Дэн Абнетт - Двуглавый орел
— Так, Дэрроу. И что?
Дэрроу почувствовал, что выглядит глупо, начав этот разговор.
— Не важно, сэр.
Иде выпрямился в кресле и достал какой-то планшет с информацией из кипы бумаг слева. Он положил его перед собой.
— Твоя скромность делает тебе честь, курсант. Вот у меня на столе доклад Хекеля. Так… Как там это было названо? Блистательный, феерический полет, не правда ли, майор?
— Это всего лишь доклад, сэр, — смутился Хекель.
— Ты обстрелял «летучую мышь» и безнаказанно смылся. Прирожденный пилот, самородок. Майор не скупился на яркие эпитеты, расхваливая тебя. Вот дьявол, если бы мне только можно было увидеть воочию все то, что там о тебе написано… Я бы, наверное, рекомендовал тебя к награде.
— Вы действительно говорили все это? — пробормотал Дэрроу.
Хекель внимательно рассматривал что-то на паркете.
— Я доложил только о том, что видел сам, курсант.
— И отлично сделал, — похвалил Иде. Дэрроу растерянно заморгал:
— Сэр… Но если я заслужил такую похвалу… Если я показал, на что я способен… Зачем же меня отправлять в запас?
— Это мое решение, Дэрроу. Не обвиняй в этом Хекеля. Он рекомендовал перевести тебя в звено «Добыча», но есть одно маленькое обстоятельство…
— Не понял, сэр.
— Это было твое боевое крещение. Твой первый воздушный бой. Ты отлично справился, но с первыми сражениями всегда так — новички или погибают, что происходит чаще всего, или прыгают выше своей головы. Дальше почти всегда следует спад, удача отворачивается от них. Ты был великолепен в одном вылете на задание, Дэрроу, но одним вылетом нельзя сделать себе карьеры. По этой причине я и решил отправить тебя в запас.
— Но, командир…
— Удача, курсант. Я полагаю, вчера ты использовал весь свой запас удачи. То, что тебе было дано на всю жизнь, ты использовал в одной схватке. Если я оставлю тебя в боевом строю, ты погибнешь во время первого же вылета.
Дэрроу не знал, что сказать. Во рту у него пересохло, он растерянно моргал.
— Так мы покончили с этим вопросом? — спросил Иде.
— Так точно, сэр, — в один голос ответили оба летчика и вышли из кабинета.
Дэрроу хотелось побыстрее покинуть здание, но Хекель догнал его на лестнице.
— Я должен извиниться! — выпалил он.
Дэрроу обернулся.
— Бог-Император! Вам не нужно извиняться, сэр, — сказал курсант. — Только зря вы написали такой отчет.
— Я лишь написал, что видел, Дэрроу. Твой пилотаж был поистине фантас…
— Вы спасли мне жизнь, сэр. Если бы не та отчаянная стрельба… Я был уже на прицеле. Вы спасли мне жизнь.
Хекель остановился на лестнице, попав в яркий свет оконного проема.
— Я сделал все, что мог, — произнес он.
— Вы спасли мне жизнь. Я был уже на прицеле, — повторил Дэрроу.
— Но…
— Спасибо вам.
Курсант спустился по лестнице и вышел в главный холл. Направляясь к выходу, он вновь прошел мимо домовой церкви и только тут заметил затертую строку.
На грифельной доске, там, где был перечень погибших, уже приготовленный для поминания на богослужении, среди знакомых ему имен пилотов из звена «Охота», в самом низу списка, можно было разобрать имя, написанное мелом, но впоследствии стертое сухой тряпкой…
Его имя.
Тэда. Южная ВВБ, 13.01
Тяжелая кольчужная рукавица с грохотом упала на стол.
— Я одолжила ее на складе, — сказала Бри Джагди. — Так что или вы объяснитесь, или я буду вынуждена ударить вас ею по лицу.
Лидер авиабригады Этц Сикан некоторое время задумчиво смотрел на рукавицу. Его пальцы с наманикюренными ногтями выбили быструю дробь о край стола.
— Подождите, дайте подумать… — произнес он вкрадчиво.
Это был прекрасно сложенный, красивый мужчина с пленительной улыбкой и блестящими голубыми глазами. Его темные набриолиненные волосы были идеально уложены, что, наряду с неторопливой, расслабленной манерой общения, могло как очаровывать, так и раздражать. Он поднял взгляд на Джагди:
— Какая-то часть меня хочет, чтобы вы… Как вы это сказали? Ударили меня по лицу. Просто чтобы посмотреть на физиономию Орноффа, когда он начнет разбирать жалобы. Но я не думаю, что это нас куда-нибудь приведет. Кстати, почему бы вам не присесть?
Он широким жестом указал на кресло напротив его стола.
— Я лучше постою, — огрызнулась Джагди.
Сикан пожал плечами:
— Примерно в это время я обычно выпиваю стаканчик джолика. Не составите мне компанию?
— Я бы вас попросила… Нет, черт возьми, нет!
Сикан еще раз пожал плечами и встал из-за стола.
Он подошел к секретеру и налил себе в бокал очень небольшую дозу ликера.
— Вообще-то, я о вас слышал, — сказал он.
Джагди напряглась. Что, черт возьми, это значит?
Одна ее часть хотела тут же выплеснуть все, что было у нее на уме. «И я тоже слышала о вас, о вас обо всех… — хотелось ей сказать. — Обо всех Апостолах — лучших летчиках западного Космического Флота. О Квинте, асе из асов, Геттеринге, Сехре… И больше всего — о Сикане. О ведущем авиабригады Сикане, первом среди Апостолов, кто, однако, более известен не за фантастически большой счет сбитых самолетов, а за непревзойденные качества лидера и тактика воздушного боя. О Сикане, которого беззаветно любят его подчиненные и которого повсеместно считают героем Империума».
Но вместо этого она лишь закусила губу и переспросила:
— Обо мне?
— Не о вас лично, — уточнил Сикан.
На секунду он задумался о том, что уже сказал, и нахмурился:
— Трон! Я не имел в виду ничего для вас обидного. Я имел в виду гвардейцев Фантина. Ведь во всей Имперской Гвардии нет другого такого полка летчиков. Полагаю, это из-за особенностей природы вашего мира, не так ли?
— Да, это правда.
Сикан кивнул. Он поднял бокал и не спеша взболтнул его содержимое несколько раз.
— Все авиабригады напрямую подчиняются Командованию Имперского Космического Флота. Все — кроме вас. Это делает нас скорее союзниками, чем солдатами одной армии.
— Полагаю, что так.
Сикан улыбнулся:
— И у вас женщины-пилоты ценятся не меньше, чем мужчины. Женщин в Космическом Флоте совсем немного. Их появление — это довольно редкое…
— Удовольствие? — перебила его своим вопросом Джагди.
— Событие. Я собирался сказать «событие».
— На Фантине совсем нет пригодной для жизни земли, — решила пояснить Джагди. — У нас все учатся пилотированию — и мужчины и женщины. Нашу способность к полету называют прирожденной и исключительной.
— То же говорят и об Апостолах.
— Вам нет нужды расписывать ваши достоинства. Репутация Апостолов общеизвестна.
— Благодарю вас.
— Ну так… не хотите ли вы все-таки объяснить, почему ваш человек ударил моего пилота?
— Потому что он был рассержен.
— Рассержен? Рассержен?!
— Вы уверены, что не хотите присесть, командир?
— Черт возьми, да ответьте же наконец на вопрос!
— Дело в том, что машина капитана Гюйса Геттеринга, на чьем счету шестьдесят два сбитых самолета противника, носит название «Двуглавый орел». Он почувствовал себя оскорбленным из-за того, что ваш человек пожелал скопировать это название на свой собственный самолет.
— Это все?
— Что я еще могу сказать? — пожал плечами Сикан.
— Мой пилот сменит название своего самолета. Оскорбление было неумышленным. Со своей стороны, я настоятельно советую капитану Геттерингу принести все формальные, включая письменные, извинения офицеру авиации Маркволу. В этом случае инцидент может быть улажен без обращения к вышестоящему командованию.
— И к моему удовольствию, — заключил Сикан. Джагди повернулась и зашагала к двери.
— Командир! — позвал Сикан. Уже стоя в дверях, она обернулась.
— Мягкой посадки! — пожелал он на прощание.
В небе над долиной Лиды, 15.16
Их первый боевой вылет с самого начала складывался неблагоприятно. Погода, которая весь день обещала быть ясной и безоблачной, к моменту старта вдруг как-то сразу испортилась. Подняв свои машины на высоту десять тысяч метров и взяв курс на горную цепь, они были вынуждены лететь при отвратительной облачности в восемь десятых и даже еще более отвратительном боковом ветре, следуя вдоль широкой долины реки Лида.
Обычно идеально управляемая «Громовая стрела», серийный номер Ноль-Два, на этот раз летела неровно и не сразу слушалась Джагди. «Наверное, слишком долго находилась в трюме космического перевозчика», — подумала она. Преданные своему делу команды технического обслуживания делали все от них зависящее, чтобы поддержать все системы самолета в оптимальном состоянии, но ничто не заменит регулярных вылетов, а если не считать незначительного перелета с космодрома до Южной ВАБ Тэды, то за последние три с половиной месяца ни одна «Громовая стрела» из звена «Умбра» ни разу не поднималась в воздух.
