Домовой - Николай Малунов
Однако в Мончегорске, к ее великому сожалению, все оказалось не так, как представлялось изначально. Анастасии виделось, что придется по локти в крови штопать раненых брутальных и, без сомнения, симпатичных молодых наемников, вернувшихся с полей сражений, а на деле вышло, что их редко кто когда в таком состоянии вообще довозит до клиники. Чаще всего они умирали прямо на местах, где словили пулю, и за две недели ей лишь раз удалось поприсутствовать на операции, да и то… Напившийся торговец случайно прострелил себе ногу. Операция плевая, мелкокалиберная пулька по сути, лишь оцарапала ему конечность. Крика было больше, чем крови, как говорится. Но каковой же была ее радость, когда в стенах учреждения появился настоящий раненый солдат удачи!
На наемника, когда его привезли, было страшно смотреть. Помимо жуткой кровоточащей раны, внешность его была такой, что Настя, впервые увидев его, даже не сразу поняла, что же с пациентом произошло. Ожоги всего тела, да еще и все оно в крови… Что делать, за что хвататься? Она растерялась, запаниковала, но благо местный хирург отлично знал свое дело и самого раненого. Главный врач, Сергей Натанович, быстро, в двух словах объяснил, что он такой с детства, имея в виду изуродовавшие тело ожоги и шрамы, и так же быстро, раздавая указания, помог ей сориентироваться.
Пулю вынимала Настя сама. Это было сложно. Никаких специальных приспособлений, лишь собственные руки да длинные, кривые хирургические щипцы. Даже свет приходилось получать из обычного нагрудного фонаря, снятого, кстати, с разгрузки самого бойца.
Операция прошла удачно, несмотря на то, что пуля почти воткнулась в позвоночник, да еще и находилась под таким неудобным углом, что допусти Настя малейшую ошибку, и она могла оставить человека инвалидом на всю жизнь. Но молодая медсестра упорно, миллиметр за миллиметром выуживала свинцовый гостинец из тела пациента, и в итоге все закончилось хорошо.
– Молодец, – подсунул врач ей какую-то посудину после того, как больного на каталке увезли санитары. – На-ка, выпей…
Настя, еще пребывая в шоке от случившегося, бездумно приняла сосуд и опрокинула его содержимое в рот. Нет, до этого ей, конечно, уже приходилось принимать алкоголь… точнее сказать, девушка так думала. Но то, что оказалось в маленькой мензурке, не шло ни в какое сравнение с тем вином, что ей доводилось пробовать в кафе Столицы. Девчонку затрясло, она замахала руками перед опаленным ртом, пытаясь одновременно сбить невидимое пламя, вырывавшееся из горла, и просушить хлынувшие из глаз слезы. Лицо ее искривилось похлеще физиономии только что увезенного наемника и практикантка лишилась дара речи. Щеки мгновенно покраснели, на лбу выступил пот. Желудок взорвался, когда горячая лава достигла его дна. Над плечом хекнул Сергей Натанович, удовлетворенно причмокнул и в раззявленный рот практикантки сам собой скользнул холодный, соленый, хрустящий огурчик. Настя неимоверным усилием сжала челюсти и лишь после этого ее отпустило.
– Ну, с почином, – улыбнулся хирург, закусывая оставшейся в его пальцах половинкой маринованного овоща.
После, когда больной пришел в себя, он поразил практикантку стремлением вернуться на поле боя. Из рассказов других наемников, что приходили пару раз в день, принося коллеге последние новости, пользуясь своей ослепительной красотой, Настя смогла выведать имя больного, а также обстоятельства его ранения историю жизни. Она-то, история эта, и зацепила девчонку настолько сильно, что девушка стала смотреть на изуродованного солдата удачи с еще большим благоговением. При взгляде на покрытое старыми шрамами тело в груди ее и животе зарождалось странное щекочущее чувство. Настоящий человек! Лежит, зубы сжал и молчит. Мужик с большой буквы! Таких, кстати, в Мончегорске оказалось много. Теперь, вспоминая окружавших ее в Столице «мужчин», Настя без того, чтобы скривиться, не могла назвать их таковыми. Вот здесь, да! Настоящие! Серьезные, брутальные, местами грубые, но решительные и надежные, уверенные в себе. Таким мужик, по ее мнению, и должен быть, а не тем, кого она видела там, у себя. Какие-то все манерные, слащавые до приторности в заднице, модно и красиво одетые щеголи! Здесь и только здесь Настя поняла, что такое настоящая жизнь. Да, она была грязной и неприятной, но зато настоящей.
От скуки, так как других пациентов в больнице больше не было, как, впрочем, и других дел, болтая с подопечным, она все больше проникалась его судьбой, и к концу третьего дня внезапно поняла, что ее тянет к нему со страшной силой. Да, не красавец… далеко не красавец, но он был честным и открытым, а еще очень, очень, очень умным. На контакт наемник пошел не сразу, но, видимо, тоже от безделья, ему все же пришлось это сделать.
Они беседовали обо всем. Познания Кочевника в медицине поразили практикантку. Она даже кое-что новенькое узнала от него, хотя должна была, наоборот, знать больше пациента, по идее, но на то они и наемники. Навыки первой медицинской помощи они частенько получали прямо на поле боя, и знали, что нужно делать, лучше многих кабинетных врачей. Некоторые даже сами себе операции делали или своим товарищам прямо под пулями. Ничего удивительного. Профессия такая.
Сегодня Настя хоть и улыбалась, но была грустной. Да, она смеялась и старалась вести себя, как ни в чем не бывало, но печальный вздох нет-нет да и проскальзывал то в голосе, то в жестах, то в мыслях. Практика закончилась. Ей нужно было возвращаться домой, в этот сладкий, липкий мир, где каждый мужик стремится залезть ей в трусы по самые локти или шею, тут уж у кого какие предпочтения. Снова придется держать себя в руках, быть «девочкой». Глупой и наивной. Лишь такая стратегия помогла ей выжить в том мире, где женщинам с подобной внешностью дорога была лишь одна: в постель к богатенькому купцу.
– Привет. Чего там, когда меня выпишут, не говорят?
– Скоро, – девушка вздохнула, что не укрылось от внимания наемника.
– Что-то случилось?
Она помогла ему сесть, поправила подушку за спиной, хоть это было строжайше запрещено из-за ранения, но не сделай этого она, пациент обязательно сам попытается усесться и тогда снова разорвет никак не заживающую рану.
– Нет, а что? – включила привычную «дурочку» практикантка.
– Грустная какая-то… Рассказывай.
– Да нет, все в порядке…
Девушка присела на край кровати, расправила платье.
– Кого ты лечишь? Давай, я вижу, что ты грустная. Кто-то обидел?
– Нет, – поспешила успокоить она больного, который попытался подняться. – Просто… – она закусила губу.
Ай, чего
