Передышка не бывает долгой - Юрий Никитин
Мрак полюбопытствовал:
– А кто это?
– Тцарства, – пояснил Хугилай. – Правда, оба такие маленькие, что… но все-таки тцарства.
– И уцелели? – спросил Мрак. – Как?
Хугилай отмахнулся.
– В неприступных горах. Захватить можно, положив половину своей армии, но толку? Там и взять нечего. Это не Барбуссия, где и земли, и море, и леса…
Мрак нахмурился.
– Будем решать. Но Барбуссию обижать не дадим. Если надо, сами обидим, ха-ха!.. Да не Барбуссию, как ты подумал!.. Хотя можем и Барбуссию. Мы за справедливость?
– За нашу справедливость, – подтвердил Хугилай. Посмотрел на каменное лицо Его Величества, добавил, не уверенный, что тот понял: – В нашем истолковании. Кстати, вы обмолвились о ребенке… Уж не Кузю ли катали на коне?
– Детей надо баловать, – ответил Мрак. – Меня вот никто не баловал, вот и вырос волком.
Хугилай вскрикнул испуганно.
– Ваше Величество! Нельзя маленькой Кузе на такого большого коня!
– А что делать, – ответил Мрак сварливо, – когда вокруг одни черепахи, да и те мелкие? Время девать некуды, покатал малость ребенка. Ты же любил кататься?
Хугилай вскрикнул шокировано:
– Ваше Величество!.. Я и родился с седой бородой и в этой мантии!
– Хороший плащ, – согласился Мрак, – Одолжишь на поездку?
– Какую поездку? – спросил Хугилай с подозрением. – Вы должны быть здесь и плести!.. И строить всяческие!.. А вы почему-то веселый, Ваше Величество. Надеюсь, никаких драк при ребенке?
– Как можно, – ответил Мрак солидно. – Это же Кузя!.. Где она появится, там любой войне конец. Что все о Кузе? Хотя бы кто обо мне замолвил…
Хугилай сказал злорадно:
– Вы тцар, Ваше Величество. О других должны бдеть. И радеть всячески. По-всякому. Усердно. А о вас никто, ибо некому. Разве что женщины, они да, выше. Вы вообще-то хорошо устроились!.. Дети невинны. Кого любят они, того любят и боги.
Мрак повел дланью в сторону небольшого терема.
– Чего стоишь, ждешь приглашения? Ты же глава нашей делегации. Иди располагайся. Манмурт не заблудится?.. Ладно, Хрюндя приведет, если что.
– Уже знает дорогу?
– Не только дорогу, – ответил Мрак. – Хрюндя у нас быстро всех схватывает. И утаскивает в норку.
Хугилай поклонился, трое слуг, что прибыли верхами и ожидали молча, вытащили из повозки узлы и понесли за ним в терем.
Мрак проводил их взглядом, пусть устраиваются, побрел через сад к выходу в город.
Прибывших на встречу сразу отличаешь от местных, горделивые артане почти все обнажены до пояса, ходят надменные и хвастливые, напрягают мышцы без всякой надобности, едва ловят на себе взгляды куян, особенно женщин.
А вот вантийцы утопают в пышности одежд, куртки с золотыми пуговицами, брюки из тонкой кожи, все в затейливых шляпах с длинными перьями неведомых заморских птиц, даже сапоги из кожи, похожей на змеиную, хотя вроде бы таких больших змей не бывает. Некоторые даже чешую не соскоблили хвастовства ради.
Старшой у них Бюрсин, ближайший советник их тцара, малорослый и сухощавый, с быстрыми движениями и такой же быстроглазый, постоянно улыбается, на пальцах тесно от колец и перстней, в ушах серьги, золотые, и в обоих вставлены багрово-красные рубины.
Когда в одном ухе, понятно, даже если в правом, а что значит в обоих, спрашивать не стал, тцар знать должен, а если не знает, то какой он тцар?
Мрак поморщился, ну какой он тцар, через три-четыре дня передаст трон звездочету, а дальше – на коня и вскачь по неведомым землям! Передышке в Барбусе конец, у него такой конь, что весь свет проскачет без отдыха, и такая спутница, как Хрюндя!
Улица освещена светом из окон, а перед домами богатых горожан полыхают факелы, на улицах народ – кто гуляет, кто торгует, все лавки открыты, много пьяных, то и дело проходит городская стража, грозно бряцает оружием и бросает по сторонам строгие взгляды.
В двух местах Мрак увидел драки, вспомнил деда Тараса, который говаривал печально, что страсти в человеке никогда не спят, высматривая добычу; а вот рассудок, увы, спит, пока не растолкают. А у пьяных спит мертвецки, пока хозяин не протрезвеет, да и то не у каждого.
В лавках торговля идет бойко, Мрак замедлил шаг у одной, где продают свежую говядину, жарят тут же на вертелах под городской стеной. Между продавцом и двумя покупателями завязался спор, сама ли тцарица правит или ее муж, Иваш Сладкоголосый, водит ее рукой.
Мрак прислушался, торговец убеждает, что Светлана постепенно оставила ему делать то, что Иваш умеет лучше всех в стране – складывать песни, а сама рулит тцарством, как научилась с детства у тцара Додона, у которого сидела на коленях и слушала его речи и указательства, но эти двое твердят, что такого никогда не было, чтоб женщина да правила, деды-отцы такого не видели, значит, и тут правит Иваш, не может женщина сидеть на престоле, ее место на кресле поменьше рядом, где всегда сидит тцарица…
Он не стал дослушивать, у каждого свои доводы, пошел дальше, на перекрестке двое бродячих артистов кувыркаются, прыгают один другому на плечи, а третий играет им на дуде, скверно играет, Таргитай вон как играл, всякий раз даже у него сердце щемило и хотелось взлететь и всех сделать счастливыми, а этот просто сопит…
Чуть вздрогнул, когда слева с крыши на крышу перепрыгнул странный кот, размером с крупного волка, весь черный и со вздыбленной шерстью. Никто не заметил, смотрят под ноги и на встречных, он же привык все замечать в опасной лесной жизни.
Зверь затаился, но смотрит как раз на него, почуял, что Мрак заметил, глаза огромные и выпуклые, как у всех, кто привык охотиться по ночам, из-за них обманчивое впечатление детскости и кротости, хотя кот всегда одолеет собаку такого же размера.
Он погрозил зверю пальцем.
– Сиди смирно, паря. Я не собака, я волк.
Он даже рассмотрел в огромных глазах ночного зверя свое отражение, тот словно старался его оставить в памяти.
Мрак уже сворачивал на другую улицу, но все еще чувствовал на спине долгий взгляд недобрых глаз.
Среди пестрой толпы дважды видел артан. Обнаженные до пояса, мускулистые и горделивые, идут группкой по улице, поглядывая на остальных с презрительной спесью. Так прошел через весь город, хотел было возвращаться, интересного мало, как настороженный слух уловил торопливый шепот:
– Со славами торг не веди, понял? Увидишь слава, сразу уходи!
В тени у дома трое прилично одетых горожан сблизили головы, Мрак слышал, как один ответил тоже шепотом:
– Да почему…
Первый ответил жарко:
– Говорю тебе, узнал от самих славов! Не я, а наш Коротич побывал у них в стране, рассказывает, что их тцара окрутил некий колдун, явившись под личиной самой красивой в мире женщины!
Мрак хмыкнул, а как же иначе, все зло приходит в виде женщины, даже дети знают, а чтоб до тцара такое допустили – то сомнительно, куда местные охранники смотрят.
Третий из горожан сказал с сомнением:
– Мало ли что говорят…
– Но ты же знаешь Коротича, он когда-то обманывал? Ну, разве что при торговле, но то не в счет. Говорят, теперь внутри тцара Славии живет змея, пожирающая его внутренности, если делает что-то не так, как велит сотворивший с ним это колдун! Зато у него долгая, очень долгая, а то и вечная жизнь, однако раз в месяц должен пить кровь убитого младенца.
Мрак видел, как оба слушатели передернули плечами.
– Младенца? – переспросил один. – Который даже не успел насрать ему на колени?
– Вот-вот, – подтвердил первый, – совсем невинного!.. Вроде бы сказал, что каждый день в Славии рождаются сотни, а то и тысячи, так что в стране не убудет, а ему зато здоровье и вечная жизнь.
Мрак хмыкнул, пошел дальше. Славы самые загадочные из соседей Куявии, о них рассказывают небылицы охотнее всего, а вот его и не заметят, как и Барбуссию, тихую уютную Барбуссию, за которой ни великих войн, ни великих кровопролитий, они ужасают народ, но потом воспеваются ими же, как символы доблести и геройства…
Глава 14
Среди ночи Хрюндя решила перебраться из постели Манмурта к Мраку. Он только успел рухнуть на ложе, как в щель из комнаты, где Хугилай и Манмурт, выдвинулась Хрюндя, довольно хрюкнула и неторопливо пошла к Мраку.
Он опустил руку к полу, готовый подхватить, но Хрюндя показала, что уже большая, присела к полу, мощно оттолкнулась всеми четырьмя и тяжело бухнулась Мраку на грудь.
– Умница, – сказал Мрак, – а теперь спи, летом ночи короткие…
Сам спал крепко, но чутко, слышал, как Хрюндя дважды покидала постель, что-то ловила, шуршала в углу, наконец снова влезла к нему, прижалась и сладко засопела.
Утром услышал
