Первый Волк Атиозеса - Марина Якунина
Надо признать, что воздержание давалось нелегко. В Вириди Хорте недостатка в подобном роде развлечениях не было. Эльфы и так достаточно любопытны. А высокий статус и достаточно экзотическая для детей природы внешность оказались весьма привлекательными для ищущих выгоды и удовольствия дев. К тому же, можно было и поймать удачу за хвост — и угодить в объятья сразу двоих высокородных родственников. При воспоминаниях о Селфис’харлане, единоутробном брате, в сердце вновь начала клокотать ярость. Именно из-за его поступка Сет оказался изгнан из Вечного Леса и был вынужден отправиться к Отцу в Итернитас. Если бы он только знал, чем это все обернется…
От тяжелых воспоминаний отвлек душераздирающий вой. Сет выскочил из-за дерева и увидел, как Олаф, начавший покрываться шерстью еще на руках заходящего на посадку Джастина, вывернулся и упал на землю, потеряв сознание.
— Какого?! — Джастин с выпученными от ужаса глазами задохнулся, не в силах подобрать слова, не обратив внимание на пропавшего из рук Волка. — Что произошло? Где ты был?! — проорал старший брат, опускаясь на землю и начиная убирать крылья, от шока не обращая внимания на сопровождающую этот процесс боль. Он уже и так догадался, что именно произошло, видя виноватое лицо Сета с живым кульком на руках и еле дышащую Герду. Не говоря уже о трупах…
— Беспечный, избалованный, эгоцентричный кретин! — от того, чтобы устроить младшему хорошую взбучку, спасал только младенец, посапывающий у того на руках. Хорошо, что природа позаботилась о том, что в первые дни жизни посторонние звуки никак не влияют на сон новорожденных, иначе бы он разразился криком. А вот Джастину оставалось только орать, выплескивая боль и щемящую душу жалость к их невольным спутникам.
— И ты еще собираешься тащить их в Итернитас? Вот плевать, что ты там себе решил! Сворачиваем обратно! Оставим в любом из уже захваченных городов! С тобой рядом находиться — только смерти искать! — стенал Джастин, не в состоянии схватить себя на язык.
Фраза брошенная братом в сердцах резанула душу. В условной смерти Джастина Сет тоже винил в первую очередь себя. Уж кому-кому, а Аэлдулину, вечно старающихся всем помочь и всех спасти эльфу никак нельзя было отращивать клыки, но судьба распорядилась иначе. Слышать имя данное при рождении было невыносимо тяжело. Оно напоминало о семье и о жизни. Тогда Аэлдулин переименовал себя в Джастина, по примеру младшего брата.
Сет отвел глаза, не в силах выдержать взгляд Джастина, переведя его на ненавистный венец, лежащий в зловонной субстанции.
— Собери вещи и отмой от… этого. Что возможно надо постирать и пустить на тряпки для перевязки и пеленки, — тихо начал Сет, стараясь унять дрожь.
— Сам разгребай свое дерьмо! — огрызнулся Джастин, — Как Герда и Олаф очнутся, пусть уходят! Они сильные — справятся. Я затрахался за тобой подчищать!
— Герда навряд ли сможет идти. Нужны носилки. Я вынул дитя из разреза в животе, — скорее почувствовав, чем увидев округлившиеся глаза Джастина, продолжил, — Я бы рад отпустить их. Но тут два жнеца. Пока не откажутся от добычи и тела людей не смогут сами поддерживать жизнь, я отойти от них не смогу. Поток…
⋆☽ ◯ ☾⋆
Олаф очнулся. Тело нещадно ломило. Каждая косточка, каждый кусочек плоти вопил в безмолвном крике. Сознание ещё не успело пробудиться от обморока, вызванного истощением, и Олаф надеялся, что последнее воспоминание перед отключкой было лишь страшным сном.
Увы, нюх зверя провести было невозможно. Даже в человеческом облике, принятым телом во время безмятежности, чувства были обострены до предела и близки к волчьим.
Он отчётливо слышал запах крови, гнили, многодневного пота и прочих нечистот, источаемых трупами бандитов. Но запахи стали чуть тише, будто бы был устранен основной источник. Запах травы, реки и леса вместе со всеми обитателями его не интересовал. Олаф различил запахи братьев. Похожие и не похожие на людские одновременно. Они были легче и чище, тяжелее и слаще одновременно. И запах Герды. Он не обращал раньше на него внимания, даже когда превращался. Но тем не менее запомнил, и сразу узнал. И был ещё один, почти неуловимый аромат непередаваемого вкуса. Воздух, которым невозможно надышаться и не опьянеть от желания уберечь его источник.
Олаф разлепил сопротивляющиеся веки. Все плыло, смазывая очертания спутников и окружающей природы в колеблющиеся пятна, скрывающие ответы на его безмолвный вопрос.
— Олаф! — негромко окликнула его супруга, заметив пробуждение. Родной голос помог сосредоточиться и сфокусировать зрение. Герда полулежала, прислонившись к стволу, и улыбалась счастливой, несколько полубезумный блаженной улыбкой, глядя на супруга. В ногах спал Флаум, служащий живой грелкой. На ее руках, прикрывая грудь, находился свёрток из тканей ее юбки.
Сет сидел рядом с понурым видом, избегая взглядов, поджав губы, и что-то мастерил из веток, веревок и ткани. Джастин насаживал на деревянный вертел разделанную тушку зайца. Рядом с ним жизнеутверждающе плясал озорной огонек разгорающегося костерка. Трупы, судя по тянувшимся следам на траве, были отволочены с места привала.
К удивлению Олафа, он стремительно терял силы. Голова стала кружиться все сильнее, будто бы ее подхватил невидимый водоворот. Слабость охватила тело, заставив упасть на траву едва он начал подниматься. Перед новым сном Олаф все-таки успел услышать короткую, едва различимую за остальными звуками леса фразу супруги.
Герда, стараясь не шевелиться лишний раз, чтобы не потревожить залатанное тело, нежно прошептала:
— Это девочка.
⋆☽ ◯ ☾⋆
— Оставь ты уже его, дать хоть отдышаться! — рявкнул Джастин, оттаскивая Сета за локоть от харкающего кровью Олафа.
