Андрей Валентинов - Флегетон. Созвездье Пса. Омега

– У меня вообще не было контузии. Поищи! Будешь себя хорошо вести, возьму тебя…

– Прекрати! Я не кукла, чтобы со мной забавляться, я – взрослый человек! А то, что у нас разница в двадцать пять лет…

– Двадцать шесть с половиной.

– Да? А я подсчитала… Все равно, это не значит, что можешь мной… А куда ты меня хотел взять?

– На операцию. Возможно, главную. Стрелять не дам, но кнопку нажать разрешу.

– Ой! То есть… Ты придумал, как выиграть войну?

– Нет, войну мы не выиграем. Но им тоже придется проиграть. Надеюсь.

– Товарищи офицеры… Приказы не обсуждаются, и, уверен, мы с вами не доживем до такой демократии. Это касается прежде вас, капитан, Суббота… Но прежде чем приказ будет отдан, считаю своим долгом поделиться некоторыми соображениями. До недавнего времени командование UkrFOR и правительства соответствующих государств, были уверены, что их политика в Крыму и в Южной Украине в целом успешна. Уничтожение нескольких наших отрядов оценивалось как, если не окончательная, то полная победа. Операции последних недель заставили противника насторожиться. Но опасность не в этом. Сейчас идет торг между нашим правительством и НАТО по поводу будущего вывода оккупационных войск. Наши головы – гирьки на весах. Если отряд немедленно прекратит боевые действия, всем разрешат эмигрировать или даже вернуться домой. Во всяком случае, большинству из нас. В противном случае, начнется охота, причем загонщиками станут не коммандос UkrFOR, а наши родные спецслужбы. Именно наши, старший лейтенант Аргонец, увы! Все мы добровольцы, но обязательства воевать против собственного правительства никто из нас не давал. Вместе с тем, лично я отказаться от операции «Приблуда» не считаю возможным, поэтому предлагаю высказаться, начиная с младшего по званию. Лейтенант Казачок, прошу…

56.

Через полгода скитаний по госпиталям, после трех операций, Константин вернулся домой с искалеченной, недействующей рукой и весьма мрачными перспективами. До войны он зарабатывал себе на жизнь коммерческим альпинизмом. Теперь об этом можно было забыть.

После начала боев в Крыму очень многие политики заявляли о своей поддержке добровольческого порыва, о том, что готовы оказывать волонтерам всестороннюю помощь. Теперь, когда сложилась иная политическая конъюнктура, добровольцы их не интересовали. После начала новой фазы Кавказской войны политики предпочитали позировать перед телекамерами на фоне раненных в Чечне солдат и гуманитарных грузов.

Но помощь все же пришла, и совсем не от сильных мира сего. О беде добровольца узнала Елена Петровна Филозова, операционная сестра Научного центра хирургии Российской Академии медицинских наук Она сумела договориться о том, чтобы Константину, которого она представила своим братом, была сделана в Центре операция, причем бесплатно (стоит она не менее шести тысяч долларов)…

57.

«Крымские пирамиды», о которых так много писала пресса, были открыты при следующих обстоятельствах. Некто Виталий Гох и его «научно-исследовательская группа» работали в лесополосе станции Севастополь-товарная, пытаясь отыскать воду, используя СВЧ-приборы. На глубине 9, 8 метров они нашли «литую структуру», посчитав, неизвестно по какой причине, что это ребро пирамиды. По «структуре» начали бить кувалдой, потом пробили трещину наконечником отбойного молотка. «Структура» оказалась выходом верхнеюрских известняков. Затем колодец расширили и продолжали копать до глубины 20 метров. Там был найден кирпич современного изготовления.

Сам Виталий Гох уверен в успехе. Среди прочего, он заявил: «Мой метод геогидродиагностики позволяет обнаружить любые элементы таблицы Менделеева, как на Земле, так и в космосе, в том числе на других планетах и звездах. На Марсе мы нашли запасы золота и платины. Параллельно я работал над изучением земного ядра. Мне пришла в голову проверить, правда ли, что ядро состоит из метана? И действительно, оно состоит из метана».

АД. 12 августа 2004 г., Крым, город Симферополь.

– Узнаешь? – Аргонец удовлетворенно хмыкнул. – Севастополь-товарная. Хе!

Я кивнул в ответ, не отводя глаз от экрана. Узнавалось плохо, смотреть на станцию с холма (скажем, с площади Ушакова) и со спутника – все-таки разные вещи.

– Товарная, чики-чики, – подтвердил Экселенц, не отрываясь от пульта. – Объект – через пять минут.

Экселенц нам попался правильный: лет девятнадцати, ушастый, худой, словно спица, рыжий – и в очках с немалым «минусом». Культом собственной личности парень не страдал, став «превосходительством» исключительно по моей инициативе. Каждый вправе выбирать рабочее имя по вкусу, и наш компьютерщик решил назваться «Excel», что звучало слишком уж прозрачно. Я предложил «Винчестер» – серьезно и со смыслом, но он почему-то запротестовал. Сошлись на компромиссе.

Экселенца в отряд я не взял. Не только из-за «минуса» – компьютерщик такого класса нужен мне в Симферополе, а не в лесной засаде где-нибудь под Терновкой.

Два года назад у нас еще хватало друзей, и мы устроили в симферопольский телецентр. Контрольная комиссия UkrFOR на телевидении только что не ночевала, отслеживая все, включая рекламные ролики. Но мне не требовалось, чтобы Экселенц выходил под обстрелом в прямой эфир, выкрикивая славянофильские лозунги. Он обеспечивал экстренную связь, иногда доставал нужные документы, но берег я парня именно ради этого дня.

– А не жалко? – внезапно скривился Аргонец. – Блин, почти родные места! Бродили тут, попутки ловили, когда на Эски-Кермен…

Вовремя вспомнил, называется! И что ответить?

– Жалко, понятно. Такой город и – уродовать! Предпочел бы Нью-Йорк, но там и без нас постарались. Ничего, отстроим! Нагоним пленных, как у нас в Харькове после войны, пусть горбатятся.

…Душная комнатушка на шестом этаже телецентра, невидимая антенна где-то над головами, незримый спутник в черных небесах. Экран, мы у экрана. Белые коробки жилых кварталов уходят за нижний срез… Севастополь! Город, куда я хочу вернуться.

– Так, внимание!..

На «Командирских» – без трех десять. Суббота и Казачок уже час как работают – южнее Бахчисарая, у блокпоста возле Машино, точнее, возле того, что час назад было блокпостом. «Им» в Севастополе уже доложили, и министру тоже доложили, значит, общая тревога, «вертушки» в небе, грузовики ревут по серпантинам.

«Они» решат, что салют в честь высокого гостя начался. Нет, майне геррен, это пока фейерверк, салют впереди!

– Кнопка! – внезапно напомнила замершая в кресле Лолита. – Арлекин, ты обещал!

– Экселенц! – откликнулся я. – У нас найдется какая-нибудь кнопка?

Рыжая макушка дернулась:

– Зачем, товарищ майор? Можно «мышью». Но если хотите… Вот!

«Вот» – картинка со спутника, ясная, четкая, словно над городом повесили аэростат. Уже не над Севастополем – над Инкерманом. Знакомая бухта, ровная нитка «железки»…

– Серое, – негромко подсказал Аргонец, но я уже видел. Верно, серое: путепровод, гигантский мост на высоких опорах. Старший лейтенант не ошибся – мы тут бывали. Шли пешком от инкерманской пристани до Верхнесадовой, вначале не ловились попутки, потом решили дойти сами, из принципа…

«Приблуда». Ждет!

– Десять минут, – напомнил Экселенц, колдуя над пультом. – Чики-чики! Нет, девять с половиной, товарищ майор.

Коды спутника – подарок из Москвы – позволяли задержать всевидящее око над нужным объектом. Подарок я берег до последней крайности – как и Экселенца с его «чики-чики». Без рыжего-ушастого коды – просто сувенир на диске. А вот система перехвата «Echelon», к которой он Экселенц умудрился подключиться, позволяет использовать чужой спутник от души, на все сто. Недолго правда, может, и десяти минут у нас не будет. Хозяева небесного шпиона сообразят, засуетятся…

Итак, что видим? Увы… Путепровод был пуст. Совсем. Абсолютно.

Мы с Аргонцем переглянулись, я молча развел руками. Не хочется, но надо торопиться. Фугасы ждут, их заложили еще весной, когда обстоятельные британцы затеяли ремонт. Нашим рабочим не верили, пригласили поляков. Что и требовалось.

– Ихний министр проедет? Да? – Лолита дернулась, вскочила. – Министра грохнем?

Рядом заскрипело, и я не сразу понял, что Аргонец смеется.

– Вам чего, жалко этого гадского американа?

«Гадского американа» – явно с голоса Субботы. Я обреченно вздохнул. Вот оно, дурное влияние!

– Не жалко, боец Лолита. Я бы этого трехзвездного на дуэль вызвал – на пистолетах Лепажа. Индивидуальный террор – не наша тактика, нельзя сводить войну к личностям без крайней необходимости. Лучше живой напуганный бюрократ, чем мертвый герой на Арлингтонском кладбище… Что это?