Илья Одинец - Импланты

— Вы сами ответили на свой вопрос: именно потому, что Школа популярна.

— Если бы я был имплантом и ничего о ней не слышал, никогда бы не пришел в такое убогое место.

— Эта убогость кажущаяся. Мы не считаем нужным тратиться на излишества. Диваны в холле? Кому они нужны? Ученикам рассиживаться некогда, а для посетителей у меня есть отдельный кабинет. Изысканные шелка на окнах или дорогой паркет? Зачем? Здесь не театр. Это грубое место и оно должно выглядеть грубым.

— Я это запомню, — кивнул Кайл. — А картины? — он остановился около одного из изображений имплантов, — странный какой-то, сплошные мускулы, а лица нет.

— Это для особого эффекта, — толстяк потянул звезду дальше по коридору. — Вы лучше на нашу галерею талантов посмотрите. Это у нас так называемая доска почета.

Талантами оказались бритые мужчины разного возраста, но все, как импланты на картинах холла, мускулистые и поджарые. Кайл немного разбирался в фотографиях и сумел оценить работу настоящего мастера, однако ни один из фотоснимков не произвел должного впечатления. «Таланты» казались одинаковыми, словно гантели, в ярких майках и все, как один, натянуто улыбались.

— Я хочу увидеть полигон.

Кайл откровенно скучал и даже не пытался это скрывать, хотя видел, как Карл старается заинтересовать кинозвезду своей «Школой».

— Но там сейчас занятия…

— Вот и посмотрю. Именно для этого я и приехал. Хочу знать, чем вы тут занимаетесь, как живут ваши импланты.

Старший из телохранителей сделал знак, и охрана перегруппировалась, часть имплантов отправилась вперед, чтобы проверить безопасность пути.

Карл провел гостя и оставшихся трех охранников к лифту, они спустились на подземный уровень и прошли к подъемнику. Спустя двадцать секунд мужчины оказались в наблюдательном пункте. Кайл, не спрашивая разрешения, опустился в гостевое кресло, охранники разместились по периметру стен, а Карл присел на металлический табурет за пультом управления.

Перед Кайлом расстилалась невообразимо большая площадь, окруженная высоким бетонным забором. На площади, или лучше назвать это место стадионом, лежал «инвентарь».

— Как видите, у нас несколько специфические игрушки, — в голосе Карла сквозила гордость, — особенно интересен «Боинг-737». В две тысячи двенадцатом году он…

— Меня не интересует история самолетов, Карл. Лучше скажите, что делают ученики.

С высоты приблизительно десяти метров мужчина мог видеть только пятерых учеников, остальных скрывали горы мусора — старинные чугунные радиаторы, мотки проволоки, гири, арматура, автомобильные запчасти, сами автомобили, а так же другой транспорт, как наземный, так водный и воздушный. Вдалеке Кайл разглядел даже вагон поезда, хотя он не был уверен в том, что это именно поезд, может быть просто огромная цистерна или контейнер.

Двое имплантов перебрасывались гирями, один из всех сил дубасил кулаками стиральную машинку, отчего по полигону должно быть разносились гулкие звуки. Еще двое просто дрались. Не по-настоящему, а ради тренировки. Удары были отработаны, мужчины действовали ловко и быстро, судя по всему, ни один из них не получил травмы.

— Я покажу вам самое интересное, — толстяк дотронулся до экрана, заставив его включиться. — Хотите посмотреть на соревнования бегунов?

— Тут есть беговые дорожки?

— Да.

— Нет, мне это не интересно. Лучше, покажите силовые упражнения.

— Ну, — Карл чуть помедлил, а потом повернул и увеличил картинку полигона, — мы можем посмотреть, что делает Банан, то есть Владислав Белозерцев. Иногда он бросает машины.

— Вы имеете в виду автомобили?

— Да. Есть у него любимый — черная «Волга» в которой когда-то ездил сам…

— Карл, я уже говорил, меня не интересует история этого хлама. Где ваш Банан?

Экран несколько секунд мелькал, показывая разные части полигона, а потом замер. В центре находился невысокий бритый имплант лет двадцати шести. Парень был одет лишь в обтягивающие синие шорты и такого же цвета майку, на ногах — кроссовки. Он держал над головой крыло того самого «Боинга», о котором порывался рассказать директор «Школы».

— К сожалению, мой лучший ученик в больнице. До сих пор не оправился после драки. Он мог поднять кабину самолета.

— Правда? И кто же побил эдакого силача?

Карл молча кивнул на экран.

Банан что-то крикнул и отбросил крыло в сторону.

— Впечатляет. Сколько вы за него хотите?

— Э-э-э, понимаете, он не продается.

— Не понял.

— Я бы с радостью отдал его вам, но Белозерцев уже не мой ученик. Он окончил курс, его выкупили за вполне приличную сумму и теперь он работает в баре, а сюда приходит для тренировок. За дополнительную плату, разумеется.

— Так купите его обратно. Разве вы не договоритесь с его нанимателем?

— Такого прецедента в моей практике еще не случалось.

— Значит, этот будет первым.

— Придется не только возвращать всю стоимость, но и улаживать конфликт…

Кайл поморщился — этот человек не упустит своей выгоды. Но Банан ему понравился. Понравился бритый затылок, понравилась сила, мощь и неуловимая аура злости, окружающая этого молодого человека. И звезда решил не торговаться:

— Я выкуплю его у вас или у нынешнего владельца. Решайте. Если решите этот вопрос к вечеру, покрою неустойку и заплачу вдвое больше, чем вы получили за этого красавца до меня.

Карл сглотнул и быстро набрал на пульте команду.

— Сей момент. Бридж? Немедленно свяжись с паханом «Зажигалки». Я выкупаю у них Белозерцева. Заплачу любую сумму.

Кайл удовлетворенно кивнул и снова уставился на Банана.

Обычно слуг и исполнителей желаний звезды нанимали домоправители, а охранников — Голицын. Кайлу ни разу не представилась возможность устроить «кастинг», ни один даже самый жалкий дворник не попал в поместья по желанию звезды, однако некоторые по его тому желанию были уволены. А Кайлу так хотелось хоть раз кого-нибудь нанять самому, кого-то, кто понравится лично ему, а не домоправителям или начальнику службы безопасности. Конечно, мужчина не сомневался, что домоправители берут в услужение лучших, но слишком уж это попахивало диктатурой, а ее Кайл ненавидел. Конечно, если сам не являлся инициатором.

Дополнительным побуждающим толчком к «покупке» нового охранника, стало вчерашнее заявление Бориса Игнатьевича: новый телохранитель-имплант может читать чужие мысли. Эта новость потрясла Кайла, но еще больше его удивили и разозлили упрямство и нежелание начальника службы безопасности избавиться от потенциально опасного человека. Кайл был возмущен до такой степени, что даже не смог толком объяснить причины. Впрочем, Голицын и без объяснений все понимал — Борис Игнатьевич тоже умел читать мысли, а значит, знал, что скрывает его наниматель, и не мог не понимать серьезность угрозы.

Однако Голицын не послушался, и теперь Кайл хотел отомстить. Пусть это мелко, зато восстановится униженное достоинство и самолюбие. Он покажет Голицыну! Он сам может решать свои проблемы и никакой псих, отправляющий дурацких кукол, ему не страшен. С таким телохранителем, как Банан, к нему не рискнет подойти ни один сумасшедший.

Звезда прямо засветился от удовольствия, представив физиономию «графа». Пусть за Кайлом и будет ходить косой чтец мыслей, зато за самим Алексом будет, словно привязанный, следовать человек-гора. И Банан при малейшем подозрении актера о том, что его мысли прочли, так отделает импланта-телепата, что тот пробудет в больнице много дольше, чем человек, умеющий поднимать нос самолета.

Кайл повеселел. Он подождал, пока директор «Школы» дал последние инструкции относительно Белозерцева, и попросил:

— Ну, расскажите мне, что за история вышла с Командором. Только кратко.

— В двух словах, — пообещал толстяк. — Командор был обычным парнем со средними способностями, пришел в «Школу» одним из первых и сразу заявил, что хочет изменить мир.

Кайл фыркнул.

— Каким же образом?

— Командор мечтал бороться с преступностью. Хотел стать полицейским, лучшим полицейским. Но его не приняли потому, что не знали, как относиться к имплантам, и не были уверены в том, что он не перестреляет людей, если ему выдадут табельное оружие. Тогда, он пришел ко мне и стал тренироваться. Поговаривали, будто по ночам он уходил в город, искал места преступлений, наказывал обидчиков слабых, возвращал хозяевам украденное, предотвращал ограбления, в общем, геройствовал. А то, что про Командора писали газеты — полнейшая чушь.

— А его прославленный подвиг — правда?

— Не скажу точно, но, думаю, да, правда. Командор — особенный мужчина, с гипертрофированным чувством справедливости. Он вполне мог убить десяток человек голыми руками, если эти десять угрожали взорвать детский сад. Но он был в здравом уме, и у него не наблюдалось суицидальных наклонностей.