Сергей Демьянов - Некромант. Такая работа
Подняв голову, я увидел сержанта Рыбку, взирающего на меня с брезгливой снисходительностью человека, сутками не снимающего форму и регулярно выезжающего на трупы.
— Товарищ майор, вы кого привели? — спросил он. — Он же нам тут заблюет все.
Да, у меня слабый желудок. На мои профессиональные качества это никак не влияет, правда, моей уверенности в себе редко хватает на то, чтобы я не обижался на подколки. Но если кому-то станет легче от возможности поржать над неподготовленным к зрелищу цивилом — велкам. Каждый самоутверждается, как умеет.
У Олега тоже был свой способ.
— Сержант Рыбка! — рявкнул он, все еще слегка бледный от увиденного, но уже успевший худо-бедно взять себя в руки. — Десять отжиманий! Выполнять!
Я знаю, есть организации, в которых не принято спорить с начальством, но еще полчаса назад и отданный Олегом приказ, и та готовность, с которой сержант бросился его выполнять, меня бы взбесили. Сейчас я смотрел, как он старательно отжимается на заплеванном полу лестничной клетки, и ничего не чувствовал. Хреново. Впрочем, моральные терзания вполне можно было отложить на потом.
— Олег, — сказал я. — Это было жертвоприношение.
— Поехали, — бросил он. — Потом поговорим.
Селиверстовский «Форд-Фокус» шуршал шинами по снежной каше. За ночь талую коричневую бурду на проезжей части слегка приморозило, и теперь она по крайней мере не чавкала, когда ее месили колесами. На улицах было безлюдно.
В канун Нового года Москва на две недели превращается в шумный торговый центр, куда отовсюду стекается народ. Подарки, детские елки, вечеринки, корпоративные пьянки... Да мало ли какую причину может выдумать человек, не желающий уныло сидеть дома, пока другие люди проживают яркую настоящую жизнь!
И никого не волнует, что это только иллюзия.
Каждый из тех, на кого ты смотришь с завистью, при определенном раскладе может с такой же завистью посмотреть на тебя. Встречаешь праздник с семьей? Ты счастлив, тебя кто-то ждет, и у тебя есть с кем разделить дурацкий новогодний салат. Идешь в кабак? Ты счастлив, у тебя есть финансовая возможность как следует оторваться, кто-то будет развлекать тебя до утра, и, может быть, ты даже кого-нибудь снимешь. Идешь к друзьям? Да это же лучший способ провести новогоднюю ночь, жаль, что меня жена не пустит. Ждешь боя курантов один, без елки и с бутылкой пива? Ты просто не умеешь ценить своего счастья — свободный, независимый человек.
Никто не мечтает о том, что у него уже есть, а вот то, что тебе вряд ли достанется, всегда кажется более привлекательным, чем оно есть на самом деле.
Лично я в новогоднюю ночь мечтал выспаться.
Селиверстов молча довез меня до самого подъезда. Машина вползла правым передним колесом на тротуар — припарковалась. Достал сигареты, выудил из бардачка зажигалку. Руки у него подрагивали. И в этом состоянии он вел машину? Зимой? По ночной Москве? Круто. Я запоздало испугался.
Олег прикурил и только потом посмотрел на меня.
— Что сидишь? Иди домой, отчет мне пришлешь в письменном виде, — сказал он.
В большинстве случаев лучше не давить на приятеля, если он не готов прямо сейчас говорить с вами о том, что его мучает. Когда захочет, тогда и расскажет, что не так. Вот только в моем положении ждать, пока Олег созреет до разговора по душам, было слишком рискованно. Я уже сутки чувствовал себя так, словно меня постирали в машине на высоких оборотах. У меня кончилась медицинская страховка — именно в тот момент, когда тысячелетняя вампирша захотела, чтобы я поднял для нее зомби. К тому же моему школьному приятелю поручили поймать убийцу, способного выдернуть с улицы и завести в пустующую квартиру шестерых взрослых людей.
Тактичность — вещь хорошая, но я не мог сейчас позволить себе эту роскошь. Однажды это уже дорого мне обошлось.
Если с Олегом что-то неладно, я должен узнать об этом.
На всякий случай.
Поэтому я не сдвинулся с места.
— Сначала ты скажешь мне, что случилось, — попросил я.
Селиверстов покатал дымящуюся сигарету между пальцами, как карандаш. Усмехнулся.
— Я все понимаю, Кир, —сказал он. — Мы друзья, и все такое. Но если ты еще раз провернешь что-нибудь вроде того, что сделал со мной в квартире, обещаю, я тебя пристрелю.
Я сделал? Отлично. Ладно, это была моя вина. Мне следовало выставить Олега из квартиры, как только я понял, в чем там дело. Мне следовало все предусмотреть просто потому, что Селиверстов не мог этого сделать. Я вообще был единственным медиумом, которого он знал. И он верил мне.
Вот только я не представлял, что нечто подобное вообще возможно.
Если налить воду в один из сообщающихся между собой сосудов, она непременно перетечет во все остальные сосуды этой системы. Но не в стакан с карандашами, который стоит на том же столе, что и учебное пособие. Олег был тем самым стаканом, и тьма нашла его через меня. Стресс, перегрузка, сила воздействия, вампирий укус — я не знал, что спровоцировало этот эффект, и очень надеялся, что это больше не повторится. Латание чужой психики на скорую руку исключительно за счет своих собственных внутренних ресурсов — не то приключение, которое вы захотите пережить снова.
Я уже открыл рот, чтобы объяснить ему это. Меня остановил его взгляд.
В пятом классе ему вместо меня влетело за разбитое окно директорского кабинета, и он так и не сдал меня. В седьмом Олегу влепили пару за контрольную по русскому, и я тут же случайно испортил классный журнал во время драки с ребятами из параллельного класса. В девятом, когда в нашу школу перешла Валя Кононенко, мы просто бросили монетку, чтобы решить, чьей девушкой она будет. Теперь Олег Селиверстов смотрел на меня, как на бомбу с часовым механизмом. Так, словно прикидывал, какие проводки стоит перерезать у меня внутри, чтобы не рвануло.
Нельзя сказать, что я не ожидал этого, но все-таки надеялся, что обойдется.
Я молча вылез из машины Селиверстова и потопал к подъезду, так ни разу и не обернувшись. И не нужно было, собственно. Олег взял с места так резко, как будто боялся, что я передумаю и брошусь за ним в погоню. Ну и ладно. Мне все равно.
На поспать у меня оставалось всего пять часов, и дурак бы я был, если бы решил потратить их на переживания по поводу его душевного состояния и наших испорченных отношений. В конце концов, Олег — взрослый мужик. Хочет психовать, пусть психует.
Есть набор правил, как быть нормальным человеком.
Как совершенно верно заметила Алла Семеновна, нормальные люди приходят домой не позже восьми, смотрят телевизор, ужинают и ложатся спать. Обычно у них есть кто-то, с кем можно вместе пялиться в экран, есть мясо по-французски и ложиться в постель. У них вообще есть много такого, чего нет у меня.
Дача.
Собака.
Дети.
Оплачиваемые отпуска.
Машина, с которой можно спокойно возиться в гараже по выходным.
Новогодние корпоративы в пивном ресторанчике, где подают немецкие колбаски с капустой и пряную австрийскую свинину, приготовленную на открытом огне.
Возможно, будь у меня все это, я не думал бы, что это так уж хорошо. Но чужой кусок пирога всегда кажется больше и слаще. Кроме того, если бы я стал добропорядочным сисадмином, хозяином толстолобого лабрадора, нормальным мужем и отцом, кто бы делал мою работу? У меня есть долг. Звучит высокопарно, но мне нравится так думать.
Во всяком случае, это дает мне иллюзию того, что у меня был выбор — кем быть.
Я вылез из штанов еще в прихожей и тут же бросил их в ванну.
Они были чистые.
Правда.
Но у меня все равно возникло дикое желание залить их горячей водой и бухнуть в ванну полпачки порошка. Надо было бы еще поесть, но сил уже не оставалось. Я отключился сразу же, как только добрался до дивана и обнял подушку.
Иногда мне хочется, чтобы по моей квартире шлялся кто-нибудь, кроме меня самого. Кто-то, кто мог бы разогреть мне замороженную еду в микроволновке, сварить кофе и накрыть меня одеялом, когда я выпаду в осадок. Кто-то, кому было бы небезразлично, когда и в каком виде я приползу домой с вызова. Кто-то, на чьи колени я мог бы положить голову, когда внутри становится так мерзко, что жить не хочется. Наверное, это нормально. Время от времени всякому одиночке хочется перестать быть таковым, но в моем случае обниматься с подушкой все-таки предпочтительнее.
Во всяком случае, она еще ни разу не пыталась меня убить.
Одиночество — привилегия сильных.
Тот, кто несет ответственность за семью, кто принимает решения и хорошо зарабатывает, имеет право на раздражение. Он может сказать: «Хватит трахать мне мозги своей болтовней, я устал». Тем, кто сидит на шее у кормильца и кого с позором вышвырнут с любой приличной работы, этого делать нельзя. В самом деле, что такого Рита делала для того, чтобы устать? Разве трудно встать по будильнику, пробежаться в магазин, приготовить легкий завтрак, придумать годные планы на вечер, почистить аквариум, покормить рыбок, рассортировать и постирать белье, стараясь не шуметь и не мешать вкалывающему мужу, а потом узнать, почему все это она сделала неправильно?
