Альфред Ван Вогт - Есть упоение в бою
И тут ему в голову пришла новая мысль: сколько же он может все это терпеть?
Тем не менее все посторонние мысли испарились, когда к его qrnkhjs направился офицер-гиена, обшитый галунами мундир которого свидетельствовал, что тот является важной персоной.
— Вас зовут Модиунн? — вежливо обратился тот.
— И что же, если так?
— Я почтительно прошу вас проследовать за мной в каюту хозяина этого корабля, нунули.
Вспыхнувшее у Модиуна чувство неприязни погасло. Хотя полностью оно, конечно, не исчезло.
— И что же ему от меня нужно?
— Он хочет задать вам несколько вопросов…
— Я не представляю, какие бы важные вопросы он мог задать, чтобы получить соответствующие ответы. Так что я с вами не пойду.
Казалось, человек-гиена смутился.
— Но, — запротестовал он, — как же я могу вернуться к хозяину и принести подобный ответ? Я, конечно, понимаю, что могу применить силу, если не удастся вас убедить по-хорошему. Хотя, впрочем, инструкций такого рода я не получал.
Модиун с достоинством ответил:
— Передайте этому господину, что если он соблагоизволит выделить мне каюту на борту звездолета, то я с удовольствием приму его у себя по его личной просьбе.
Офицер-гиена несколько успокоился.
— Благодарю вас. Мне нужен был хотя бы какой-нибудь положительный ответ.
С тем он и ушел.
Вот и все.
Шел час за часом, но ничего больше не происходило. Сначала это показалось странным, потом Модиун подумал, что все нунули слишком расчетливы и, без сомнения, уже составлен некий план его возвращения на Землю. Однако что это за план, он пока догадаться не мог. В конце концов, не придумав ничего лучшего, он отправился навестить друзей.
Располагались они в огромной спальне, предназначенной для лиц мужского пола. Это была большая комната с рядами коек, на одной из которых сражались в карты человек-мышь и человек-лиса, но гораздо меньше ростом, чем Нэррл. Модиун осведомился о своих спутниках.
Человек-мышь бросил карты, вскочил и заверещал, обращаясь к тем, кто валялся на соседних койках:
— Ребята! Здесь парень, который ищет этих четверых типов!
Половина из тех, кто находился в помещении, услышали его слова. Все они дружно встали. Те, кто плохо расслышал, оглядывались и садились на койках. Потом кое-кто из них вскочил, по примеру других.
Слева от Модиуна оказался приземистый тип, напоминающий тигра. Он повелительно махнул рукой в направлении Модиуна и сказал:
— Эй ты! Поди-ка сюда!
Модиун, хотя и удивился, тем не менее повиновался. А за его спиной снова провизжал человек-мышь:
— Твои друзья арестованы! А нам велено допрашивать тех, кто будет их искать… Ты кто такой?
* * *«Ну и придурки», — только и подумал Модиун.
Тем не менее ситуация была не из приятных. Осознав это, он инстинктивно обернулся и посмотрел на дверь, в которую вошел.
Выход был заблокирован. За мгновения, прошедшие от возгласа человека-мыши до его движения в сторону человека-тигра, семеро крепких людей-животных перекрыли проход к двери. Его пацифистская thknqnth подсказала, что отсюда не выберешься, не применив насилия.
Модиун понимал, что столкновения не избежать.
Окружающие приходили во все большее возбуждение. Пока он в нерешительности раздумывал, эти типы начали теснить его и толкать. Он почувствовал неприятный запах пота их тел. Тем не менее в данный момент ему даже не пришло в голову отключить рецепторы обоняния. Модиун не сопротивлялся, и противники совсем загнали его в угол.
Тут человек-тигр попытался ударить Модиуна в лицо. Удар не получился, так как человек автоматически отбил его, а рука нападавшего взлетела выше головы. Болевого ощущения не появилось, но само намерение ударить его возмутило физическое тело Модиуна.
— Почему вы так себя ведете? — вежливо осведомился он.
— Ты — подонок, вот почему, — прозвучало в ответ. — Мы прекрасно знаем, как поступать с предателями и их друзьями, правда парни? Таких ублюдков нужно убивать!
Этот крик подхватили все стоящие рядом люди-животные:
— Убьем ублюдка!
На плечи и голову Модиуна посыпался град ударов. Он спокойно от них уклонялся и с грустью думал, что теперь его тело, без сомнения, станет защищаться, ибо нападающие все больше входили в раж. Он дал приказ телу снять болевые ощущения, левой отбил направленный ему в лицо кулак и врезал человеку-тигру прямой в челюсть. Удар отдался толчком в фалангах пальцев и сотрясением в плечевом суставе.
Поскольку болевые ощущения он отключил, а силу своих мышц ещё не привык соизмерять, то никак не мог соразмерить и силу удара. Модиун с огромным удивлением увидел, как человек-тигр отлетел на несколько шагов и с шумом обрушился на пол.
Все вокруг обернулись и посмотрели на человека-тигра. В общем— то опыта кулачных боев они не имели. Тут же перестав обращать внимание на Модиуна, они окружили лежащего на полу приятеля. Получилась некая заминка, образовалась своего рода брешь, но не в физическом, а во временном смысле. Модиун двинулся вперед, обходя, как истуканов, людей-животных, которых было перед ним не менее полудюжины. Пройдя сквозь этот заслон, он наклонился, пытаясь помочь подняться человеку-тигру.
— Извините, — пробормотал Модиун с сожалением, — я только хотел задать вам один вопрос.
Здоровенный парень пришел в себя и пощупал челюсть.
— Ну и ударчик у тебя, прямо смертельный, — произнес он с уважением. — Ладно, что у тебя за вопросы?
Модиун сказал, что, во-первых, удивлен их враждебным поведением, а потом добавил:
— С каких это пор стало преступлением быть знакомым с кем— нибудь?
Эти слова заставили человека-тигра задуматься.
— Ну-у-у… — с сомнением протянул он. Потом обернулся к окружающим. — Что скажете, парни?
— Но ведь он действительно знаком с преступниками, — заметил человек-мышь.
— Угу… — Тут человек-тигр посмотрел на Модиуна более воинственно. — Ну, что ты на это скажешь?
— Вы утверждаете, что они арестованы? — осведомился человек.
— Угу…
— И их должны судить?
— Угу…
— Но в таком случае сначала должен пройти судебный процесс. Пока ведь не доказано, что они виновны. Это может решить только qsd.
Тут Модиун вспомнил, как сам предстал перед «судом», и быстро добавил:
— Они имеют право на гласный честный суд с вашим участием. Двенадцать присяжных и судья. На открытом судебном заседании будет решено, виновны они или нет.
Он замолчал, но в ответ не раздалось ни слова.
— Ну, и в чем же все-таки их обвиняют?
Этого никто не знал.
— Стыдитесь! Вы говорите, что они виновны, а не знаете даже, в чем состоит их преступление! (Тут он подумал о своей собственной роли в неожиданном развитии событий.) Вот что, парни, — добавил он, — сначала необходимо убедиться, что эти четверо — такие же простые парни, как вы и я, — будут осуждены по справедливости.
Все они были всего-навсего людьми-животными и к тому же не слишком-то умными. Они только что покинули прекрасный мир, в котором от них требовался минимум усилий для работы. Кое в чем правление людей-гиен и нунули их даже устраивало. Работа была им, по крайней мере, обеспечена.
Модиун уже заметил, что то, что казалось этим существам несправедливым, тут же побуждало их к немедленным действиям. Так получилось и теперь.
— Ты прав. В этом непременно следует разобраться…
Эти слова подхватил целый хор голосов. Тут же люди-животные стали горячо убеждать друг друга в ценности почти забытых ими древних принципов судебного разбирательства.
Затем они разбились на отчаянно спорящие группы. Теперь уже никто не обратил внимания на то, что Модиун подошел к двери, осторожно огляделся и вышел в коридор.
Он быстро шел, взволнованный неожиданным арестом своих спутников, а также тем, что, будучи сам свободен, не может ничего для них сделать.
Он просто не знал, что можно сейчас сделать.
Модиун продолжал бесцельно бродить по коридорам, а в голове был какой-то туман.
Скорость движения все увеличивалась, и соответственно росло его внутреннее беспокойство.
Теперь он даже пришел к выводу, что просто любит своих четырех спутников, но… на физиологическом уровне своего тела… и именно поэтому их нынешнее положение так его беспокоит.
Тут он побежал…
Все быстрее и быстрее…
Сердце усиленно забилось, дыхание участилось, и на бегу он вдруг почувствовал, что те сильные эмоции, которые возникли у него в связи с мыслями о положении приятелей, стали рассеиваться. С грустью он осознал, что вещества, выделяемые в кровь — в том числе и адреналин, — подавляются мышечной активностью.
На бегу чувство, что он должен что-то немедленно предпринять, исчезло.
Снова став философом, Модиун с улыбкой подумал, что чуть было не бросился с головой в аферу, которая, в общем-то, для него не имела никакого смысла.
