моему рту. Вода текла по горлу как прозрачное стекло. Я вздохнул.
- Хорошо. И как прошёл эксперимент?
- Пока не знаем, - женщина сняла халат и надела другой. Достала волосы, накрытые халатом. – А вы что помните?
Я сел. Прохладная поверхность стола, как… Знакомое чувство. Я потёр глаза.
- Не знаю. Я вишу на ремнях, а потом накрывает прозрачная яркая волна, и я тону во мгле. Солёная морская вода разъедает кожу, внутренности, мозг. Не помню…
- Ничего страшного. У вас будет время. Виктор Адамович…
Костлявый парень смотрел на меня с выражением голодной похмельной акулы. Где-то у себя в мозгу он уже давно расчленил меня на части.
- А?
Инна Сергеевна кивнула на меня.
- И что?
- Халат.
- А!
Помощник подошёл к шкафу и вытащил запасной халат. Я укутался в него, но мне было всё равно. Я не чувствовал стыда.
- Вы можете встать?
- Не знаю. Попробую.
- Не торопитесь. Помните, вам дали дополнительный источник энергии. Пока не привыкнете, вам будет казаться, что вас включили в розетку с высоким напряжением. Вы теперь что-то вроде супермена.
- О!
Ободрённый, я спрыгнул на ноги, но тут же присел, упираясь руками в пол.
- Я не чувствую себя суперменом. Скорее больного гриппом комара. Или врачом с перепоя.
Костлявый дёрнул ртом.
Доктор поддержала меня за руку. Предплечье обхватила сильная рука с длинными ровными пальцами. Я вздохнул. Феминизм побеждает.
Ватные ноги сделали пару неуверенных шагов. Правая нога запнулась за левую, и я ткнулся лицом в пластиковый пол.
- Так дело не пойдёт, - сказала блондинка. – Сейчас позову санитаров.
- Хорошо, - сказал я. – А я тут полежу немного.
- За папу, за маму, - Адам Петрович сидел перед девушкой, как живое воплощение голодного желудка.
Вика сидела напротив, за пластмассовым столом и не смотрела на тарелку с кашей. Её волосы потускнели и свисали вокруг овального лица. Черты лица заострились, щёки впали.
- Мне уже не хочется есть, правда.
- Виктория, если ты не будешь есть, ты умрёшь.
Она взглянула на двух охранников перед дверью. Они следили за каждым её движением. Она едва заметно
