Андрей Круз - На пороге Тьмы
Кстати, я сюда перенесся вместе с сараем. А ящик остался на месте. А вот Федька оказался совсем в другом помещении, зато одновременно со шкафом, в котором копался. То есть опять никакой четкой закономерности.
Или все же проход получается куда-то в конкретную реальность и конкретное место? Тогда как Серых сумел его так нацелить? Или почему он думал, что сумел нацелить? Причем был настолько уверен, что в этот проход пошел сам. Уверен, что пошел, недаром же там даже кого-то лишнего убили, Лошакова этого самого, вроде как "с хвоста стряхнули". Или за этим убийством что-то другое?
Мало пока знаем, мало... хоть и куда больше того, что знали всего четыре дня назад. Намного больше. Вот лично я знаю, что путь отсюда есть. Есть сюда и есть отсюда. Еще знаю, что в принципе его можно "организовать". Непонятно пока как, но можно. И можно рискнуть по нему пойти. А это уже много, очень много. Это уже просто до хрена.
Федьку явно осенила какая-то мысль:
-- Да, а что насчет Пашки?
Я скорчил рожу, покрутил пальцем у виска, затем сказал:
-- Да нормально все, на выходные соберемся, например.
В первую секунду Федька не понял, что я вообще имел ввиду, но быстро сообразил и закивал, оглядываясь по сторонам, словно надеясь увидеть невидимые микрофоны. Не знаю. Как далеко здесь техника ушла, но возможность прослушки я бы не стал исключать. Очень уж многочисленная и нагловатая вохра под командованием у товарища профессора философии. Лучше их остерегаться, слишком много рвения демонстрируют.
-- А пошли постреляем, - вдруг предложил я.
А что так сидеть? Ивана явно профессор отпускать не спешит, а здесь тир есть неплохой, в подвале. Даже наушники самодельные выдают, а нам еще и патроны без всякого отчета. А в стрельбе главное практика.
* * *Потом поперли сплошняком хорошие новости. Мы уже из тира пришли, и я как раз пистолет чистил, раскидав части по газете, как пришел, наконец, усталый, но явно довольный Иван. Несмотря на то, что записей Серых мы не нашли, Милославский был результатами доволен до такой степени, что нам и за буксиры пообещали какую-то премию, и "Ваню-комсомольца" уступили, правда, с одним условием -- сначала там заново все обыщут "от киля до клотика" и лишь потом отдадут. Милославский сам, лично, распорядился, куда-то звонил и там получил уверения, что город не будет на суденышко претендовать, а передаст научникам, то есть нам.
В общем, удачно все сложилось для нас, так удачно, что дальше уже некуда. Без стрельбы, без монстров, без адаптантов, просто пришли и нашли что хотели. Не все, но и сверх ожидаемого тоже получили много. Хотя бы про тот же "темный ящик" узнали.
-- Дальше-то чего? - спросил я у Ивана.
-- А черт его знает, - ответил он. - Руководство взяло тайм аут на обдумывание, а вам чего... поблизости быть, да и все, наверное. Как-то так.
Примерно такого ответа я и ожидал, общий стиль работы постепенно начинал вписываться в некие закономерности.
-- Ладно, будем поблизости. Кстати, не пора нам уже? - глянул я на часы.
-- И то! - кивнул Иван. - Можем топать.
По пути прихватили и Степаныча, что-то активно слесарившего в мастерской. Тот на ходу вытер замасленные руки смоченной в бензине тряпкой, завоняв весь салон "шевролета", но запах вскоре выветрился через приоткрытые окна.
-- Вов, ну че, сходим куда-нибудь? - негромко спросил у меня Федька.
Степаныч с Иваном ничего не расслышали, потому что я сидел рядом с водителем, а они с удобствами расположились в салоне. Тут и мотор рычал, и склепанный по нормам военного времени кузов погромыхивал, и ветер в так и оставленное открытым окно задувал. А Федьке поговорить не терпелось, как раз о том, о чем только мы с ним знали.
-- Без проблем, - шепнул я в ответ. - Можем у меня дома чаю попить, а можем сходить куда-нибудь, только Настю прихватим.
-- Сходим давай, а то у тебя в конуре не развернешься, - поморщился Федька.
-- Как скажешь, я не против.
Я действительно не был против, скорее даже наоборот. Возбуждение от хороших новостей не улеглось покуда и эти самые хорошие новости хотелось обмыть, откровенно говоря. Прямо очень хотелось, душа требовала праздника. Она, душа эта самая, здесь все время праздника требует, потому что иначе в этой серой и мрачной действительности, да еще и под закат удивительно мерзкой осени, волком взвоешь от тоски.
Степаныча завезли домой, а затем уже у моего подъезда Федька освободил водительское место в пользу Ивана, с которым и попрощались. "Шевролет" чуть подвывая трансмиссией и оставив за собой облако вонючего дыма уехал в темноту, а мы, настороженно оглядываясь в круге света перед парадным, дождались лязга замка, открытого из комендантской.
-- Давай, собирай свою половину, а я пока с Петром Геннадьевичем поболтаю, - сказал Федька, остановившись перед окошком комендантской, за которым видна была упитанная физиономия нашего коменданта.
-- Я мигом, - уверил я его, абсолютно не будучи уверенным в том, что говорю правду. Настя по скорости сборов может быть удивительно непредсказуемой.
В общем, Федька успел наболтаться с нашим комендантом. Настя сначала вообще запротивилась, не хотела на улицу выходить, потом одевалась и переодевалась дважды. Я тем временем и сам переоделся чуть приличней, убрал автомат в шкаф, оставив на себе лишь кобуру с ТТ и сунув маленький "ментовской" наган, тот, что взял когда-то трофеем, во вторую кобуру, подмышкой. Как-то недавно взял себе за правило носить два ствола, если ничего длинноствольного нет с собой. Так, на всякий случай. Да и не знает про этот револьвер никто лишний, что тоже хорошо.
-- Все, готова! - объявила Настя после второго переодевания и причесывания.
-- Пошли, а то там Федька Петра Геннадьевича уже насмерть уболтал.
Не уболтал, оба персонажа были примерно одинаковы насчет любви поговорить за жизнь. Петр Геннадьевич в своей комендантской скучал без собеседников, а Федька любые свободные уши ценил. Так что там даже некая гармония наблюдалась и разговор Федька без особой охоты прервал.
Подождали пару минут пока "тазик" прогреется, поглядывая по сторонам, потом втиснулись в тесную машинку и погнали на Советскую, туда, где бился по вечерам, так сказать, пульс светской жизни Углегорска. Миновали забитую алкашами рюмочную, заставленную разнокалиберными машинами стоянку возле джаз-клуба "Би-Боп", а потом увидели Шалву Абуладзе, стоящего на тротуаре в компании еще нескольких мужчин и активно машущего нам рукой. Ну да, машинка у меня заметная, такая всего одна в городе, так что опознать несложно.
Когда мы остановились, Шалва, поздоровавшись с Настей, указал на дверь у себя за спиной.
-- Если гулять едете, то вот сюда зайдите.
-- А что там? - сразу спросила Настя.
Я дом узнал -- как раз сюда мы завозили с Федькой тот самый генератор, из-за которого я в этот мир провалился.
-- Гостиница? - посмотрел я на маленькую медную дощечку с надписью "Отель "Деловой клуб".
-- Верно, гостиница, - ответил тот. - Но в ней бар сделали, тихий, уютный, пиво там хорошее и закуски. И пускают не всех, потому что гостиница маленькая и для солидных людей. А вам приглашение сразу, сами понимаете, по дружбе.
Мы переглянулись, а потом дружно полезли из машины.
Шалва, оставив собеседников стоять под козырьком на улице, зашел с нами в небольшой вестибюль. Шлюз здесь был, само собой, от него никуда не денешься, а портье был крепким мужиком с ТТ на поясе, который внимательно "просветил" каждого из нас. Особой роскоши здесь видно не было, да и не создать здесь такой, но получилось уютно. Полы из светлой доски просто циклевали и покрыли лаком, уложили ковровые дорожки, явно найденные на каком-то складе, поставили стойку для портье с шкафчиками под ключи и почту за спиной. Стены побелили, как раз так, как я дома сделать собирался, углы и дверные проемы все той же светлой доской обложили. На стены пейзажики повесили, в рамочках, а в угол поставили огромные, громко тикающие часы-ходики.
-- А что, хорошо, - сказал Федька с уважением, оглядевшись.
-- Разбогатеешь, в Сальцево переберешься, сюда будешь в гости приезжать, - засмеялся Шалва.
Про Сальцево ему не раз Федька втирал, так что особым секретом его желание не было ни для кого. А Шалва между тем повел нас в бар, что скрывался за двустворчатыми дверями.
-- И пиво тоже хорошее, понял? Ниже по течению где-то варить начали, а сюда сальцевские везут.
-- Хорошее? - придирчиво переспросил Федька.
-- Хо! - чуть возмущенно ответил Шалва. - Я что, друзьям плохое советовать буду?
Бар был "очень деревянный", то есть оформлен в единственно доступном здесь стиле, если хочешь избежать полной казенщины. Но выглядело все неплохо, это была не навязчивая "народность" как в "Березке", например, а нечто германское по стилю. Даже живопись на стенах соответствовала -- пасторально-пейзажная, с замками на горизонте и пастушками на переднем плане.
