Александр Афанасьев - Битвы волков
О бандитских подстилках.
Ухтишки в Дагестане – тоже тема особенная. Это девушки, которые сочетают показную набожность (глухая паранджа) и откровенную развратность. Ухтишка может принимать боевиков у себя или пойти ночью в лес, чтобы отдаться своему «любимому» на подстеленной мокрой клеенке. Некоторые на самом деле любят. Некоторые просто пошли по рукам. Некоторые начитались Корана и решили, что могут вести сексуальный джихад, хотя Пророк Мухаммед упоминал, что джихад для женщины – это достойное воспитание детей. Участь ухтишек незавидна – мало кто выходит замуж и обретает семейное счастье. Некоторые гибнут в одной квартире с боевиками, окруженные спецназом, или в лесу. Некоторых, таких как Аминат Курбанова (Алла Сапрыкина), делают черными вдовами и надевают пояс. Авторитетные мусульманские проповедники в Дагестане не раз осуждали практику «никаха» или временного брака с боевиками, но никакого воздействия на молодежь эти слова не возымели. В этом смысле дагестанские джихадисты мало чем отличались от революционеров в других странах: свободная любовь есть неотъемлемая часть революции.
Были и другие. Русские. Началось это все с социальных сетей… в бандподполье были специалисты, которые рыскали по социальным сетям, просматривали профайлы пользователей небольших городков, искали профайлы девушек, обычно моложе двадцати, даже несовершеннолетних, некрасивых, неуверенных в себе. Таким начинал писать «кавказский принц», говорил, что любит, показывал свои фото рядом с «Гелендвагеном» или «Порш Кайенн», говорил, что влюбился, приглашал к себе. Потом говорил, что для того, чтобы им быть вместе, она должна принять ислам, побуждал купить и начать изучать Коран, потом давал ссылки на ваххабитские сайты, говорил о борьбе. Заканчивалось все это обычно либо визитом ФСБ (если успели отследить), либо побегом из дома, лесом, подпольем и обычно – поясом смертницы.
Все это было темами, которые требовали обсуждения, потом – плавно перешли на тему, надо или нет покрывать жену, потом заговорили о некоей Эльвире, которая б… и дала какому-то менту, а мент все это снял и выложил в социальную сеть. У одного из «профессиональных убийц» оказалось пикантное видео в телефоне, которое просто нельзя было обойти вниманием, и во время просмотра пикантных подробностей б…ва Эльвиры в дверь машины постучали…
– Посмотри, чо там? – сказал Гази.
Ваха вылез из «Нивы» и оказался напротив молодого человека, с короткой бородкой и в спортивном костюме. Судя по шапочке и узору на ней, это был мюрид, то есть последователь какого-то местного устаза, авторитета. Между мюридами и ваххабитами была серьезная вражда, поскольку вааххабиты считали, что мюриды придают Аллаху сотоварища.
– Че надо? – спросил Ваха.
– Вы че тут стоите?
– Тебя не спросили.
– Слышь, не обостряй.
– Че? Ты че-то сказать хочешь?
– Не тебе. Старший твой где?
– Тебе че надо, бидаатчик?
– Джамаатовский? А ну дернул отсюда! Резко!
– Ща я тебя выстегну…
– Попробуй!
Ваха замахнулся арматуриной, но вдруг, неожиданно сам для себя, мир вокруг него провернулся, и он оказался на земле, с арматуриной и гудящей головой. Неизвестно откуда выскочил еще один черт и начал пинать его ногами.
Обернулся Салман.
– Э, Ваху п…ят!
Салман и Гази полезли из машины на помощь избиваемому товарищу – и тут неизвестные повалили со всех сторон, их конкретно приняли, Гази вывернули руку и забрали пистолет, забрали ножи. Рядом затормозили белый фургон и белая «Приора», боковая дверь фургона была уже открыта…
Ваха пришел в себя уже ночью…
Он не знал, где он находится и где все это происходит, потому что было темно и казалось, что они находятся где-то под водой. Летняя, черная ночь и фары машин безуспешно пытались пробить ночную тьму…
Ваха попытался высвободить руки и понял, что они связаны веревкой. Салман был за рулем их «Нивы», Гази – рядом с ним, без сознания.
Остро пахло бензином – сзади, из багажника.
Молнией промелькнуло – ну, все. П…ц.
Что будет дальше, он отлично понимал, такие истории передавались из уст в уста. Смертной казни в России нет – и потому в Дагестане ее ввели явочным порядком. Действовали отряды ликвидаторов, состоящие из русских фээсбэшников, и местных мстителей, у кого боевики убили родных. Действовали просто – выедут за город, посадят в машину несколько братьев, оставят взрывное устройство и в багажник – две-три канистры бензина. Чтобы горело лучше. Подорвут – следов не остается, веревка сгорает до конца, это не наручники. Потом МВД выступит, мол, везли взрывное устройство и подорвались на нем сами. Такие случаи уже были – не раз, не два…
Он знал о том, что в этом случае он – шахид и ему рай, и он сможет попросить за семьдесят родственников. Что шахада[20] – лучшая награда для моджахеда. Что, если он станет шахидом на пути Аллаха – его имя будет навсегда вписано в историю освободительной борьбы его народа. Но все равно ему было страшно, во рту было что-то непонятное… кислое, а по штанам потекло что-то горячее и мокрое…
Русисты возились около машины, это продолжалось несколько минут, и каждая минута только увеличивала ужас, который испытывал Салман на пути к своей шахаде. А потом правая передняя дверь открылась, и в машину сел кто-то…
– Как твое имя… – спросил он.
– Салман.
– Салам тебе, Салман…
– Салам…
Молчание.
– Кто ты? – осмелился спросить Салман.
– Меня зовут Искандер, больше тебе знать ничего не надо. Зачем вы хотели убить Алимхана?
– Мы… не хотели убивать.
– А что вы хотели сделать?
– Украсть… и поговорить.
– Ты знаешь о том, что Алимхан врач и помогает всем, в том числе вашим. В каком Коране написано, что можно убивать врача?
…
– О чем ты хотел поговорить с Алимханом?
– Я не знаю.
– А кто знает?
– Вот он. – Сулейман трусливо показал на Гази.
– Он старший?
– Да.
Русский усмехнулся в темноте.
– Я тоже знаю. Вы хотели поговорить с ним о смерти Вахи, верно? Вас послал Хамза.
– Нет, не он.
– Не важно. Все равно, интересуется братом он. Вот, смотри.
Русский положил между сиденьями какой-то сверток.
– Здесь телефон. Аккумулятора в нем нет, он положен отдельно. В его памяти есть запись. Запись того, как убивали Ваху. Меня зовут Искандер, по-русски Александр, и я знаю, кто и почему убил Ваху, брата Хамзы. Все остальное я скажу Хамзе только при личной встрече, ясно? Чтобы встретиться со мной, он должен позвонить по телефону, номер в памяти этой трубки, под номером один. Все запомнил? Повтори.
Пересохшим ртом Салман кое-как повторил сказанное. Русский терпеливо поправлял, когда было нужно.
– Я жду звонка. И передай Хамзе на словах – враг со спины опаснее любого другого врага.
– Враг со спины опаснее любого другого врага.
– Все правильно. Я жду звонка десять дней. Аллах Акбар.
Сказав это, русский вылез из машины и хлопнул дверью. Взревели моторы сразу нескольких машин, темноту полоснули фары. Машины с кяфирами ушли в ночь, и они остались одни в старой «Ниве», неизвестно где.
Рядом застонал, приходя в себя, Гази…
23 мая 2018 года
Дагестан, Россия
П. г. т. Мамедкала, Дербентский район
Поселок городского типа Мамедкала расположен недалеко от азербайджанской границы и является одним из центров виноделия Дагестана. Вообще Дербентский район отличается тем, что в нем бо́льшую часть жителей составляют азербайджанцы, переименованные здесь в терекеменцев, их почти шестьдесят процентов. Аварцы же, составляющие большинство населения Дагестана, здесь почти не селятся, и между народами сохраняется межнациональная напряженность. Ее добавляют и виноградники – виноград здесь возделывали издревле, но пришедшие в республику ваххабиты говорят, что вино – это харам, и угрожают взорвать виноградники. Тем не менее именно здесь состоялась встреча вернувшейся из Махачкалы несолоно хлебавши троицы «профессиональных убийц» и амира Хамзы, прибывшего сюда со своим личным джамаатом.
Место встречи было на виноградниках, в темноте – высокие заросли хорошо защищают, и тут сам черт ногу сломит, не пройдут федеральные БТРы, и вообще – здесь тихо, так что место для встречи самое то.
Для подсветки поставили аккумуляторный фонарь. Мужчин было полтора десятка, все с оружием. Еще сколько-то скрывалось в зарослях виноградника…
Местный амир, по совместительству сторож, передал Хамзе телефон.
– Маяка нет? – сразу спросил он.
– Нет. Симки тоже нет.
Хамза включил телефон, со звуком. С каменным лицом просмотрел видео, снятое автомобильным видеорегистратором.
– Кто это принес?
Сулеймана толкнули вперед, и он оказался перед военным амиром.
– Это ты принес?
– Да, эфенди.
