Василий Головачев - Десант в прошлое
– Принцип неопределённости ты не учитываешь, – буркнул компьютерщик. – Лейтенант был прав, процесс перемещения во времени подчиняется закону Гейзенберга.
– Вы о чём? – сморщилась девушка.
– Не имеет значения, сколько наши парни проведут времени в прошлом, – сказал Артём. – Машина может перебросить их в наше время в любой момент.
– Не в любой, – возразил Эдуард.
– Почему?
– Потому что этот мальчишка-воррихо утверждал, что мы имеем дело не с обычной машиной времени. Можно перемещаться только туда, где стоит финиш-камера.
– Ретранслятор?
– Ну, ретранслятор.
– Тем более выход можно контролировать с точностью до секунды, раз пространственная привязка уже создана.
Эдуард осоловело посмотрел на спутника, не раз спасавшего ему жизнь, опустил руки, глядя перед собой остановившимся взглядом.
– Не хочу спорить… хотя скорее всего ты не прав… Мне надо отлучиться. Где тут у них туалет поблизости?
– Я провожу, – подошёл сержант Тимофеев. – Вы со мной или на периметр?
Речь шла о дежурстве, назначенном капитаном: выход из пирамиды охраняли Турчинский и Чумак, в транспортном отсеке должны были остаться ещё двое, на случай выхода чистильщиков воррихо. Одного человека для этой цели действительно было недостаточно.
– Прогуляюсь наверх, – отбросил колебания Артём, торчать в душном транспортном терминале не хотелось, – попробую связаться с лётчиком и присоединюсь к вам.
– Договорились. – Сержант увёл спотыкающегося, окончательно расслабившегося Эдика.
– Устал, – посочувствовала ему Дина, провожая компьютерщика взглядом. – Столько времени просидел за пультом в одной позе.
– Он фанат, – усмехнулся Артём. – Хлебом не корми – дай доступ к клаве. Ну что, пойдём, подышим свежим воздухом?
Девушка кивнула, и они выбрались из пирамиды хронотранслятора в коридор, ведущий к шахте, потом по лестницам поднялись в ротонду, где расположились часовые, Турчинский и Чумак.
На усадьбу Хуснутдиновых, на весь посёлок Брендевку опустился вечер, тихий и тёплый. Солнце скрылось за стеной деревьев, окружавших посёлок, из лесных зарослей доносились птичьи трели, как ни в чём не бывало куковала кукушка. И сквозь этот мирный естественный гомон слышались иные звуки, редкие, но неприятные: металлические стуки, взвизги, лающие голоса пришельцев из мезозоя, пришедших в себя после прорыва отряда Морева и стягивающих уцелевшие силы к усадьбе.
– Полезут скоро, – недобро проворчал черноглазый Чумак.
– Не полезут, – возразил здоровяк Турчинский. – Мы им хорошо по зубам врезали. Пока перегруппируются, пока дождутся подкрепления…
– Думаешь, дождутся?
– У них нет других вариантов. Они зависли и постараются сделать всё, чтобы нас уконтропупить. Вряд ли это удастся сделать быстро, «язык» уверял, что они добирались к нам из резервного центра в Китае, так что время у нас есть.
– Вдвоём нам не отбиться.
– Вчетвером, – запальчиво возразила Дина, тут же смутившись.
Сержанты обменялись взглядами, но спорить не стали.
– Хоть бы нашим удалось опередить уродов, – примирительно сказал Турчинский.
Артём поправил браслет айкома, с замиранием сердца набрал номер телефона Павла Степановича.
Лётчик не отвечал долго, несколько минут, но голос у него был бодрый, и Артём, услышав этот суховатый надтреснутый говорок, едва не заорал в экранчик коммуникатора:
– Павел Степаныч, дорогой, рад слышать! Где вы?
– Всё там же, на аэродроме, – сообщил лётчик. – Сижу в капонире, обложился оружием, в случае чего дам бой супостатам. А вы где?
– Держим оборону коттеджа, ждём возвращения десанта. Наши ребята ушли в мезозой, попытаются остановить экспансию.
– Бог им в помощь! А если они не вернутся?
– Вернутся! – как можно более убедительно заверил лётчика Артём. – У них большой опыт сражений с воррихо, да и командир – профессионал, каких мало.
– Дай бог ему здоровья. – Павел Степанович помолчал. – Звоните, если уроды попрут на усадьбу, подсоблю.
– Вы и так здорово нам помогли, не надо больше рисковать.
– Это не вам решать. Бить надо тех, кто посягнул на нашу землю. Я тут давеча дозвонился до части… там остался ещё один лётчик, командир звена Су-тридцать пятых, майор Летяго.
– Знаковая фамилия, – невольно улыбнулся Артём.
– Я ему всё объяснил, он готов присоединиться. Так что считайте, что у нас есть два фронтовых ударных истребителя.
– Разве ваши самолёты на аэродроме уцелели?
– Эти идиоты уничтожили только те, что я запустил на поле. Остались нетронутыми «сушки» в капонирах и «пятидесятый» в ангаре.
– Понял, это здорово. Но всё равно не раскрывайтесь без надобности, может, всё обойдётся без стрельбы. «Вертушки» над вами не летают?
– Крутилась парочка час назад, но сейчас тихо.
– Удачи!
– Вам того же. – Голос лётчика в наушнике пропал.
– Живучий старикан, – с уважением сказал Турчинский.
– На таких вся армия держится, – сделал вывод Чумак.
– Он не старикан, – качнул головой Артём. – Всего за сорок мужику. Нашего полку прибыло. Павел Степанович нашёл ещё одного неперемещённого в своей части, майора Летяго. В случае заварухи он присоединится к нам на Су-тридцать пятом.
– Тогда мы справимся с любой атакой, – обрадовался Турчинский. – Воррихо-вертушки хороши, но с нашей авиацией им лучше не тягаться.
Артём и Дина спустились вниз.
Бродить по закоулкам и коридорам ворриховской пирамиды не хотелось, несмотря на будоражащую душу тайну её создания и непривычные интерьеры, поэтому дальше «столовой» не пошли. Подкрепились консервами, напились воды, принесли одну бутыль Эдику.
– Чем занимаешься? – поинтересовался Артём.
Компьютерщик, нависший над пультом, выглядевший свежим и активным, будто не он полчаса назад готов был уснуть в любой позе и в любом месте, оскалился, не сводя глаз с мигающих экранчиков.
– Кручу кино. Жаль, Мари нет, а то я не всё понимаю.
«Кино» казалось абсолютно непонятным, оторванным от всего земного. Лишь изредка то в одном экране, то в другом возникали знакомые пейзажи – сельва, пустыни, придавленные коричневыми шапками смога здания. Потом чередой сменяли друг друга ансамбли каких-то геометрических фигур, конструкций, строений необычных очертаний, вантовые мосты и спирали.
Впрочем, и Эдику они были не понятны, так как он морщился, что-то переключал, посвистывал сквозь зубы и бормотал загадочные для непосвящённого фразы: чёртов шеринг пойнтс! Что ты высвечиваешь мне свой дурацкий скрипт? Я только хотел переинсталлировать метадату…
– Он не показывает, где сейчас наши? – спросил Артём.
– Сам пытаюсь узнать, – признался Эдуард. – Вроде бы понимаю, как оно работает, но этот свихнутый комп выдаёт не то, что мне нужно. И вообще, у меня нехорошее предчувствие. Видишь эту свечку?
Палец компьютерщика вытянулся к группе вертикальных огней над пультом.
– Вижу.
– Она была сиреневая, а стала красная. Это не к добру.
– Тут ещё есть красные…
– И все они загорелись, как только старт-камера бросила группу в хронотоннель.
Артём понаблюдал за огнями, пожал плечами.
– Надо было разбираться с цветом огней, когда здесь был «язык». Помощь нужна?
– Какая от тебя помощь? – небрежно отмахнулся Эдик. – Понадобишься, позову.
Дина виновато посмотрела на Артёма, словно это она с презрением оценила умственные способности друга.
– Посиди с ним, – предложил Артём, не обижаясь на спутника.
– А ты?
– Пойду к Тимофееву в терминал.
– Я с тобой.
– Идите, идите, голубки, не мешайте, – сказал Эдик, продолжая морщиться. – Я тут сам управлюсь.
Артём хотел дать остряку по шее, но вовремя остановился: это выглядело бы выражением мальчишеской обиды, в то время как Эд никого не хотел обижать, он так шутил.
По лицу Артёма Дина поняла его ощущения, собрала морщинки на лбу, и Артём прижал её к себе на мгновение.
– Не будем обижаться на него, голубка, он не изменится.
Девушка рассмеялась, чмокнула Артёма в щеку, и они оставили Эда наедине с воррихо-компьютером. Спустились на этаж ниже, но изучать его не стали: здесь было холодно и повсюду в коридорах и помещениях лежали трупы воррихо-солдат.
Если мы просидим в пирамиде пару суток, подумал Артём, они начнут разлагаться, и тогда по-любому придётся уходить отсюда. Вслух он, однако, свою догадку высказывать не стал, чтобы не расстраивать спутницу.
Сержант Тимофеев бродил по залу транспортного терминала и копался в обломках вертолётов и других машин, разбитых во время боя. Увидев гостей, он выбрался из какого-то смятого бака, помахал рукой.
– Я здесь.
– Чего ищете? – спросил Артём, озираясь; запахи в зале стояли неприятные: сгоревшего пластика, металла и крови, и находиться здесь не хотелось.
