Александр Афанасьев - Россия 2020. Голгофа
– Рассказывай все, сын шакала! Зачем ты сделал харам?! Зачем ты украл людей, которые пришли на твою землю как гости? Зачем ты нарушил договор с неверными, разве в Коране не сказано, что надо исполнять договоры с неверными, если и они исполняют его?! Как ты посмел сделать такое?!
Рахман затрясся от страха. Он чувствовал, что убивать охранников и похищать нефтяников, с которыми заключен договор о том, что они должны их защищать, – это плохо. А теперь оказалось, сам Аллах разгневался за то, что они совершили такое, и наслал на них джиннов, чтобы наказать их! А ведь он знал, что кончится чем-то плохим. Как они только осмелились вызвать гнев Аллаха?!
– Это не я! – прохрипел Рахман. – Это не я! Это нечестивый бин Тикрити сказал сделать такое! Аллах свидетель, я не хотел делать этого! Аллах свидетель!
– Не упоминай имени Аллаха! У тебя нет на это права! Где эти люди, которых вы украли, нарушив договор?!
– Они здесь! Они здесь!
– Говори, где! Не испытывай наше терпение!
– До конца коридора! Направо дверь! Там комната!
– Какая еще комната, несчастный?!
– Там люк! Лестница вниз!
Один из джиннов протянул руку и рывком поставил обоссавшегося от страха Рахмана на ноги. Рука у него была твердой и с какими-то подушечками, там, где должны быть пальцы. Рахман понял, что это, наверное, когти.
– Веди…
Подталкивая его вперед, джинны вышли из комнаты, где его били, в коридор. Рахману и в голову не пришло закричать. Во-первых, закричав, он проявил бы пренебрежение волей Аллаха и наказанием его, а за это полагалось еще более тяжкое наказание. Во-вторых, джиннов нельзя победить обычным, человеческим оружием, тут нужно многократно читать Коран и проводить процедуру изгнания демонов, и делать это должен праведный и сведущий в таком деле человек, а не такой грешник, как он. Ему же оставалось только молиться Аллаху, надеясь, что он смягчит наказание.
– Здесь.
– Открывай…
Он осторожно открыл дверь – та даже не скрипнула. Он сам лично приказал, чтобы все двери смазывали графитовой смазкой.
– Где…
– Вон там. На полу.
Демоны оттолкнули его в сторону, и один демон прижал его к стене. Глаза у него были человеческие, но холодные и злые. От морды несло каким-то неприятным химическим запахом…
– Есть!
Теперь демоны общались на каком-то своем языке.
– Контроль!
Один из демонов спустил туда что-то вроде длинного хвоста. О, Всевышний, у них и хвосты есть!
– Чисто!
Демоны открыли люк и полезли внутрь. Потом начали появляться заложники…
Один из демонов отрицательно покачал головой, и тот, другой демон, ударил Рахмана по голове…
Заложники закричали от ужаса, увидев в темноте оскаленные, да еще и фосфоресцирующие морды. Фосфоресцирующая краска была обязательной принадлежностью реквизита, ее пытались стереть, потому что на хрен это нужно, но получалось плохо. Решили: сколько стерли, столько и ладно. Можно было бы заклеить скотчем, но этого решили не делать – иракец может увидеть скотч и понять, в чем дело. Хотя… он, наверное, обделался от страха и ему не до скотча…
Брат скинул маску.
– Тихо! – проорал он. – Молчать! Silence!
Помещение было разделено на проход и несколько клеток. Прутья блестящие, это тебе не наскоро сваренная клетка в зиндане. Похоже, американцы делали, может даже использовали это место для допросов и пыток, а потом пришли иракцы и начали использовать для того же самого. Воистину, дурное дело всегда нехитрое…
Заложники замолкли, только кто-то всхлипывал.
– Мы русский спецназ! Russian solders! We are going to save your asses.
– Thanks God, – сказал кто-то.
– О’кей. Сколько вас? Подойдите к решеткам, протяните одну руку вперед, чтобы я мог вас посчитать…
Руки протянулись через решетки…
Один… два… тринадцать. Тринадцать – поганое число…
– Тринадцать! Вас должно быть четырнадцать! Где еще один?!
– Сэр, они забрали одного из нас!
В душе все оборвалось. Они думали, что все заложники в одном месте. Можно уйти… тринадцать или один. Но русские так никогда не сделают…[32]
– Кого именно?
– Сэр, это была Линда, наш психолог…
Твою мать… Они смотрели фотографии заложников… Брат еще тогда отметил, что одна из заложниц молода и привлекательна, и в голове отложилось – совсем не место ей в Ираке, тем более в плену. И вот – здрасьте.
– Темненькая, короткая стрижка.
– Она самая, сэр…
Так и есть…
– Кузьма, Ветер – ко мне.
Двое моментально оказались рядом с командиром.
– Кузьма за старшего. Вытаскиваете заложников к реке и находите лодки. Там сейчас настоящая срань творится, болото настоящее, никто не будет вас там искать. Ветер – ты со мной, ищем заложницу. Мы уходим машинами, по запасному варианту…
– Батя, ты охренел? – не постеснялся в выражениях Кузьма. – Вас двое, а тут сто человек!
– Выполнять. Уходите и никого не ждете, ясно? Координаты точки контакта, коды опознания вы помните.
– Есть…
Камеры с заложниками вскрыли быстро, замки благо тут стандартные, не такие и сложные – а у них у всех были отмычки для такого дела. Заложники были в относительно хорошем состоянии, их не били. Видимо, действительно хотели обменять… да и нет тут зверей, это все-таки полицейские. Тут ничего личного, только бизнес…
Один из мужиков – фирменная рубашка из грубой ткани, джинсы, ботинки, лет пятидесяти, – подошел к спецназовцам, когда заложников уже поднимали наверх.
– Сэр, разрешите остаться…
– Кузьма, какого хрена заложник вне контроля?! – вызверился майор.
– Сэр, выслушайте! У них моя дочь, они увели ее наверх!
– У меня нет желания иметь дело с ковбоями, – резко сказал майор, – если хотите помочь, помогите своим коллегам выбраться из этого дерьма, сэр.
– Сэр, вы не понимаете, – американец резко рванул рукав рубашки, – видели когда-нибудь такое?
Брат всмотрелся. Татуировка была выполнена под часами, если часы надеть – ее не видно. Якорь, кинжал, кремниевый пистолет.
– Морская пехота.
– Разведка морской пехоты, сэр. Шесть лет во Флотской антитеррористической группе безопасности. Я могу пригодиться, сэр, наши не прилетят спасать вас, но они прилетят спасать меня. Я помню позывные и знаю, что надо сказать…
Брат молчал.
– Сэр, трое всегда лучше, чем двое. А я знаю, на что иду – этот урод спускался сюда лично. Он убил одного из ваших, я знаю. Я просто хочу посмотреть в глаза этой твари.
– Черт с вами, поднимайтесь…
Наверху Брат вручил американцу трофейный автомат:
– Восемьдесят патронов. Должно хватить. Прикроете нас на шесть. Ясно?
Американец сноровисто проверил автомат – явно не впервой.
– Как божий день, сэр…
Пленный иракец валялся рядом…
Иракцы пока не поднялись. Не пробили тревогу…
Глава иракской полиции был осторожным человеком: как они выяснили, в большом доме, где он должен был жить, он почти никогда не остается на ночь, там живут только его жены. Сам он на ночь переходит в казармы, на второй этаж, где для него выделено несколько комнат: и если будет нападение, то нападающим придется пройти набитый полицейскими первый этаж. Это если они вообще будут знать, куда именно идти. А если будут атаковать основное здание – останутся с носом. Полицейский-коммунист здорово им помог, без него они потратили бы несколько дней на разведку и все равно могли бы ошибиться…
Перед коридором, куда выходили комнаты бин Тикрити, была решетка. У решетки дежурил полицейский, причем не спал, а бдил. Оно и понятно – начальство всегда рядом и с табаньей в руках. Советских военных советников всегда удивляло, как просто решаются вопросы наказания в арабских странах: вместо того чтобы орать, сажать на губу, угрожать трибуналом – провинившегося солдата могли просто пристрелить на месте.
Полицейский прожил недолго – ствол глушителя высунулся из-за угла, негромко кашлянул выстрел, и полицейский упал со стула. В последнее время появилось немало хороших приспособлений для стрельбы из-за угла – и тот, у кого они были в ближнем бою, превосходил на две головы тех, у кого их не было…
– Кузьма, здесь!
Дело дрянное – они не предусмотрели того, что полицейский упадет со стула, и ключи останутся при нем, и до них будет не дотянуться…
Брат достал набор инструментов, начал перебирать в поисках нужного, и тут дверь впереди открылась…
Они выстрелили одновременно. В коридоре появился человек, по старой моде усатый, в халате, с пистолетом в руке. Среагировал он мгновенно, но неправильно – надо было падать назад, в комнату, может быть, пожил бы еще немного. Но он вскинул пистолет и выстрелил, и одновременно с этим выстрелил Брат. Но человек стоял, а Брат упал на пол. Минимальная цель – максимальная цель. Иракца отбросило назад: Брат догадался, что это и есть бин Тикрити. А кто тут еще будет расхаживать в дорогом халате?
