Каникулы бога Рандома 2 - Дмитрий Дубов
— Я вам премного благодарен, — ответил на это Туманов, поднимаясь, так как решил, что аудиенция уже окончена. — И буду превозносить ваше имя до конца своих дней.
— О, это излишне, — оборачиваясь от окна, проговорил Минеев. — Впрочем, это, конечно, будет немаловажное дополнение к деньгам. Скажите, а не хотите ли партейку?
— А… я… да, очень! Но, к сожалению, пока на мели! — ответил Туманов, расплываясь в неловкой улыбке, но при этом чувствуя, как волна азарта сметает всё на своём пути, подчиняя себе его мозг. — Но, в общем-то, мог бы наверное…
— Деньги — это не проблема, — покровительственным тоном ответил Минеев. — В связи с тем, что ваш долг был погашен, пусть и очень своеобразным способом, я легко открою вам практически неограниченный кредит.
— О, да! — восторженно ответил на это Николай Григорьевич. — Вот это вам спасибо! Да, конечно, я готов на партейку!
Но за стол с зелёным сукном он сесть не успел. При одном лишь взгляде на него и на колоду карт, лежащую у края, к горлу непреодолимым валом подкатила тошнота.
— Прошу прощения, — сдавленно проговорил Туманов. — Одну минуту, пожалуйста. Мне надо в уборную!
В туалете его как следует прополоскало, и он вышел оттуда почти без сил. Но зато с твёрдым намерением выиграть. Но стоило ему увидеть стол даже издалека, всё повторилось вновь.
На третий раз в желудке уже ничего не осталось, и весь организм отзывался болью.
— Пожалуй, сегодня мне придётся отказаться, — сказал он Минееву, когда тот подошёл выяснить, что же произошло. — Кажется, я чем-то отравился!
— Поправляйтесь, голубчик, — ответил на это Савелий Викторович, не скрывая свою досаду. — И возвращайтесь к игре.
То ли случайно, то ли нет, но при слове «игра» у Туманова снова подкатило неприятное чувство, и он поспешил удалиться.
* * *
Мы с Игорем вскрывали резную шкатулку. Ключика или ещё чего-либо такого не оказалось. Я даже хотел было использовать божественную благодать, но Игорь остановил меня:
— Это, кажется, кровный сейф. Артефакт не из дешёвых, настраивается на представителей одной кровной линии. Не ломай, пожалуйста.
— Да как скажешь, тогда ты у нас сегодня за домушника. Вскрывай! — передал я управление телом владельцу. Тот повертел сейф и сунул куда-то палец, а спустя пару секунд шкатулка засветилась бледным зелёным светом и с щелчком раскрылась.
Я не стал перенимать управление обратно, ведь для Игоря это наверняка был очень важный момент. Но и не подсматривать тоже не вышло. Внутри лежали две трубочки, запечатанные сургучовой печатью, несколько дарственных на имущество, документы об открытых счетах в банках и белый незапечатанный конверт.
С него-то Игорь и начал.
'Дорогой мой внук!
Если ты читаешь эти строки, значит, я ушёл к своей Лизетт и сейчас счастлив как никогда! Тебе же предстоит разбираться с земными проблемами. И чтоб как-то облегчить твою задачу, я оставляю комплект документов на всё имущество, ещё оставшееся в моей собственности.
Я уверен, что Туманов попробует наложить лапу на остатки былого состояния рода Озеровых, и очень прошу тебя не допустить этого.
С любовью, дед!'
Далее Игорь вскрыл трубки документов, и мы принялись вчитываться в скупые строки таких разных завещаний, одно из которых было датировано полугодом ранее, а второе за три дня до смерти Альберта Эдгаровича.
Пробежавшись по всем документам поверхностно, стало понятно, что без специалиста по профилю мы не разберемся.
На наше счастье Соломон Маркович был на месте, обживаясь в угловом кабинете, где уже расставляли столы для его помощников.
— Соломон Маркович, можно вас украсть на полчасика по личному вопросу?
— Таки вам, Игорь Николаевич, можно, и даже не задорого, как всем остальным! — с хитрой усмешкой ответил адвокат и проследовал за мной, грациозно лавируя между мебелью, чего никак нельзя было ожидать от его объемной фигуры.
Мы поднялись в мой кабинет, где и остались лежать бумаги, оставленные в наследство Озеровым. Все их я, конечно, не стал показывать Соломону Марковичу, но вот два экземпляра завещаний показал.
Тот пристально вчитывался в скупые канцелярские строки и хмурился всё сильнее.
— Скажите мне, как профессионал, можно ли оспорить более поздний документ?
— Таки попытаться оспорить можно любую бумагу, но в вашем случае… — он запнулся, сверяя пункты, — ваш отец будет грызть зубами землю, шоб ви увидели лишь дырку от бублика.
— А если подробней?
— А шо ви-таки хотите подробней… Про то, шо у вашего деда, да упокоят его душу, крыша проржавела, говорили давно, даже в газетёнке какой-то печатали. Аристократ умирает от неизлечимой болезни мозга. Тогда же и ви на больничную койку загремели. Поговаривали, шо у графа выбор стоял: лечить-таки себя или внука, и он выбрал вас.
Игорь весь сжался от откровений совершенно постороннего человека.
— Так шо история болячки у графа за полгода, думаю, стала поувесистей криминального кодекса со всеми поправками. Копию её за немножко денежек сможет получить любой небезразличный. И на основании подать иск о признании недействительности последней редакции завещания на основании недееспособности умершего.
— Недееспособный человек не выдержал бы бой против авангарда орков на летающих ящерах! — задумчиво прокомментировал я резюме адвоката.
— То, шо для вас признак здравости ума и доблести, любой суд рассмотрит, как полное безумие, — не менее задумчиво отозвался Соломон Маркович. — Нужны показания свидетелей, которые смогут подтвердить на суде, шо таки граф был разумен в этот период.
— Его дочь, внучка и я сможем подтвердить это!
— Таки нет, ви не подходите как вигодоприобретатели по последнему завещанию. Нужны посторонние, без родственных уз.
На ум приходил только Гагарин с его группой быстрого реагирования. Те последние два дня держали периметр разлома и тесно контактировали с дедом. Но терзал меня подспудно и другой вопрос:
— А что будет, если завещание-таки признают недействительным?
— Ой, тут-таки есть варианты! И очень интересные для вашего отца, но не для вас, — оживился Соломон Маркович. — По прошлому документу ваш дед попытался оставить всё имущество семейному фонду, откуда вашей
