Киты по штирборту - Антон Витальевич Демченко
Кладовщик опомнился и принялся диктовать заказ. Собрав сверток с покупками, я получил с Кристиана деньги и, проводив его до двери, еще долго глядел вслед, размышляя, не сделал ли я огромную ошибку. Может, стоило все-таки назваться Владом? А с Краем, в случае чего, я бы договорился. Эх, да что уж теперь!
Глава 11
Своя колея
Кладовщик больше у нас не появлялся, а суета вокруг свалки почти спала, и к концу месяца о ней напоминали лишь редкие патрули солдат вокруг китового кладбища да так и не прекратившие шнырять по свалке команды трюмников, тех самых, прикормленных капитаном Гроссом. Было и еще одно последствие. Одиночки на свалке практически перевелись. Теперь крысы мотались по свалке компашками минимум по три-четыре человека, и радиус их действия значительно вырос. А может, дело в том, что за прошедший год все ближайшие окраины свалки были уже вычищены, и крысы потянулись за добычей в глубь кладбища. Правда, к старой части свалки они предпочитали не соваться, опасаясь, что их интерес может привлечь внимание команд трюмников Гросса, как их стали называть после известных событий. А те в таком случае не церемонились. Могли и вырезать попавшихся неудачников, если вдруг не понравятся их ответы.
Оставлять свой дом я не хотел, но добычу со склада на курьере на всякий случай постепенно обернул звонкой монетой в лавке Края, а сами денежки прикопал в укромном месте. Одной из немногих вещей, что я не стал продавать, стал дальномер, также отправившийся в тайник. Зато отставному старшине досталась та самая бутылка виски. Просто в подарок.
Надо заметить, что и сами трюмники Гросса на старую свалку особо не лезли, чем, несомненно, облегчили мне жизнь. Команды крыс, похоже, получили точно такой же приказ, что и солдаты гарнизона, и теперь шарились вокруг старой части свалки, изображая патрули.
Ну и замечательно, мне же лучше… убираться с такого хлебного места мне совсем не хотелось, да и жаба душила бросать курьер. Где еще я себе такой дом найду?
А действия трюмников Гросса позволили мне остаться на старой свалке. Если не высовываться и не шуметь, хм… м-да… то продолжать дербанить остовы «китов» можно было почти без опаски. Ну а чтобы не попасться на глаза этим патрулям на выходе в город, я просто перенес свои визиты на ночное время. Благо по ночам крысы по-прежнему предпочитали спать. Может, из лени, а может быть, потому, что до сих пор не догадались обзавестись летными очками.
Как бы то ни было, постепенно жизнь моя вошла в прежнюю колею, разве что теперь я старался не шататься почем зря по свалке и выходил на работу не абы как, а по плану. Прикинуть маршруты крысиных патрулей, с учетом этого присмотреть перспективный дирижабль, покрутиться вокруг, расставить ту самую сигнализацию и, лишь убедившись, что за два-три дня никто к нему не подходил, идти на дело. Просто, надежно и безопасно…
Работа на кораблях стала чем-то походить на конвейер. Я методично обыскивал каждый выбранный дирижабль, свинчивая с него все, что не сняли демонтажники. Ввиду сокращения количества выходов в город склад в курьере снова оказался забит под завязку, причем по большей части совершенно обычными трофеями, вроде все тех же измерителей разного назначения, колобашек вспомогательных рунных насосов и прочей мелочовки, вроде бухт энергопроводящего кабеля… не такого навороченного, как был в том дирижабле, но все-таки. Да и корабельные нычки перестали радовать ценными находками. Ну кому нужны консервы тридцатилетней давности? Или того же возраста десять комплектов женского белья в магазинной упаковке? Вообще, единственной серьезной находкой за последнее время я могу считать разве что пять штурманских готовален германского производства, найденных мною в одном из «китов». Да уж, что только не возят матросы в качестве контрабанды…
Но как бы то ни было, пару сотен монет за найденный хлам выручить можно… да плюс столько же за четыре готовальни (одну из плоских бархатных шкатулок со всем ее содержимым я решил оставить себе), а значит, пора собираться в гости к Краю. Заодно и кубышку свою пополню. При себе больше десяти — двадцати марок я никогда не держал. Зачем дразнить гусей? Это на свалке я могу спокойно пристрелить нападающего и спрятать тело так, что потом никто не найдет. Что и проделывал уже… четырежды. А в городе так не получится…
В первый раз я отнял жизнь больше полугода назад, когда, копаясь в остове каботажника из новых, прохлопал появление какой-то испитой хари, нацелившейся на мой рюкзак, в котором уже лежали аккуратно сложенные бухточки рунированных трубок нагревателя для парового котла. Сколько сил я убил на то, чтобы аккуратно, не повредив, снять эти самые трубки с котла, до сих пор, как вспомню, вздрагиваю. Адская работенка. Тем больше было мое удивление, когда заметил, как какой-то урод спокойно цепляет рюкзак с этими самыми трубками себе на спину и… уходит! Просто так, без затей.
Честно говоря, я опешил от наглых действий крысы и даже не сразу понял, что происходит. Подошел красноглазый пьянчуга, подхватил мой рюкзак и потопал себе, словно так и надо. В том, что дело серьезное, я убедился в тот момент, когда по собственной глупости рванул за ним следом. Глазом моргнуть не успел, как над моей головой просвистело лезвие ножа. Это пьянчуга отмахнуться решил, да, очевидно, проспиртованный организм подвел или глазомер отказал.
Этот свист смерти над головой моментально привел меня в чувство. Растерянность пропала, будто и не было. В груди полыхнула злость… и тут же ушла на задний план, а мозг начал работать так, как когда-то приучал нас тренер. Холодно, быстро и четко. Удар ногой по голени заставил пьянчугу взвыть, а последовавший за ним удар воздушной волной в грудь отбросил его от меня на добрых три метра. Прокатившись по гремящей ржавой обшивке, противник закряхтел, пытаясь подняться на ноги… Каюсь, у меня даже не возникло мысли оставить его в живых. Рука сама подцепила застежку самодельной кобуры, и пистолет скользнул в ладонь. Стоящий на карачках мужик поднял голову… выстрел был тихим, словно из стреломета. Глаза пьянчуги закатились, будто пытаясь рассмотреть появившийся во лбу «третий глаз», тело дернулось и бесшумно завалилось на бок.
Как я закапывал тело незадачливого пьяницы в кучу хлама, как возвращался домой… не помню. В себя пришел в ванной, стоя над наполненным баком, в котором с ожесточением оттирал свою
