Олег Дорофеев - Рыцари потустороннего
Неожиданно за спиной раздался хриплый тенорок:
– Кристи.
Моя девушка обернулась – слишком поспешно, как мне показалось.
– Я готею, Дэн!
Рядом с нами материализовался высокий молодой человек, который при помощи обуви довел свой рост до баскетбольной отметки. Про себя я тут же окрестил его «черная струя». Еще бы, при таком росте он обладал почти модельной худобой, был облачен в бархатные брюки, корсет на шнуровке и юбку, спускающуюся до самых икр. Обладатель узкого лица выбрил брови, подрисовал к глазам огромные стрелки, покрасил губы черной помадой, выбелил лицо и залил длинные космы лаком. Огромный серебряный петлеобразный крест на груди делал его похожим на жреца какого-то зловещего культа.
Моя девушка расцвела. Похоже, ее общение с этим типом компьютерной аськой не ограничивалось. Она кивнула в мою сторону:
– Это Док.
Он поглядел на меня сверху вниз:
– Привет…
Руки не протянул. Хрен с ним, не очень-то и хотелось. С места в карьер он пришпилил меня вопросом:
– Ты хирург?
– В смысле?..
– Операции делаешь?
– Ежедневно. Люблю это дело, знаешь ли.
Дэн (или Дэна?) удовлетворенно кивнул. Я понял, что его интересует не столько моя медицинская специальность, сколько то, копаюсь я в человеческих внутренностях или нет.
Кристи не дала повиснуть паузе:
– Ты где пропал?
– Ангстел у готелки.
Это выражение я знал. Кристи частенько ангстела, то есть погружалась в тоску или мрачное настроение.
– А что, вполне чепэшая туса.[3] Кстати, сегодня готелки в программе. Ты пойдешь?
– Неа… Влом.
Отрывистые слова произносились с огромной скоростью. Я с трудом понимал этот птичий язык. Парень шпарил на готическом сленге, периодически вставляя немецкие слова и латинские фразы типа «Кредо куиа абсурдум»[4] или «карпэ диэм».[5] В конце концов мне надоело играть роль пустого места.
Я кивнул на его нательный фетиш:
– Симпатичный крестик.
Он снисходительно посмотрел на врача-недоумка и терпеливо объяснил:
– Этот крест называют узлом Исиды. Он напоминает, что достижение реальной или желаемой божественности осуществляется посредством «освобождения от узлов» души. Во время похоронных церемоний этот крест держали за дужку и считали ключом, открывающим путь к вечной жизни и закрывающим зоны, запретные для непосвященных. Тот, кто познал секреты потустороннего мира, не должен открывать их никому, иначе он их забудет…
Так, опять потустороннее. Похоже, оно гналось за мной по пятам. Я понял, эта тирада – знак особого расположения. Не будь я «хирургом», он и словом бы меня не удостоил. Не знаю, как там насчет развязывания, но мне показалось, что этот парень – сам большой и запутанный узел.
Он бесцеремонно отвел Кристи в сторонку, что меня окончательно взбесило. Я досчитал до пятидесяти, потом до нуля. Понятно, что приличий для этой парочки не существует, но выглядеть шутом не хотелось. Я направился к готам, захваченным беседой.
– Кристи, можно тебя на пару слов… Оттащив ее от Дэна, я прошипел:
– Может, мне испариться? Мы же договаривались: тусуемся вместе… Заканчивай с этим чуваком.
– Ладно, не парься.
Она направилась к длинному и что-то сказала вполголоса. Тот поглядел на меня, как на кусок собачьего дерьма: смесь омерзения и безразличия.
– Хайдук[6]… – процедил он сквозь зубы и удалился.
Я повернулся к Кристи:
– Что он там прокукарекал? Какой такой гайдук?
– Ничего… Забей. Просто он считает тебя готником.
– Правда? А я и не знал.
– Ну, это что-то типа позера, примеряющего на себя готические стереотипы.
– Да плевать я хотел, кем этот клоун меня считает! Чего он нарядился как баба?!
– Это андрогинный гот.
– В смысле двуполый?
– Влад, кончай эту байду. Мы сюда не ссориться пришли. Пойдем лучше на гот-перформанс.
– Перформанс так перформанс…
Перпендикулярно сцене установили узкую платформу, нацелившуюся прямо в зал. Получилось нечто вроде импровизированного подиума. Ди-джей сурового вида, с единственной прядью волос на бритом черепе, объявил конкурсы: «лучший готический имидж» и «готическая принцесса». Я сообразил, что сейчас появятся готелки, о которых упоминал Дэн.
И они появились во всем своем мрачном великолепии. Зрелище меня захватило. Очень юные создания, числом тринадцать, выходили на подиум не столько для того, чтобы получить звание или приз, – эти юные эксгибиционистки жаждали насладиться всеобщим вниманием и полюбоваться собой в готическом интерьере.
С каждым выходом одежды на них становилось все меньше, пока дело не дошло до откровенного стриптиза, если, конечно, не считать одеждой живописные тату по всему телу или сетки в крупную клетку, которые визуально больше оголяли, чем скрывали обнаженное тело.
Парни в черном сдержанно любовались шоу. Одна блондиночка мне особенно понравилась. Великолепная фигура, ангельское личико, струйка стилизованной крови в левом уголке губ и огромный, вышитый бисером паук – аккурат в центре груди, между двух идеальных бугорков. Особое уважение заслуживали головные уборы: одна девица несла на голове небольшое «дерево», окружавшее ее лицо водопадом рыжих корней, другая гордо красовалась в цилиндре, больше похожем на огромный столбообразный кокон.
Когда все девушки оголились, наступил момент голосования. По результатам опроса призы поделили «моя блондинка» и девица с деревом на голове. Первая, понятно, «принцесса», вторая – «готический имидж». Все-таки красота и женственность в любом обличье трогают больше, чем все эти сумрачные навороты.
Участницы конкурса, не занявшие первые места, получили утешительные призы в виде флаерсов нескольких готических коллективов и билетов на ближайшую гот-тусовку. Далее в повестке вечеринки следовала мужская готическая часть, где, как шепнула мне Кристи, я смог бы опять лицезреть Дэна.
– Кристи, пошли баиньки. Я устал.
– Хочешь взбодриться?
– Мечтаю.
Она сунула мне в ладонь таблетку.
– Я так понимаю, химия от этого раздолбая Дэна, короля готической красоты?
– Влад, не будь занудой.
– Ладно.
Я подумал: отдать концы на готической вечеринке – в этом есть что-то романтическое. Дэн о таком счастье и не мечтал. Я проглотил таблетку, запив ее «зеленкой».
Помню, как обострилось зрение, я стал различать мелкие детали предметов окружающей среды, которые не замечал раньше, и они казались безумно интересными. Окружающий мир стал кристально четким, краски засияли новым глянцевым цветом, мысли, чувства, движения ускорились в пространстве и времени. Появилось ощущение абсолютной свободы, власти над тем миром, который я наблюдал как бы со стороны, словно на экране стереоскопического кинотеатра. Слух обострился, звуки звучали как будто внутри головы, словно кто-то засунул мою голову в колонку. Не помню только, что происходило потом и как мы добрались домой.
Прошла неделя. В воскресенье мы до полудня нежились в постели. После очередного сеанса любви я в изнеможении целовал пальчики ее ног, поднимаясь по щиколотке до татушки в виде черной розы, роняющей капли алой крови.
– Расскажи мне о Максе.
Меня словно дернуло током:
– О каком Максе?
– Твоем друге, который устроил тебе трип в запредельное.
Убей, не помню, чтобы я о нем говорил.
– Откуда ты?..
Она приложила пальчик к моим губам:
– Ты сам о нем рассказал… После… В общем, когда мы с тобой расслабились.
– Что я тебе рассказывал?
– Про трип в другой мир.
Вот этого я боялся больше всего. Похоже, гребаный «спид»[7] сделал свое подлое дело. Если такая девушка, как Кристи, встретится с Максом, то не только пропадет сама, но и потянет туда всю свою суицидную тусовку, с которой она постоянно общалась на форуме, – ума или безумия у этой публики хватит…
Внезапно в моей голове произошло короткое замыкание. Перед моим мысленным взором словно развернули экран, на котором прокручивался видеоролик.
Я находился в какой-то убогой комнатенке. Судя по железному сейфу и пытливому лицу мужчины, сидевшего напротив, мне демонстрировали кабинет следователя. Следак выудил из папки фотографию моей девушки и произнес таким тоном, словно я только что прикончил его любимого пса:
– Вы узнаете эту девушку?!
Внутренний экран погас.
– Эй, Док, очнись! Ты где?..
Кристи трясла меня за плечо.
– Я тут.
– Ты сейчас смахивал на зависший компьютер. И глаза были такие пустые, как у моего знакомого Дрэга – большого любителя циклодола.
– Не обращай внимания. Иногда система глючит…
Я потянулся к пачке сигарет.
– Давно ты его видел?
– Кого?
– Макса.
Я неохотно произнес:
– Где-то около года.
