Александр Михайловский - Петербургский рубеж
Расстались мы в несколько мрачном расположении духа. Из нашей застольной беседы стало очевидно, что дело легким не будет. Сопротивление неприятелей России, понявших, что жертва выскальзывает из их удушающих объятий, будет нарастать с каждым днем. И с нашей стороны потребуются столь же яростные усилия, чтобы выиграть эту битву. Надеюсь, наших сил на это вполне хватит…
25 ФЕВРАЛЯ 1904 ГОДА, УТРО.
ВНЕШНИЙ РЕЙД ПОРТ-АРТУРА.
ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЙ КРЕЙСЕР «АНГАРА».
Великая княгиня Ольга Александровна.
После вчерашнего ужина, завершившегося для нее некоторым афронтом, Ольга, немного погуляв по палубе в компании компаньонки, ушла к себе и долго плакала. Добрая Ирина утешала ее, как могла, но всё было бесполезно. Сегодня она впервые в жизни ощутила себя не великой княгиней, а просто женщиной, которой мужчины могут сказать не только «да», но и «нет». Капитан 2-го ранга Гостев искренне ей понравился. Алексей Викторович умен, импозантен, храбр и за словом в карман не лез. Попытавшись с ним вполне невинно пофлиртовать, она вдруг напоролась на каменную стену отчуждения, облитую ледяной вежливостью. Судя по всему, он был одним из тех командиров, которые женаты на своих кораблях.
Выплакавшись, она включила ноутбук и села читать случайно обнаруженный в библиотеке дамский роман «Саня, или Двойная свадьба» писательницы Марины Львовой из будущего. Первоначально намереваясь потратить на это дело не более четверти часа чисто для успокоения нервов, по ходу чтения Ольга увлеклась и в один присест проглотила роман до конца. Это было окно в другой мир. Люди в нем были чужды нынешней России, почти как марсиане Уэллса. Но при этом они оставались русскими людьми, об этом говорили все их мысли и поступки. Однако это были какие-то другие русские. Это было общество, уничтожившее сословные различия, общество, как ей показалось, равных возможностей. Главный герой Максим почему-то показался Ольге похожим на капитана 2-го ранга Гостева. Ну да, Максим же отставной офицер, возможно отсюда и сходство.
Посидев и поразмышляв еще немного, Ольга разделась и с головой нырнула под одеяло. Несмотря на сильную усталость, глаза ее не закрывались, и сон не шел. Потом, незаметно для себя, дочь Александра III провалилась в объятия Морфея. Сны Ольги Александровны были весьма далеки от снов Веры Павловны. Всю ночь она металась по постели, то обнимая несчастную подушку, то сжимая ногами скомканное одеяло. К утру перина выглядела так, будто на ней прошли учения эскадрона подшефных ей Ахтырских гусар, причем в конном строю. Неизвестно, что было тому виной: гормональная атака молодого организма, желающего выполнить, наконец, программу, заложенную в каждую женщину, — влюбиться, зачать от любимого и родить ему ребенка; или дамский роман с не самой скромной сценой в конце… А может, одно сложилось с другим… Ольга не знала точно. Но проснулась она вся мокрая, в ночной рубашке, задранной к подмышкам, и с сердцем, бухающим у самого горла. Одернув рубашку, она, как была, бухнулась на колени — замаливать свой грех. И тут посреди жаркой молитвы ей привиделся пап а — император Александр III. Он положил свою огромную ладонь на голову непутевой дочери и сказал:
— Замуж тебя надо, доченька, за нормального человека, а не за это «облако в штанах». Муж тебе нужен такой, чтоб рука была тверда, глаз остер, а сердце верное. Ищи и сыщешь избранника божия. — Обернувшись, Ольга увидела, что кроме нее в каюте никого нет и быть не может, поскольку дверь заперта на защелку. Но она явственно помнила такое знакомое ощущение тяжелой и ласковой отцовской руки на своей голове, слышала его родной голос. Чудо, или выверты женского сознания, находящегося в фазе перегрева?
Наскоро умывшись из небольшого умывальника, Ольга колокольчиком позвала Ирину — одеваться.
Долго ли, коротко ли, но ее императорское высочество оделись, причем почти без посторонней помощи. Почти — это потому что белье и костюм знатной дамы того времени априори подразумевали, что надевать и снимать их хозяйка должна лишь с посторонней помощью. Управившись с платьем, девушка набросила на плечи дорожное пальто и поднялась на палубу подышать свежим воздухом.
Часовой у трапа отсалютовал ее императорскому высочеству, взяв винтовку на караул. Стояло раннее утро, воздух, казалось, остановился, ни дуновения ветерка. Огромное красное солнце только-только поднялось над горизонтом. Над поверхностью моря, как табачный дым в курительной комнате, слоями колыхался туман. Всё вокруг было покрыто мельчайшими капельками воды. Ольга не раз и не два ходила на морские прогулки на императорской яхте, сначала с отцом, а потом и с братом, поэтому картина была ей не в новинку.
В новинку было иное. На палубе стоящего неподалеку «Сметливого» происходило некое действо, походившее на обычную полковую утреннюю гимнастику примерно так же, как пляски папуасов киваи похожи на балет в Мариинском театре. Взгляд Ольги завораживали ритмичные движения, которые под гортанные выкрики производили раздетые до пояса мускулистые мужчины. Ольга торопливо достала из ридикюля маленький театральный бинокль, которым специально запаслась, готовясь в эту поездку. А то вдруг надо будет что-то разглядеть, а подойти ближе не получится. Вот и сейчас ближе подойти никак, только подплыть. Только вот зрелище дочери русского императора, барахтающейся в ледяной воде, не самое лучшее решение для роста престижа династии.
Ольга подняла бинокль к глазам. На нее снова нахлынуло ночное наваждение. Черные береты да заправленные в высокие ботинки пятнистые штаны были их единственной одеждой. Покрытые потом мускулистые тренированные тела — Ольга зябла в пальто, а этим парням, отрабатывающим блоки и удары, было жарко, будто в июньский полдень. Ольгу завораживала рельефная мускулатура бойцов, будто вышедшая из-под резца Микеланджело.
Великая княжна кое-что понимала в мужских телах, конечно теоретически. Это не были ни пахари, ни грузчики. Такой тип мускулатуры развивается после долгих занятий. Примерно так выглядели воины античности — щитоносцы и копейщики; таковы были викинги, посвящавшие войне и подготовке к ней всю жизнь. Занятиями руководил такой же мускулистый, как и бойцы, высокий офицер. Не спрашивайте, как Ольга это определила, она и сама не могла на это ответить. Только он командовал, а другие ему подчинялись. Именно поэтому Ольга и решила, что это командир — скорее всего, поручик-подпоручик, судя по тому, что она видела перед собой взвод. Он был красив какой-то дикой красотой, силен, интересен. Со вздохом Ольга опустила бинокль. Еще немного, и ее безликое ночное наваждение начнет обретать видимые контуры.
За завтраком стул, который вчера занимал господин Гостев, оказался пустым. Не успела Ольга удивиться, как в салон вошел высокий офицер, затянутый в черный мундир незнакомого покроя. Три маленькие звездочки на погоне с одним просветом выдавали его чин — поручик — и принадлежность к русскому воинству. На черном фоне кителя четко выделялся знак ордена Святого Георгия 4-й степени. Сняв свой черный берет, поручик склонил перед присутствующими коротко подстриженную голову.
— Ваши императорские высочества, ваше высокопревосходительство, прошу прощения за небольшое опоздание — задержался по делам службы.
Наместник Алексеев кивнул, давая понять, что молодой человек замечен и прощен.
— Ваши императорские высочества, — Алексеев посмотрел на Сандро, Михаила и Ольгу, — позвольте представить вам героя дела при Эллиотах поручика морской пехоты Никитина Сергея Александровича.
Сандро и Михаил по очереди пожали поручику руку. А вот когда он подошел к Ольге, та вздрогнула и как-то неловко подала руку для поцелуя.
— Ее императорское высочество сегодня утром наблюдала нашу разминку, — пояснил поручик, коснувшись губами воздуха над ее рукой, — и нечаянно увидела наше «Лицо, Обращенное к Врагам». Признаюсь, зрелище не для слабонервных. Но, надеюсь, я прощен?
— Да, — пробормотала Ольга и неожиданно для себя покраснела.
Дальнейший завтрак проходил для Ольги как во сне. Время от времени она поглядывала на сидящего напротив поручика и заливалась краской. А ведь было от чего: наместник Алексеев воспользовался случаем и, поглядывая на смущающуюся Ольгу, своими словами, но довольно близко к тексту, начал излагать боевое донесение командира крейсера «Баян» Роберта Петровича Вирена о деле при Эллиотах. Поручик Никитин в этом изложении выходил полубогом, а его бойцы — дружиной былинных героев, наполовину перебивших, наполовину пленивших вдесятеро превосходящий их японский гарнизон островов. Сам же поручик, при всех похвалах в свой адрес, делал каменное лицо и притворялся, что разговор вообще идет не о нем. Ольга, напротив, всё больше и больше смущалась.
